Тремент - повесть о драконе. Глава 8
Дорогие подписчики, простите за долгое молчание - был на Эльбрусе:) не было времени совсем зайти на пикабу.
===============
Кампании не было видно конца, так как люди вышли победителями из всего семи сражений с драконами. Боевые машины тиленийцев на узких горных переходах одна за другой выходили из строя. Из девятнадцати осталось всего двенадцать, и Ингалофу это совсем не нравилось. Две баллисты сорвались с переходов, и в бою противник разрушил одну. Четвертая пришла в непригодность, когда ее оставили без присмотра на ночь, и ее всю запорошило снегом. Дерево разбухло и потеряло упругость, а мощная тетива лопнула, едва ее натянули. Одна баллиста развалилась сама на части, не выдержав частой работы, а последняя – по вине солдат. Тиленийцы, как говорили, сами разломали свою машину и представили дело как само собой случившееся. Солдаты утверждали, что тиленийцам надоело сражаться, и они хотели домой, поэтому пытались ускорить свое возвращение. Ингалоф вызвал к себе капитана корпуса тиленийцев и имел с ним долгую беседу, пытаясь выведать правду, но так ничего и не достиг.
Хильдумар стал бояться за здоровье своего принца с тех пор, как в действующую армию пришли сведения о похищении Сильвины, зная, какова любовь брата к сестре, Хильдумар не сомневался, что теперь Ингалоф превратится в охотника и начнет жестоко мстить похитителям. Мудрый военачальник не ошибся, Ингалоф рвал и метал, требуя подчас невозможного, и это не нравилось людям. Назревало волнение, что-то предстояло сделать – возможно, на время прервать затянувшуюся кампанию и позволить людям отдохнуть, но принц бы никогда в жизни не принял такого решения. Хильдумар, порой глядя на принца, задумывался – действительно ли в нем горит любовь к сестре или это просто желание выслужиться перед Собором владетельных лордов, которые, как говорили, искали основателя новой династии. Как бы то ни было, но Хильдумар считал, что Ингалоф хотел обратить на себя внимание Собора, чтобы председательствующие в нем представители провинции Лайт (Лайт никогда не любил Харвингов, ибо Харвинги происходили из Перофаля, а издавна эти две области враждовали друг с другом) приняли его как будущего короля.
Удивительно жестокая зима была в самом разгаре. Солнце вставало, медленно катилось по краю небосклона и спустя четыре часа уходило под землю. Снег кружил в воздухе под завывания ветра, слепил глаза и морозил руки. Дикий горный ветер словно вознамерился выдуть армию из гор, и дул уже вторую неделю не переставая. Врачебный корпус был переполнен – более пятидесяти солдат получили обморожения и теперь валялись в лазарете, ожидая дня, когда буря спадет и можно будет отправиться в теплые края. Как назло, князья и бароны не снабдили своих воинов зимней одеждой, зная, что армия отправляется в поход в горы, в места, где холод и мороз беснуются десять месяцев в году, а на вершинах гор царит вечная зима. Ингалоф слал все более гневные письма в Бенолан, но столица молчала, а король Роглиф ответил лишь однажды, и письмо содержало одно слово – «Крепись». Настроение у молодого принца ухудшалось и ухудшалось, а вдобавок от холода начала ныть больная нога, так что порой он едва удерживался, сжав зубы, чтобы не закричать.
В один из таких дней, когда прошло около двух лет с того дня, как похитили принцессу, в армию прибыли посланцы гвербрета. Миновав столицу Бенолана, они пропутешествовали из самого Тиленака, чтобы передать важные вести. Два уставших человека на не менее уставших конях пробились сквозь снежную пелену, оставляя за собой длинную цепочку следов на снегу
За принцем послали сей же момент. Ингалоф, укутавшись в теплый плащ, стоял на утесе, нахмуренный, и думал о спасении сестры. Когда его окликнул адъютант, принц не сразу обернулся; адъютанту пришлось позвать его еще раз, и тогда Ингалоф резко дернулся, словно его облили холодной водой и откликнулся на зов солдата. Его лицо побелело, брови и двухдневная щетина были покрыты инеем, но глаза пылали огнем ненависти.
- Мой господин, - почтительно проговорил воин. - Прибыли послы гвербрета.
Ингалоф едва заметно кивнул, и, постояв еще некоторое время на утесе, вернулся к себе. Он, стиснув зубы от боли в колени, проходил мимо солдат, и солдаты уже не приветствовали его, а хмуро прятали глаза или отворачивались. По лагерю за считанные минуты разнеслись слухи, что послы гвербрета прибыли с плохими вестями, что гвербрет объявил войну Бенолану и что теперь он отзывает все войска. Все это – свистящим шепотом в морозном воздухе – слышал Ингалоф, и кулаки его бессильно сжимались, потому что ничего поделать не мог. Он спиной чувствовал ненавидящие взгляды, но что-то подсказывало ему, что не стоит оборачиваться назад.
На встрече, помимо принца, присутствовали Хильдумар и капитан тиленийцев. Шатер главнокомандующего разом приобрел атмосферу таинственности, как только туда вошли два смуглых человека в тиленийской форме. Хильдумар встал и поклонился гостям, Ингалоф едва заметно кивнул (потому что был сильно раздражен методами войны, которыми руководствовались южане и, собственно, самими южанами), а капитан отдал честь. Принц подождал, пока послы устроятся и приведут себя в порядок, затем обратился к ним:
- Мы приветствуем наших союзников. Какие причины побудили гвербрета отправить своих посланников в столь дальний поход?
- Ваше высочество, господа, гвербрет Тиленака шлет вам свой привет, – начали свою речь послы.
Снаружи сильно взвыл ветер, вогнув внутрь стенку шатра, и присутствующие ощутили укус зимы на своих лицах.
- Мы преодолели значительное расстояние из Ленгвельта в действующую армию с важной вестью, которую никак нельзя доверить почтовым голубям.
При этих словах все, кто был в шатре, заметно напряглись. В голове Ингалофа и Хильдумара пробежали мысли о предательстве, о том, что слабый на здоровье гвербрет Тиленака умер, и на его месте воцарился сын, обозленный на Бенолан, и что может начаться война и о том, что в чем-то солдаты были правы. По всей видимости, это легко было прочитать на лицах двух военачальников, поскольку послы продолжили:
- Ваш король Роглиф знал, что гвербрет отвел два месяца на поиски прекрасной Сильвины. Срок, который отвел наш повелитель на поиски вашей, милорд, сестры, давно истек, и терпение нашего гвербрета – вместе с ним. Вот уже два года сын его отказывает себе в плотских утехах, ожидая свою суженую невесту, и вот уже два года его кормят обещаниями. Тиленак испытывает не лучшие времена, и нам для отражения угрозы на наших границах требуются все силы. Посему гвербрет отправил с нами это послание. – Посол развернул свиток и принялся читать.
«Высочайший указ Его Величества Бреговайна
Мы, Бреговайн, гвербрет Тиленака, господин Фаранка, великий герцог Менохайма, повелеваем:
Нашей действующей армии в Железных Горах отступить от завоеванных позиций и вернуться в пределы Тиленака, боевые машины зачехлить и вернуть в пределы Тиленака, те машины, которым причинены разрушения, и которые еще возможно восстановить, отремонтировать и вернуть в пределы Тиленака, те машины, восстановить которые нет возможности, предать огню;
Командирам сообщить о нашем решении в Бенолан и отступить в Тиленак;
Нашим послам объявить о прекращении войны между Тиленаком и драконами.
Такова воля гвербрета».
На щеках Ингалофа заиграли желваки. Он настолько сильно сжал рукоять меча, что костяшки пальцев побелели, и, едва дождавшись конца письма, рявкнул:
- Ваш гвербрет обезумел?! Мы как никогда раньше стоим на расстоянии вытянутой руки от победы, победы в самой великой кампании уходящего тысячелетия! Если… нет, когда мы одержим в этой войне победу, имена победителей высекут на камне и в сердцах людей!
Ответом ему было молчание, прерываемое лишь вздохами ветра снаружи да потрескиванием костра в переносном камине. Черты лица принца заострились. Он огляделся вокруг и провел рукой по волосам. Хильдумар и капитан не осмеливались нарушить тишину, глядя на Ингалофа.
Наконец принц проговорил:
- Я не смею остановить ваши войска, – и, обратившись к капитану тиленийцев, продолжил: - я желаю, чтобы вы покинули нас как можно быстрее. Остаток кампании мы проведем сами, без вашей помощи. Сильвина будет найдена и спасена из лап драконов, и все лавры победы будут принадлежать нам.
- Милорд, оспаривать решение гвербрета осмеливается лишь сам гвербрет, - склонили головы послы. – Наше дело – донести его волю до вас, ваше высочество.
- Мы готовы выступить уже послезавтра утром, ваше высочество, - осторожно вставил капитан тиленийцев.
- Вы предаете меня, - тяжко промолвил принц. – Без ваших баллист мы не победим и не спасем принцессу Сильвину! У нас недостаточно сил для отражения этой угрозы со стороны драконов. Королевство находится на грани гражданской войны, все наши войска заняты в разных концах страны и на границе! А вы! Вы, называвшиеся когда-то нашими друзьями, наносите нам удар в спину! Как вы не можете понять?! Ах, нет, я ошибался. Предатели! Предатели окружили меня со всех сторон! – Ингалоф хищно огляделся, пристально осматривая каждого из присутствующих. – Сколько вам заплатили драконы за ваше отступление?! Вы вступили с подлыми тварями в союз и ищете моей смерти, чтобы у Бенолана не осталось наследника?
- Милорд, вы ошибаетесь, это…
- Молчать! – страшно взревел принц, и послы задрожали от ужаса. Он быстро подошел к послам и схватил одного за грудки. Ноздри его раздувались, а глаза горели. - Молчать, предатели! Трусы!!! Выведав, что кампания безуспешна, вы решили переметнуться на сторону драконов и оставить меня одного! Я прав?! Я прав?! Или вы не желаете, чтобы мы отыскали нашу сестру, и тогда у вас появится повод объявить нам войну? СКОЛЬКО ВАМ ЗАПЛАТИЛИ ДРАКОНЫ?!
- Милорд, прошу вас, - осторожно начал Хильдумар, но был прерван криком Ингалофа.
- Оставьте меня! Немедленно!
Шатер немедленно опустел. Ингалоф очутился в одиночестве. Прямой и неподвижный, стоял он в середине шатра, гордый и несломленный, хотя такое известие больно ударило его в самое сердце. Теперь он должен был противостоять превосходящим силам драконов в одиночку, без чудесных устройств южан, и кампания по укрощению драконов, вылившаяся в кампанию по спасению сестры, внезапно показалась ему бесконечной.
Сильвина!