Тыквенная алия, или Буря в стакане латте⁠⁠

Возможно, кто-то из пикабушников слышал, как приехавших из-за последних событий в другие страны россиян обзывают " тыквы".

Прозвище это пришло из Израиля.

С конца 19 века Израиль пережил 9 волн эмигрантов или волн алии ( на иврите). Эмигранта – репатрианта (т.е. вернувшегося на историческую родину) в Израиле называют – але. Каждая волна алии получала свое название, а иногда и обидное прозвище.

Скажем 5-я волна – получила прозвище "йеке".Пятая алия 1934 года состояла из евреев, бежавших от Гитлера.Много поколений евреев Германии были воспитаны на немецкой культуре. В Эрец-Исраэль их прозвали «йеке», потому что одно из толкований этого слова – «тупоголовые»; высмеивали их акцент, педантизм, манеру одеваться, носить пиджаки и, хуже того – галстуки.

В свою очередь «йеке» ужасались внешнему виду и привычкам этих «азиатов», этих «ост-юден», которые обходились не только без галстуков, но без вилки и ножа.

Я живу в городе, который основали "йеки". Известное всем мороженное фирмы Штраус именно у нас и создавалось.

Алия 90-х, к которой принадлежу я, получила название " колбасная алия", т.к. большинство евреев приезжавших в начале 90-х, бежали из стран бывшего СССР из-за тяжелой экономической обстановки. Тогда в страну приехало почти миллион русскоговорящих алим.

Алия тех, кто стал приезжать в Израиль после аннексии Крыма, долгое время называлась «путинской». Однако из-за недавней громкой истории о вкусах новых израильтян из России эта девятая волна была переименована в «тыквенную»

В русскоязычном сегменте Израиля с космической быстротой родился мем: «Тыквенное латте». За пару дней он облетел чуть ли не половину земного шара. Появилось множество юмористических картинок, теме латте уделил внимание даже мегапопулярный паблик «Страдающее средневековье».

А предыстория такова: новая репатриантка из Петербурга Татьяна Шеремет спросила в одном из русскоязычных пабликов: «Где в Израиле можно найти тыквенное латте?».

Невинный, казалось бы, вопрос вызвал бурю эмоций. Сотни гневных комментаторов обвинили Татьяну в «столичном» снобизме, неблагодарности по отношению к Израилю, эгоизме и равнодушии к страданиям людей. Другие защищали Татьяну и говорили, что человек имеет право на островок комфорта даже в эпоху глобальных потрясений. Страсти вокруг латте переросли в масштабные дискуссии о судьбе новой, «тыквенной» (да, ее уже так называют!) волны алии и о том, как ее принимают «старожилы» Израиля.

Я почти полностью привожу интервью с Татьяной Шеремет, которое было опубликовано в нескольких израильских русскоязычных сайтах. В том числе и в газете "Вести" являющейся русскоязычным вариантом израильской центральной газеты "Едиот Ахронот" (Последние новости).

Татьяна Шеремет – журналистка и театральный блогер. Она приехала в Израиль несколько месяцев назад. В Петербурге была худруком детского театра. До этого – девять лет работала штатным корреспондентом «Эха Москвы в Петербурге» (вплоть до закрытия издания). Написала две книги о театре для детей. Занималась SMM и пиаром.
- В вашем посте многие увидели провокацию или даже хорошо продуманный пиар-ход. А как на самом-то деле все было?
- В тот день в Хайфе пошел дождь. Такой пронизывающий, с ветром – совсем как в Петербурге. Я в Израиле совсем недавно. Еще в начале года репатриация не входила в мои планы, и я болезненно переживаю переезд, скучаю по родителям, друзьям, родному городу.
В последние несколько лет у меня сложилась своеобразная традиция: осенью, раз в году, я ходила в Старбакс за тыквенным латте – взбодриться и избавиться от осенней хандры. Не то чтобы я так сильно любила Старбакс. Но пряный тыквенный кофе мне, любителю извращенных вкусов, очень нравился. И я подумала: как здорово было бы сейчас так же себя подбодрить, словно на миг вернуться в осенний Петербург.
Но где взять тыквенное латте? Я не знала и обратилась в крупный паблик, где репатрианты делятся опытом. Я подозревала, что кто-то может воспринять мой вопрос как блажь: мол, все рушится, а ей тут латте подавай. Поэтому и написала свой пост с долей самоиронии: «немножко страдаю».
Но началось такое! Я и в страшном сне такое представить себе не могла. Сотни гневных комментариев. Мне писали: «Как вы можете думать о латте, когда люди бегут из своих домов в одних трусах, когда им не хватает на хлеб?» «Видимо, в вашей жизни нет других проблем?».
Меня обвиняли в эгоизме, в безразличии к страданиям людей, столичном снобизме, высокомерии и неблагодарности по отношению к Израилю и израильтянам и Б-г весть в чем еще…
- Какие чувства вы испытали?
- Море разных эмоций. Я прошла разные стадии. Пыталась абстрагироваться, я ведь журналист и не понаслышке знаю, что такое публичный хейт. Пыталась объяснить себе, что все это пишут незнакомые люди, до которых мне нет дела. Но все равно было очень больно. Моя сестра бежала из-под обстрелов. Я уехала из родного города, потеряла работу мечты… Вы же не знаете, в какой я ситуации, как и почему я приехала, что происходило в последние месяцы со мной и моей семьей. Вот эта фитюлька, этот тыквенный латте – может быть, мой последний якорь, чтобы не двинуться кукухой. Зачем же вы пишете мне такое?
Но на следующий день и в личку, и в комментарии пришло множество людей, которые захотели меня поддержать. И тогда мне стало забавно, весело – и даже откровенно приятно, когда вчерашние гонители начали извиняться за «токсичные» комментарии и «гогот». Это вселяет надежду. Нетолерантная среда, желание загнобить непонятное, обесценить чужие чувства – это то, от чего я пыталась убежать. Теперь я понимаю: в Израиле все это тоже есть, но здесь люди хотя бы способны признать свою неправоту.
- Вы невольно попали в какой-то мощный болевой центр. Можно ли, глядя на ситуацию ретроспективно, попытаться сделать выводы: в чем эта боль? Почему всех так «бомбануло»?
- На фоне глобальных проблем многим кажется, что неуместно думать про собственный маленький комфорт. Люди не разрешают это себе – и сердятся на тех, кто поступает иначе. Нас бесит, когда кто-то делает то, что сами мы себе не позволяем. Например, человек опаздывает – и это вызывает злость, ведь я-то и не выспался, и не позавтракал, но приехал вовремя как штык!
Очень много недобрых ремарок пришло от репатриантов 90-х. Они в свое время мыли полы и спали на полу. А тут – тыквенный латте! Их раздражает поколение людей, которые ходят к психотерапевту и в эпоху потрясений «надевают маску на себя», чтобы выжить и сохранить дееспособность.
- Похоже, тут есть что-то еще. Предположим, вы бы искали не тыквенное латте, а бифштекс. Реакция была бы такой же?
- Видимо, нет. Бифштекс – ближе к базовым потребностям людей. И даже если бы я интересовалась просто вкусным кофе, такой бури бы не возникло. А тыквенное латте – что-то совсем непонятное. Видимо, это было воспринято как яркий символ нового поколения, изнеженных любителей экзотики.
Мне рассказали, что несколько месяцев назад была похожая история. Девушка спросила, где найти лавандовый раф, и тоже «огребла». Но тогда реакция была не такой бурной.
Возможно, на тот момент еще не накопилась критическая масса раздражения. А сейчас – и выборы на носу, все нервничают, и новая масштабная алия, к которой уже возникло множество претензий: «вы приехали переждать трудные времена», «вы здесь не потому, что любите Израиль».
Вот эти эмоции достигли апогея, а тут мой пост. Каждый накинул на него свои собственные проекции -и понеслось!
- Многие израильтяне восприняли ваш текст в терминах «столичность-провинциальность». Каким-то образом они увидели здесь надменность столичной дивы, которая морщит нос от «диких местных нравов».
- Я далека от того, чтобы считать Израиль провинциальным. И, кстати, я «понаехала» в Хайфу не из Москвы, как многие решили. Я перебралась из одной северной столицы в другую. И в Москве, и в Петербурге я встречала людей, ведущих себя как дикари. А в Израиле я вижу вокруг себя много интеллигентных людей.
Я бы говорила не о провинциальности Израиля, а о недостаточной развитости отдельных сфер жизни. Таких, как сервис или банковская система. Их можно и нужно улучшать. Возможно, новая алия как раз и поможет это сделать! Известно, что после каждой масштабной волны алии Израиль делал рывок вперед. Конечно, старожилы могут сказать (и часто говорят) новым репатриантам: «Не нравится – вали обратно».
Но я уверена, что пройдет лет пять – и не без помощи этих самых новых репатриантов многие сферы будет не узнать. Например, в каждом кафе появится тыквенное латте! Кстати, уже началось: кафе «Каштан» в срочном порядке вернул эту позицию в меню.
- И появился паблик «тыквенное латте», где репатрианты ищут всякие разные приятные штуки, к которым они привыкли в стране исхода и что хотели бы найти в Израиле. Это вы его создали?
- Нет, я тут ни при чем, но я рада, что этот паблик появился. Репатриант поначалу сталкивается с множеством мелких проблем. В каждой бытовой ситуации ты идешь через сопротивление. Домашка с ребенком на еще недостаточно выученном иврите занимает часы. Хочешь купить соду для выпечки – ищешь ее на полках час. Нужна швабра – такая, какой привыкла мыть пол в Петербурге – но где ее взять? Вот мы с коллегой нашли и купили себе по швабре, а она свою забыла в автобусе. Переживала очень. Старожилам этого не понять, они думают, что мы слишком избалованны. Конечно, со временем мы адаптируемся, но поначалу тяжело. И, когда удается найти что-то маленькое и привычное, это просто счастье.

- Вас теперь знает не только Израиль – мем «тыквенное латте», кажется, разошелся по всему белу свету! Как вы собираетесь распорядиться неожиданной славой? Может, откроете кафе? Известность заведению уже гарантирована!
- Бизнес – это то, что я не хочу, не умею и не люблю. Я – пиарщик театра «Алеф» и скромно надеюсь, что благодаря всей этой истории на ближайший спектакль продастся больше билетов. Наш спектакль, который мы с любовью привезли из Петербурга, поставлен по произведениям Эфраима Севелы и посвящен судьбе еврейского мальчика в Бобруйске в 1930-е годы. Так что не латте единым…
Как еще распорядиться популярностью? Не знаю. Я просто пойду по этой волне и буду использовать новые возможности, чтобы говорить с людьми о важных для себя вещах.
Вы знаете, что обидно? Столько лет я занималась полезными делами. Но ни одно из них не «выстрелило» так, как разнесчастный тыквенный латте.