Судьба правдоруба (сатиричекий рассказ)
Артист Максим Малкин открыл глаза и с удивлением ощутил, что он лежит не на своей огромной роскошной кровати, а на какой то койке покрытой старыми грубыми одеялами.
-Что это?-удивленно подумал Малкин-вроде не пил вчера и все помню.
На всякий случай он ущипнул себя. Сморщившись от боли Максим огляделся. Комната была бедна и обставлена грубо сколоченной мебелью.
-странно, -пронеслось в мозгу Максима-может это Бэлла, жена, меня разыгрывает?
Он вдруг заметил, что находиться в помещении не один. У дверей стояла еще одна кровать на которой сидел мужик в одеянии древнеримского воина.
-уважаемый, где я, кто я? -загдекал и зактокал Максим.
-ну ты, Максюта, даешь, засмеялся мужик. Артисты мы.
-это я и так знаю-нетерпеливо отмахнулся Максим. Где я?
Мужик так захохотал, что уронил шлем с красным гребнем.
-ладно, голубь, скажу, ответил он вытирая слезы. У нас, артистов, бывают причуды похлеще, сам грешен. Мы в усадьбе графа Воронцова. Наш театр дает пьесу о римской жизни. Уразумел или дальше придуряться будешь?
Малкин сел на кровати и прислушался к своим ощущениям. Только сейчас он понял, что чувствует себя он как то странно.
-а год какой сейчас?-глупо спросил Максим.
"Римлянин" устал смеяться и, сев к столику с зеркалом, стал подводить глаза.
-одна тыща восемьсот двадцать восьмой от рождества Христова- бросил он и добавил-переодевайся, скоро наш выход.
В мозгу Малкина что-то бесшумно щелкнуло.
Он чувствовал, что у него раздвоение личности. В одном теле сейчас жили популярный русский артист ХХI века Максим Малкин и актёр крепостного театра Максюта Малой.
Он, а точнее они, встали с кровати и начали напяливать на себя тунику и римские латы.
-Иван, а где Прасковья? спросил Малой
-вижу , ты кончил дурака валять-засмеялся Иван.-в своей уборной. Слова пьесы помнишь хорошо?
-у меня траблов с текстАми никогда не было вдруг сказал Малкин, вот помню я в Большом театре выступал..
"Римлянин Иван" снова покатился с хохоту
- определенно, ты к Варьке- кухарке за вином ходил-сквозь смех еле выговорил он, -ты еще скажи, что в Кремле!
-Шучу-шучу-поспешно отозвался Малкин- я готов. Выходим?
Они вышли из комнаты очутились за кулисами сцены, на которой шло представление. Максим с любопытством глянул в щелку.
О, там было на что посмотреть. Богатые декорации, костюмы, множество блестящего оружия, доспехов и драгоценных камней.Зрительный зал был полон. Холёные дамы в вечерних нарядах , военные с орденами, какие-то чиновники в черных сюртуках.
Максиму Малкину все это нравилось больше и больше. Он хотел было снова себя ущипнуть, но передумал."Пусть это будет осознанное сновидение"решил он.
К ним подошла Прасковья в образе римской матроны
- Праковьюшка, душа моя, как же тебе идет этот наряд-похвалил Иван, а Малкин не сдержался и добавил-секси!
Прасковья и Иван с изумлением вытаращили глаза на Максима.
-Сэ..что? -переспосили они хором.
В этот момент со сцены донесся голос:
- о, Доминика и гастаты, увенчаны вы славой, ждем мы вас!!
-выходим -поспешно приказал Иван и они втроем чинно вышли на сцену.
Дальше до конца пьесы Малкин только открывал рот, ощущая, что слова произносит как будто не он а Максюта Малой, что в сущности, так и было.
Пьеса шла своим чередом. Воины совершали подвиги, наказывали непокорных варваров, признавались в любви прекрасным гетерам.Успех постановки превзошел все ожидания. Когда в конце спектакля все артисты со сцены запели древний гимн Amor omnia vincit , многие в зале утирали слезы.
Гром бешеных аплодисментов долго не стихал.Граф Воронцов, сидя в партере благодушно улыбался, давая всем понять, что без его таланта и кошелька, сие действо бы не состоялось.
На сцену вышел счастливый режиссер.
-господа, позвольте вам представить наших замечательных артистов, счастливо улыбаясь сказал он в зал -Прасковья Васильева- Алмазова, Иван Безхлебнов-Серебряный и Максюта Малой-Залихватский.
В голове Малкина второй раз за день что-то щелкнуло. И теперь уже Максюта Малой в замешательстве слушал свой голос.
-Господа, минуточку внимания, крикнул он со сцены, -доколе мы будем терпеть замашки нашего солнцеликого ?! Войска генерала Паскевича вторглись в беззащитную, мирную Молдавию. Сколько можно воевать с турками и раздувать анти -турецкую истерию в прессе?!Газеты Ведомости, Санкт-петербургский вестник превратились в рупор пропаганды!! Хватит имперских замашек, хватит строить русский мир, сколько стариков можно было бы накормить, если бы мы не воевали!. Да здравствует мир!!
Максим Малкин очень удивился что вместо аплодисментов и весёлого смеха он услышал гробовую тишину. Она длилась несколько секунд а потом разразился неимоверный гвалт.
На сцену запрыгнул граф Воронцов и натренированным ударом в зубы сбил с ног огорошенного режиссёра.
-ты чему людишек учишь, шишига?!-заорал граф давая пинка ни чем не повинному режиссеру, а потом подпрыгнул к Малкину.
-запорююю!!!- рявкнул он хватая Максима за волосы
Зал, меж тем гудел, как растревоженный улей
-Позор, раздавались крики-дожили, ахтеришки нас жизни учут! Граф, мало вы их порете, что эти лицедеи о себе возомнили?! Или розги кончились?! Куда третье отделение смотрит?! И это когда война идет! Пороть беспощадно!
Малкина тем временем уволокли на конюшню, где рассвирепевший Воронцов сам взялся за экзекуцию.
-не жилось тебе пес лободырный, чего тебе не хватало, кормил, поил тебя, приговаривал граф, хлеща вопящего Малкина-Малого,- в Сибири теперь играть будешь, вымесок овечий.
Максюта Малой вскрикнул, проснулся и вскочил с постели. Жутко болела исполосованная розгами спина. Он с изумлением обнаружил вместо своей нищей конуры роскошную комнату, огромную кровать и какую то бабушку, спящую рядом.
-свят-свят-перекрестился Максюта.
Бабушка меж тем проснулась и сказала
-Макс, сегодня ты выступаешь в интересном месте. Вы бывшей усадьбе графа Воронцова.Будут все наши.Просили высказать о политике, всё что ты думаешь.
Максюта зашатался и плюхнулся обратно на кровать.
В это же, но не это же время Максим Малкин уныло брел вместе с толпой каторжан по Великому Кандальному Пути- Сибирскому тракту.
Рослый седой ефрейтор беззлобно посмеиваясь говорил Максиму -что, браток, не нравится ? Топай, давай. Нравится, не нравится, Нерчинск приближается.