Темнейший. Глава 21⁠⁠

В родовом поместье Миробоичей царила разруха. Конюшни и сеновалы сгорели в пламени вместе с несколькими избушками местных ремесленников. Дворец был разграблен: всё мало-мальски ценное святоши утащили с собой – даже кухонную утварь, оставив только деревянные ложки и тарелки. Отовсюду веяло дерьмом и помоями из переполненных выгребных ям, вырытых прямо посреди внутреннего двора, куда рыцари справляли нужду. У ворот Камила не повстречала ни Жанна, ни Лиза, лишь Дылда Грег, Меньшак и дружинники приветствовали господина.

-- Благодарю за спасение наших жизней. И моей Агнии, -- поклонился Грег. – Я этого никогда не забуду.

-- Милорд, я не ожидал, что вы… -- сказал Меньшак, пытаясь правильно подбирать слова. – Выберете наши жизни, вместо того, чтобы уничтожить этих ублюдков из Престола!… благодарю вас. Мы оказались бессильны. С их рыцарями сражаться было невозможно! Ни блок поставить, ни парировать! Только и сверкали лезвия! При этом для наших атак они были недосягаемы!…  

-- Я знаю, -- буркнул Камил и прошёл мимо. Дружинники засеменили следом.

-- Расскажи мне, Грег, -- спросил Камил. – Как всё было?

И Грег пересказал события роковой ночи. Слова его совпадали с тем, что рассказал Вальдемар.

-- Как твоя рана?

-- Уже затягивается. Я могу ходить.

-- Вот это стойкость, -- удивился Камил. – После таких ран многие до конца жизни ходят с костылём.

-- Меня лечили лучшие лекари Престола. Наверное, в этом дело.

Избы теперь пустовали – Хартвиг увёл за собой всех христиан, и всех, кому показалось выгодным христианином притвориться – ведь никому не хотелось очередной раз угодить в жернова войны. Остались только кузнецы, особенно прибывшие из Ветрограда – они  ещё рассчитывали урвать приличный кусок с очередного заказа на доспехи Железяк, при этом они осознавали, что в Кратене их способности окажутся ничтожными на фоне мастерства искусных кузнецов Престола.

Хартвиг увёл и всех пленных разбойников, решивших после столь безотрадного заключения встать на путь к искуплению грехов – это было даже хуже, чем уход ремесленников, ведь откуда теперь Камилу брать кровь, когда трупов в округе – великое множество? Большая кровавая ферма, накопленная с таким большим трудом на протяжении нескольких лет, опустела.

Опустела и казна, наполненная с не меньшим трудом и риском – сокровища Менестрелей теперь были в руках подлых Нойманнов.

-- Клянусь, я не смог даже увидеть их удары! – всё оправдывался Меньшак. – Я видел, как они бьют наших лучших ребят, как те ничего им не могут сделать! Это было нечестно. Они даже сильнее ваших мертвецов… я сдался, да! Но какой ценой! Мы с Реяном делали подкоп, чтобы потом спасти Жанну – у Реяна были ключи от кандалов, в которые нас заковали, ведь это его темница, и он её знает лучше любого! А ещё Вальдемар с нами разговаривал и он сказал нам, что мы пригодимся ему, если у него не выйдет убедить Хартвига. Чёртов хитрец хотел поднять Микулу Селяновича! Он не позволил сжигать трупы наших бойцов, якобы, те много для него значили. Но и хоронить не торопился. На самом деле этот пройдоха помнил, какие ты чертил символы! Он не предал тебя, он оставался на твоей стороне, Камил! Хоть он и ушёл за своим отцом…

-- Вот как… Вальд ещё вернётся. Он будет править в баронстве Велены.

-- Мне жаль, что нам не удалось спасти Жанну, -- сказал Меньшак. – Вальд как-то смог убедить этого хмыря… то есть, простите, своего отца. Эх, а тогда бы мы оставили их с носом, если бы вывели всех по подземному ходу! Но кто же знал, как всё обернётся… Это Хартвиг поторопился! Выждал бы ещё недельку – ух мы б им показали!!

-- Это вряд ли. Подземный ход завален наглухо. И у Престола – сновидцы. Скорее, они вам подыгрывали, чтобы вы копали дальше и не мозолили глаза.

-- Вот уж не знал! Я в таких вещах не разбираюсь!

Первым делом Камил направился к кабинету. Он в надежде открыл столешницу, где лежали самые важные трактаты, какие ему удалось раздобыть в библиотеке, однако столешница была пуста. Трактатов не нашлось. Церковники сожгли даже труды по безобидному управленческому делу, совершенно не разбираясь в смысле уничтожаемых книг.

-- Сожгли ли они эти трактаты? – спросил Корнелий. – Или же взяли с собой?

Этот вопрос уколол ещё сильней – уж лучше бы сожгли, чем освоили мастерство телепортации или сшивания химер.

-- Вряд ли они захотели бы «якшаться с дьяволом», -- добавил Корнелий. – Но кто знает, что у этих святош на уме?

-- Есть ли способ проверить? – спросил Камил.

-- Есть, -- кивнул Корнелий. – Задай вопрос Вальдемару, когда он явится к тебе во сне. Мне бы не хотелось совершать вылазку в стан врага посреди ночи. Я незаметен, но лагерь могут сторожить сновидцы.

Камил осознавал, с чем ему предстояло столкнуться в библиотеке, но когда он обнаружил пустые стеллажи, сквозь которые беспрепятственно проходили лучи света из высоких окон – он испытал невыносимую досаду, тяжелее той, которую почувствовал на первых переговорах.

Он прошёл вдоль стеллажей, но не нашёл ни единой книги. Посреди дворцового сада, присыпанного снегом, он обнаружил высокую кучку пепла с остатками железных скоб, скреплявших листы; с обугленными остатками от футляров, хранивших когда-то многометровые свитки; с осколками разбитых глиняных табличек – эта пепельная куча была когда-то одной из величайших библиотек мира…

-- Я их убью, -- пообещал Камил сам себе. – Всех прикончу. Я буду мстить. Святой Престол будет уничтожен. Я вытащу из задницы Хартвига кишки шипастой палкой…

-- Говори потише, либо храни эти мысли при себе, -- предупредил Корнелий. – Сновидцы не дремлют… вернее, дремлют, но ты понял, что я имел ввиду.

Камил изучал поместье с тягучей тоской на душе. Следующее, что он осмотрел – это трупы погибших. Труп Микулы Селяновича и в самом деле остался несожжённым, хоть и сильно пострадал от атак симбионтов. Микула был слишком крупен, чтобы враги сумели перебить все его мышцы, защищённые добротными ламеллярами, поэтому богатырь умер не от метких ударов, а от обширных кровотечений.

Погибшим дружинникам же досталось куда больше – немногие из них годились к поднятию, но части тел можно было использовать для создания «химер», ведь коптильни тоже были опустошены фанатичными церковниками. Камил велел перетащить все трупы в подземные коптильни, несмотря на встречные возражения о похоронах, а затем послал дружины рубить лес в соседние леса – требовались дрова для печей и брёвна на ремонт поместья.

Яма посреди захаба была перекрыта досками и брёвнами, чтобы по ней могли спокойно пройти люди. Первым делом бойцы вытащили многочисленные тела мертвецов, сняли с них обожжённые доспехи, отправив кузнецам на доработку; извлекли при помощи канатов обугленного Кентавра, совершенно негодного – сняли с него побитые латы, извлекли шесты для баллисты. После всего этого Камил поставил мертвецов с лопатами закапывать ямину.

Во время работы в захабе он узнал, что вырыть яму было идеей, подброшенной Хартвигу талантливым охотником – Хельгом Крюковичем, который желал перемирия между Престолом и Царством.

С крупным и сильным зверем не бьются в прямом противостоянии – его заманивают в яму, а потом закидывают камнями или дротиками…

Хельг думал, что если Камилу удастся снести ворота Кентавром, то гарнизон Престола быстро падёт, а Карла убьют. Сиюминутная победа Миробоича приведёт в Даль несметные стальные полчища Престола, а поэтому Хельг решил поспособствовать достижению перемирия – без Кентавра Камил не сможет захватить крепость нахрапом, но в то же время святоши вряд ли сумеют одолеть талантливого Миробоича в ответной вылазке. Хельг видел, что и Вальд, на тот момент ещё главный наследник Нойманнов, тоже стремился к миру, а поэтому охотник решил действовать. Ему удалось склонить на свою сторону и Карла; и тогда все вместе они убедили Хартвига заключить мир – так рассказывал Дылда Грег, наблюдавший за происходившем в захваченной крепости. Грег рассказывал, что пенье Трубадура поселило тягучий и неявный страх в сердцах воителей, отчего после штурма сторонников перемирия стало кратно больше. Это всё в совокупности и было причинами, по которым Хартвиг решил сдать назад.

Хельг переметнулся на сторону врага. Это сказалась дружба с Карлом; а так же сказались жестокости Камила по отношению к детишкам Нарникеля – в той расправе Хельг наверняка видел свою собственную вину, ведь это он помог некроманту обзавестись Дружиной Смерти.

Предатель ушёл за Карлом. Путь обратно в родные леса ему был закрыт навсегда – Камил никогда не простит ему этого подлого предательства.

Всего осталось не больше сорока бойцов. Остальные либо погибли во время штурма, либо истекли кровью в темнице. Предстояло набирать новый гарнизон.

Перед отступлением церковники привели баллисту в негодность – орудию требовались новые жилы для мощной тетивы, которых в поместье не имелось. Камил отправил людей в Перевал за новыми жилами. Требушет же оставили нетронутым – от него всё равно не было почти никакого толку.

Баронство было вновь разорено войной. Вряд ли скоро оно начнёт приносить существенное богатство. Как оказалось, немало крестьян захотело уйти с Хартвигом, ибо он спас их от голода и пообещал земли в Заречье, тогда как Жанна выжимала из них кровь, а Камил не давал послаблений на Сборе. Крестьяне были, несомненно, напуганы очередной войной, однако далеко не все отважились покинуть насиженные места, шагнув в неизвестность – и хорошо.

-- Нас разгромили, -- сказал Камил, когда оказался наедине с вампиром. – Позорно разгромили. И это ещё была не полномасштабная война… Мы ничего не можем противопоставить Престолу. Я теперь понимаю, почему Герго Миробоича сожгли на костре.

-- Однако я думаю, что это перемирие выгодно и тебе и Хартвигу, -- ответил Корнелий. -- Хоть со стороны всё выглядит, как победа Престола, что не добавляет тебе чести. Впрочем, даже и это нам на руку. Ведь иерархи не потерпели бы позора. Сейчас же они смогут скормить своим подданным сказку о поверженных ордах нежити и о побеждённых двух Далях всего небольшим числом рыцарей.

-- Иерархи станут возмущаться. Ведь Хартвиг не убил меня.

-- Вопросы к Хартвигу, несомненно, будут. Но Хартвигу, каким бы он воином чести не был, куда ближе было спасение рода Нойманнов от гибели, чем попытка убийства некроманта, в которой он не был уверен – иначе не стал бы смягчать условия. Тебе же придётся жить с «поражением», отринув собственную гордость.

-- Поражение… А мы можем накормить свои баронов, в свою очередь, сказками о том, что нам удалось выторговать лучшие условия перемирия! Победа – это понятие философское…

-- Всё равно – учись проигрывать. Делай выводы и проводи работу над ошибками. Тем более, что это перемирие лучше, чем смерть твоих близких и последующая кровавая баня с мятежами баронов, которые ещё неизвестно чем кончились бы…

Слова Корнелия даже успокоили Камила, уверив, что он выбрал наименьшее из всевозможных зол. Войну с Престолом удалось временно миновать. Если Хартвиг удержит иерархов от войны – это вдвойне прекрасно, однако даже если церковники вероломно нападут, то самое быстрое – это через полгода. А за полгода многое можно было сделать.

Библиотека разрушена, казна пуста, множество останков трупов для химер сожжены, Кентавр убит, в Лесной Дали разгорается мятеж, а дети теперь будут воспитываться врагами… Зато выиграно время, которое следовало использовать с максимальной выгодой.

Камил искал Жанну, по какой-то причине сторонившуюся его. Он нашёл её в освещённой свечами опочивальне – баронесса сидела в кресле и пила вино. Судя по заторможенному взгляду, каким она одарила Камила, Жанна была уже пьяна.

-- Я думал, что ты перестала пьянствовать. Тем более после того, как узнала о нашем ребёнке.

-- Мне плевать, -- уныло ответила Жанна. Камил быстро подошёл и вырвал из её рук деревянную кружку.

-- Что ты делаешь?! – возмутилась та, пытаясь вернуть вино.

-- Забочусь о своём наследнике, -- Камил выплеснул вино в увесистый кувшин, а затем вылил его содержимое прямо в коридор.

-- Что ты делаешь!? – завопила Жанна в отчаянии, но тут же схватилась за макушку – громкие звуки отдавались ей в голову пульсирующей болью.

-- Ты не будешь пить. Я запрещаю тебе это делать. Ты не только беременна, но и больна.

-- Маркоша! Маркоша! Иди сюда! – громко сказала Жанна, игнорируя Миробоича. Дверь поспешно открыла молодая служанка с глупым лицом и замерла на входе после короткого поклона. – Принеси мне ещё вина, Маркоша!

-- Не вздумай носить вино баронессе! – Камил пригрозил служанке пальцем. -- Это мой приказ. И передай этот приказ всем остальным служанкам. Кто будет травить беременную баронессу всякой дрянью – будет сварен живьём, как отравитель. Тебе всё ясно?!

-- Д-да… -- пропищала служанка и, по мановению руки Миробоича, скрылась за дверью.

-- Я здесь баронесса! Я здесь власть, а не ты! Таков закон!

-- Зато я твой Царь, а ты – мой вассал. И следи за своими словами! Или я расценю твой грязный выпад, как мятеж и прикажу запереть тебя в комнате под присмотром служанок, дружинников и мертвецов.

Жанна не выдержала сурового взгляда. Её губки задрожали, а по щекам покатились слёзы. Когда же Камил подошёл, чтобы обнять её – Жанна охотно уткнулась ему в грудь, вцепилась ответными объятиями и задрожала в ещё более сильных рыданиях.

-- Почему… ты…отпустил Орманда… почему!… мы… проиграли…

-- Всё ещё изменится. Вот увидишь, -- Камил гладил Жанну ладонью по худой спине. На макушке её зияла страшная рана. – Мы ещё покажем нашим врагам, на что способны Миробоичи.

-- Орманд в плену!... меня чуть не убили… взяли в плен… как тогда!.. в детстве…разбойники…

-- Святоши вернули тебя к жизни в обмен на Орманда. Я не мог выбрать твою смерть, тем более, когда ты вынашиваешь ребёнка.

-- Уж лучше бы мы все сдохли… уж лучше бы ты убил этих гадёнышей…

Жанна ещё долго ныла и возмущалась, почему, как ей казалось, всесильный Камил не одолел всех врагов, а потерпел тяжёлое поражение. Ответить ей было нечего. Жанна грустила по своему сынку. К тому же Камил, войдя в замок, не пошёл к ней первым делом, а занялся делами – поэтому Жанна пыталась потушить своё горе вином, но от пьянства ей стало только хуже.

Камил осмотрел страшную и опасную рану – лекари Престола прогрызли в её черепе дыру шириной в монету. Из раны, прикрытой лоскутом срезанной кожи, сочился гной, и будет сочиться до тех пор, пока рана не затянется после долгого ухода. Стоило отдать должное лекарям – всё было выполнено в точности по всем наставлениям великого Гиппократа, приведённым в труде «о ранах головы», один из экземпляров которого, кстати, сгорел вместе со всей остальной библиотекой; но лекари, должно быть, тоже были знакомы с этим трактатом.

Камил приготовил изнаночные отвары и подал их Жанне, промыл ими рану.

-- Я умру? – спрашивала взволнованная Жанна. – Как долго я ещё продержусь?

-- Ты уже пережила самое страшное – травму при ударе и трепанацию. Ты будешь жить до старости.

-- У меня дыра в черепе…

-- Это ничего страшного, заживёт. Тем более – прорезь закрыли достаточно увесистой серебряной пластиной. Когда рана заживёт – будешь ломать стены вместо тарана... Эй! Это я так шучу, а ну перестань плакать!… ты убила симбионта, который тебя ударил – а значит отомстила. Даже дружинники смогли прикончить лишь одного. Лучше тебя только покойный Микула Селянович, убивший двоих. Или мои Плечистые лучники, которые нашпиговали половину дюжины своими стрелами, когда рыцари пытались добраться до меня во время штурма… Я тобой горжусь, ты у меня самая умная и смелая!

-- …Я люблю тебя… -- шмыгнула носом Жанна, снова крепко обняв. Камил же ничего не ответил. Ему не нравились эти нежности – они застревали в горле. Закончив плакать, Жанна, повеселевшая, потянулась ручками к его штанам. Камил, давно не видевший красивых женщин, не смог устоять перед соблазном. Он взял Жанну в тот вечер несколько раз.

Снегопады всё не утихали. Непогода на время запрёт войско Миробоича на юге – иначе можно было легко сбиться с пути. Непросто было сейчас войску Нойманнов. Камил даже подумывал, что было бы неплохо ударить им в спину… но со временем он рассудил, что лучше воспользоваться временной передышкой, заполученной с таким трудом. Камил решил остановиться ненадолго в замке, чтобы, наконец, отдохнуть и привести поместье в порядок. Тем более, что же могло быть лучше после длительного военного похода, чем тёплая и мягкая постель, разделённая с женщиной?

Уютный камин отбрасывал на стены отсветы языков пламени. В крепости стало тихо. Жанна уснула на плече, пуская слюни, а Камил осторожно убрал её голову на подушку, поднялся с кровати, оделся и отправился по коридорам дворца с зажжённым факелом в руках.

У него была ещё одна женщина – жена, а он все свои силы после долгой разлуки потратил на любовницу.

Камил вошёл в опочивальню, чтобы проведать Лизу, выдать ей колбочки и, конечно же, ласково приобнять и утешить... но зрелище, представшее перед ним, повергло его в ступор.

Лиза висела посреди комнаты. Лицо её, освещаемое догорающими свечами на столе, было синее, исказившееся. Будто и не Лиза это была вовсе, иначе куда подевалась вся еë несравненная красота?

Тело едва заметно покачивалось на верëвке, перекинутой через потолочную балку. По полу растеклась зловонная лужа...

Камил рухнул на первый попавшийся стул. Он разглядывал платьице, в которое была одета Лиза, разглядывал и игрушки Ведагора, разбросанные по комнате.

Ещё долго он глядел на возлюбленную, на свою первую женщину, мать его наследника -- а ныне просто бездыханное тело, застывшее мясо и холодеющие кости.

Камил не ожидал, что Лиза воспримет расставание с Ведагором так остро -- он вообще полагал, что та была неспособна на высокие материнские чувства. В этом он ошибался... Кажется, за всë это время он так и не узнал её. Он ей и не интересовался по-настоящему после того предательства, ведь он думал, что настоящая Лиза умерла ещё в Башнях Знания; фальшивая же Лиза, порабощённая «слезами», никогда его не устраивала чем-то, кроме красоты лица и телесных форм. Он думал, что Лиза ему безразлична.

Однако её самоубийство неожиданно ошарашило. Камил почувствовал, будто из него выдрали драгоценный кусок души. Лиза была мертва. И с этим уже ничего нельзя было поделать…

**

А спонсорам сегодняшней главы выражаю благодарность!)

Михаил Михайлович 500р "Камину на кентавров и авиацию"

Иван Андреевич 301р "Чтоб Камил не расстраивался"

Темнейший на АТ: https://author.today/work/442378