Спасение затонувшей вблизи Балаклавы в 1957г. подлодки М-351 (часть 2).
1я часть - http://pikabu.ru/story/spasenie_zatonuvshey_vblizi_balaklavy...
Владислав Чертан до сего дня помнит, что Федор Кремляков работал геройски и провел на глубине 103 минуты. Его работу никто не видел - ее жадно вдыхали на глубине десятки подводников. Правда, недолго, ибо не обошлось без очередных неприятностей - клапан "Воздух от водолаза" заработал, а вот клапан "Отсос воздуха водолазом" почему-то не забирал - по-видимому, шланги где-то на пути к лодке пережало давлением воды или же отказ был посерьезнее. В лодке начало расти давление, и командир М-351 капитан 3 ранга Ростислав Белозоров, скрепя сердце, приказал перекрыть клапан "Воздух от водолаза". Связь, меж тем, не действовала, и наверху полагали, что "процесс пошел"...
Вспоминает капитан 1 ранга в отставке Ростислав Белозоров:
- Вдобавок ко всем бедам, в лодке быстро понизилась внутриотсечная температура. На поверхности и в отсеках перед погружением было очень жарко, и все моряки были в трусах. На глубине же показания термометра пошли резко вниз. С 30 градусов термометр съехал на 25, потом на 20, 15, и снижение не останавливалось. Стало холодно. Буквально за считанные минуты после мучительной жары изо рта начал валить пар.
Вспомнили, что на глубине около 80 метров температура воды круглый год около 7 градусов. Так и получилось - столбик термометра вскоре остановился на делении 7 градусов. Но я не очень волновался - на лодке есть "водолазное белье" - толстые свитера и рейтузы из верблюжьей шерсти. Они должны были нас согреть. Но случилось то, чего я не мог предполагать. Из-за разгильдяйства моего помощника капитан-лейтенанта Сергея Колесникова все теплое белье было оставлено на базе. И не только водолазное белье осталось в Балаклаве, но и гидрокомбинезоны, предназначенные для выхода из затонувшей лодки. Теперь стало ясно - если придется покидать лодку в индивидуальном порядке через торпедные аппараты - шансов остаться в живых у нас практически нет...
УДАРНАЯ РАБОТА НАВЕРХУ И ВНИЗУ
Наверху, меж тем, бушевал шторм. Чтобы удержать "Бештау" над лодкой, решили поддержать его корму с помощью оттяжек. Концы через кнехты завели на эсминец, который непрерывно подрабатывал винтами. И вновь последовала неудача. На одной из мощных волн капроновый конец сорвался с кнехта и тяжело травмировал флагманского водолазного специалиста ЧФ капитана 2 ранга Игоря Анисимова. С перебитой ногой Анисимова отправили в госпиталь.
Идущему следующим на лодку главстаршине Борису Масневу поручили восстановить телефонную связь с подводной лодкой. Прошло уже приличное число часов, а на "Бештау", после первого доклада капитана 3 ранга Ростислава Белозорова, не знали, дошла ли до подводников первая помощь.
Борис Маснев, облаченный в трехболтовое водолазное снаряжение, по стальному тросу поднялся в носовую часть М-351 в район сигнального буя, специальной скобой зацепил оборванный сигнальный кабель и вытащил его на поверхность. Вскоре заработала долгожданная связь, и о положении подводников вновь узнали наверху.
Рассказывает капитан 2 ранга в отставке Виктор Мигачев:
- Тогда на М-351 я, в звании капитан-лейтенанта, командовал электромеханической частью (БЧ-5), и на моих электромехаников выпала самая ударная работа по спасению лодки "изнутри". На наше счастье, после того, как лодка ушла в ил метров на 10-12, аварийное и нормальное освещение в отсеках не вырубилось. Лампочки горели все трое суток подводного плена. Для нас свет был просто сказочно удобным. Это было следствием того, что аккумуляторные ямы во 2-м отсеке сохранили герметичность. Батареи были по нормам рассчитаны до 55 градусов, но выдержали все 62 градуса страшного дифферента. Правда, не хватило плотности запустить основные механизмы и системы. Удалось запустить лишь главный насос в центральном посту, но из-за причудливого расположения лодки он не брал воду.
Командир Р. Белозоров приказал всему экипажу перейти в 1-й отсек, сейфы с секретными документами также перенести туда. Когда личный состав сконцентрировался в торпедном отсеке - мы опять замерили дифферент отвесом и штурманским транспортиром. Лодка не шелохнулась. Мы высказали предположение, что лодка могла застрять в скале, хотя мы вошли в грунт очень мягко, никто не почувствовал удара. Лодка просто остановила свое движение.
Посовещавшись, приняли решение подручными средствами переносить воду из шестого отсека в первый, оттуда спускать в трюм и откачивать за борт. Экипаж выстроился цепочкой. Нашли банки из-под галет и сухарей, соорудили ручки из бинтов и начали поднимать воду в нос. Конвейер с небольшими перерывами работал 28 часов подряд! Люди устали страшно, но работа хоть как-то позволяла согреться в лодочном "холодильнике".
Включили установку РДУ - регенерационную двухярусную установку для сжигания двуокиси углерода, но этого вредного газа, по нашим подсчетам, выделилось до 3 процентов, и мы никак не могли этот процент снизить. Газоанализаторы ГМУ-2 зашкаливали уже в первые сутки. Через 28 часов из кормы экипаж перетаскал на высоту 35-48 метров и откачал за борт около 10 тонн воды. Положение лодки, меж тем, не менялось. Чтобы хоть как-то психически отвлечься, мы провели комсомольское собрание и приняли моториста Н. Деринчука в комсомол. Наши физические силы были на исходе. К слову сказать, у нас на выходе находился помощник начальника политотдела по комсомолу старший лейтенант Василий Доронин.
Восстановив связь, спасатели могли координировать свои действия с подводниками. 24 августа спасательные работы продолжились. Из Севастополя в район аварии прибыл крейсер "Красный Крым" и встал на якоря таким образом, чтобы своим корпусом прикрывать от волн и ветра ССПЛ "Бештау". Рядом со спасателем "на подхвате" находились: эсминец, подводная лодка проекта А-615, плавбаза "Эльбрус", несколько водолазных судов, другие корабли и катера.
При очередном разговоре 25 августа между лодкой и "Бештау" верхний абонент - капитан 2 ранга Михаил Хацинков сообщил вниз, что у начальства "появилась идея" передать в лодку через торпедный аппарат предметы первой необходимости. Белозоров попросил в "первую необходимость" включить теплое белье, медикаменты, патроны регенерации воздуха и спирт для обтирания. На Судоремонтном заводе в Балаклаве в экстренном порядке, в течение несколько часов, изготовили цилиндрические, герметично закрывающиеся стальные контейнеры-пеналы, свободно входящие в 533-мм торпедные аппараты. Снаряжение их всем необходимым, что просили подводники, тоже не заняло много времени.
Водолазное судно "ВМ" подошло к носовой части подводной лодки. Доставку пеналов организовал дивизионный водолазный специалист капитан-лейтенант Игнат Малахов и помощник флагманского водолазного специалиста ЧФ капитан 3 ранга Терещенко. Пеналы опускал по тросу в подводную лодку инструктор-водолаз мичман Юрий Каргаев. Каждый пенал весил несколько десятков килограмм. Вдобавок, чтобы погасить его положительную плавучесть - к донышку привязывали массивную балластину.
Когда Юрий Каргаев приблизился в район первого торпедного аппарата, он по своему телефону связался с "Бештау", а со спасателя информация поступила в лодку.
Прозвучала команда Каргаева: "Открыть переднюю крышку правого верхнего торпедного аппарата!"
Белозоров отрепетовал команду, как велось на подводных лодках: "Первый отсек! Заполнить первый торпедный аппарат! Открыть переднюю крышку!" Позже команда от водолаза - "Загружаются контейнеры!"
Через несколько минут подводники в первом отсеке ощутили удар изнутри. Это пеналы вошли в торпедный аппарат. Каргаев передал, что можно закрывать переднюю крышку. Подводники выполнили приказ и осушили торпедный аппарат. Шлюзованием занимались командир БЧ-5 капитан-лейтенант Виктор Мигачев, старший лейтенант медицинской службы Александр Родин и старшина команды торпедистов Корчагин.
ВСПОМИНАЕТ КАПИТАН 1 РАНГА В ОТСТАВКЕ РОСТИСЛАВ БЕЛОЗОРОВ
Из-за тяжелых контейнеров-пеналов заднюю крышку торпедного аппарата приоткрывали очень осторожно. Чтобы контейнеры не сорвались вниз, и не покалечили подводников, крышку придерживали с помощью упора. Старший лейтенант медицинской службы Александр Родин медицинским скальпелем перепиливал прочный намокший канат, которым крепились к контейнерам балластины. Балластины при этом обрывались, с грохотом летели вниз и ударялись о стальной комингс переборочной двери, оставляя в нем глубокие вмятины.
В контейнерах мы обнаружили 10 патронов регенерации, 12 аппаратов ИДА-51, водолазное белье, 30 литров спирта в резиновом мешке, 30 литров прекрасного крымского вина, 30 литров еще не остывшего какао, медикаменты и... письмо от моей жены, в цехе которой эти контейнеры изготовили. Жена мне писала: "Славушка, родной!.. Просто не верится, что эта записка попадет к тебе в руки. Как вы там? Тяжело вам, наверное. Сегодня полдня сидели на утесе в надежде увидеть, как вас поднимут, но увы... Обещают завтра. Мы все женщины пытаемся держаться стойко, и я даже сегодня была целый день на работе, там я хоть немного забылась. Только что заходил водолаз Каргаев, который подсоединил к вам воздух. Оказывается, это тот товарищ, с которым мы однажды играли в "козла". Он - просто герой! До скорой встречи! Всем, всем вашим большой привет. Возвращайся скорей! Лида".
Я прочитал письмо и, отвернувшись к переборке, смахнул слезу...
ЕЩЕ РАЗ О ВРЕДЕ АЛКОГОЛЯ
Трудно сказать, зачем командование в предметы "первой необходимости" включило вино. Спирт - куда ни шло. За полтора суток моряки в отсеках стали чумазые, как черти, и спиртовые протирания действительно содействовали гигиене и очищению тел от грязи и масел (ну, это из области фантастики, кто ж будет добро переводить, тем более на флоте - Н.Ф.). Кстати, пока офицеры разбирались с начинкой контейнеров, наиболее шустрые матросы умыкнули часть спирта и спрятали его под пайолы. До возвращения в базу спирт так и не был найден. Вино же в экстремальной обстановке оказалось штукой резко отрицательного воздействия на экипаж.
Свидетельствует майор медицинской службы в отставке Александр Родин, член экипажа М-351: "Экипаж М-351 страдал от недостатка воздуха. Регенерационные патроны включили с запозданием - через 8 часов, отчего углекислоты в отсеках накопилось более 3 процентов, и сбить ее никак не удавалось. Патроны следовало включать раньше, чтобы гасить углекислый газ постепенно. Атмосфера стала отравленной, да к тому же физические силы подводников истощились тяжелой работой. В этот момент была совершена ошибка - наш командир капитан 3 ранга Ростислав Белозоров разрешил членам экипажа выпить вина, предполагая, что это как-то подбодрит людей, снимет перенапряжение и позволит чуточку согреться. Многие подводники выпили по кружке или даже две вина. И высокое содержание углекислоты в отсеках не замедлило моментально сказаться. Физическое состояние многих подводников резко ухудшилось. Они начали терять сознание. Впал в полубредовое состояние помфлагмеха капитан-лейтенант Роман Лазаренко. Чтобы привести его в чувство, я дал ему подышать чистым кислородом из баллона. Участилось сердцебиение и дыхание у капитан-лейтенанта Виктора Мигачева, у других офицеров отмечались те же симптомы отравления. Старшина 2 статьи Волков начал бросаться на людей. Его утихомиривали целой группой, и это удалось только после того, как я "прописал" ему снотворное".
От внутриотсечного переохлаждения ни спирт, ни вино - не спасали. Люди становились вялыми, на глазах получая простудные заболевания. Вот как аукнулось забытое на базе водолазное белье. Алкоголь его не заменил.
ПЕРВАЯ ПОПЫТКА ПОДЪЕМА ПОДВОДНОЙ ЛОДКИ
На ССПЛ "Бештау" начальник ЭОН-35 капитан 1 ранга Николай Чикер собрал всех водолазных специалистов и доложил несколько вариантов спасения подводной лодки.
Согласно первому варианту, наиболее простому, - с помощью буксиров рывком попытаться выдернуть лодку из ила. Если не получится - тогда придется за кормовой обух цеплять пару судоподъемных понтонов и осуществлять экстренную судоподъемную операцию. Эта процедура резко усложнит действия спасательных сил. "Асов-водолазов береги, - наставлял Чикер Чертану, - внизу 83 метра, работать, возможно, придется еще долго и на гелиокислородных смесях!" К тому же, как выяснилось, несколько водолазов "при переработке" уже получили кессонные заболевания, и вышли из игры.
Водолазы начали работать по первому варианту. Но как закрепить на носу лодки толстенный буксирный конец? Приходилось висеть в воде, колеблясь в такт с волной, держась одной рукой за форштевень, а второй - просовывать мало гнущийся капроновый канат в носовую буксирную скобу.
Эту неблагодарно черную работу выполняли водолазы мичманы Федор Кремляков, Алексей Ивлев, Николай Литвинов, Дмитрий Карпаев, Юрий Каргаев, глав старшина Борис Маснев, старшины П. Шляхетко, Ю. Баранов, В, Стопкин, Декомпрессионная камера была переполнена. Из-за этого некоторых водолазов оставляли в море проходить декомпрессию.
ВСПОМИНАЕТ КАПИТАН 3 РАНГА ВЛАДИСЛАВ ЧЕРТАН
Чикер засомневался в таком креплении капронового троса и говорит мне: "Спусти Никольского, пусть на носу лодки закрепит большую судоподъемную скобу ("бублик") - через "бублик" буксирные концы пройдут надежнее".
И вот под воду ушел опытнейший водолаз страны - капитан 2 ранга Павел Никольский. Современники отзывались о Павле Николаевиче не иначе, как о русском самородке - он обладал уникальной способностью работать под водой и в самых сложных ситуациях обязательно находил верный выход. В этом ему помогала необыкновенная инженерная интуиция и громадный опыт.
В первую очередь Никольский распутал двух водолазов, а затем на пределе сил закрепил "бублик". Другие водолазы, работая поочередно, провели сквозь него капроновый конец для буксиров. Когда лодку "наживили" буксиры, Чикер вновь заволновался - не провисли ли канаты и не зацепили ли они рули глубины. Чтобы рассеять сомнения начальника спасательных работ - на глубину я срочно отправил старшину 2 статьи Порфирия Шляхетко и слышу минут через пятнадцать его доклад: "Трос чистый, можно тянуть".
Подняли Шляхетко, после чего "Бештау" снялось с якорей и отошло мористее. Другие суда тоже отошли от места залегания лодки, провели последний сеанс телефонной связи с экипажем М-351 и предупредили подводников: "Держитесь, сейчас начнем Вас вырывать из грунта"! Шланги и кабели, идущие на лодку, прикрепили к баркасу, на котором остались капитаны 1 ранга Чикер, Смирнов и Куприянов. Я же держусь из последних сил на ногах - начали сказываться почти двое суток нервной непрерывной работы, проведенной на ногах уходящей из-под ног палубы.
* * *
В 16 часов 22 минуты 25 августа буксиры напрягли все свои силы и передали их через звенящий канат подводной лодке. Сначала положение лодки начало улучшаться. Подводники сообщили, что дифферент стал уменьшаться сначала до 50 градусов, затем до 45, 40... По отсекам М-351 прокатилось ликующее "Ура!" Переборки перестали быть палубами, и у подводников появилась возможность перемещаться в отсеках не по принципу "вверх-вниз", а почти как в нормальных условиях - по горизонтали. Казалось, что лодку буксиры вот-вот вырвут из грунта. Но дифферент, дойдя до отметки 37 градусов, встал и дальше снижаться не хотел. Еще один рывок двумя буксирами в 17 часов 35 минут и опять неудача - толстый канат лопнул как гнилая нитка. Почти суточная работа водолазов и спасательных судов пошла насмарку. На какие-то минуты спасателей охватило уныние. В лодке - того хуже. После обрыва троса у экипажа началась нескрываемая депрессия. Внизу появились сомнения, что М-351 можно будет оторвать от грунта. Если капроновый конец заводили более суток, то повтор процедуры потянет времени, наверное, столько же. Воздух же в лодке становился все хуже. Вентиляцию через эпроновскую выгородку так и не наладили, жизненных сил у экипажа оставалось все меньше. Офицеры-подводники вслух, невзирая на нижних чинов, пессимистически оценивали ситуацию, говорили, мол, "...теперь вряд ли нас извлекут отсюда в живом виде... ". Нижние же чины, экономя последние силы, повалились от усталости и перенапряжения на койки. Нервозность сказывалась и на телефонном проводе. Белозоров в резкой форме отвечал на баркас Хацинкову, что он думает по поводу обрыва буксирного троса. Подводников, через командира, пытался как-то утешить Смирнов. Но по интонации чувствовал, что внизу, оптимизма значительно поубавилось.
УДАЧА ПРИХОДИТ ЛИШЬ К СМЕЛЫМ...
Первое оцепенение прошло, и Николай Чикер заставил всю спасательную команду наверху и под водой шевелиться в несколько раз быстрее. Вновь ушли под воду водолазы, заводить теперь уже стальной канат.
Вспоминает мичман в отставке Федор Кремляков: "Последний спуск под воду был за мной. Сначала я просунул через "бублик" тонкий трос-проводник, а затем закрепил стальной буксирный восьмидюймовый трос с морского буксирного судна "МБ-43". Все остальные подготовительные работы выполнили мои друзья-водолазы. Тянули в этот раз для надежности вместо одного буксира - сразу три.
* * *
В это время в "М-351", чувствуя безнадежность положения, пошли на рискованный шаг. Белозоров собрал в центральном посту личный состав кормовых отсеков (что-то около 10 человек) и обратился к ним с предложением: "Ребята! Вам известно, что буксировочный трос лопнул. Сейчас его заводят повторно, но у меня есть сомнения, что спасатели сумеют это сделать достаточно быстро. Обстановка в лодке вам известна. Я предложил командованию послать трех человек в кормовые отсеки и надуть их воздухом, чтобы попытаться самим откачать воду. Работа эта сопряжена с известным вам риском, поэтому нам ее выполнять запретили. Однако я считаю, что у нас выбора нет. Воздуха для дыхания хватит только на несколько часов, и мы можем не дождаться завершения спасательной операции..."
Из десяти моряков были отобраны трое - старшина 1 статьи Кучеров, старшины 2 статьи Козлов и Антоников.
Вспоминает капитан 2 ранга в отставке Виктор Мигачев:
Белозоров приказал надуть все кормовые отсеки, начиная от четвертого и заканчивая седьмым, то есть четыре отсека - это, чтобы взялась помпа. Трое подводников ушли в корму, и мы за ними задраили переборочную дверь. Теперь эти трое стали отрезанными от остального экипажа, и помочь им в случае необходимости мы могли только за счет ухудшения состояния всех остальных моряков. Даем воздух из баллонов ВВД - он начал давить на воду в шестом и седьмом отсеках.
Давление в кормовых отсеках выросло с 2 кг/см до 3,2 кг/см. Антоников полураздетый нырял в ледяную воду и готовил насос к работе.
И, наконец - о, чудо! Насос включился и начал забирать воду. Вода в шестом и седьмом отсеках уменьшалась на глазах, а это значит, что лодка легчала и весьма значительно.
Но в это время сверху раздается команда капитана 1 ранга Николая Смирнова: "Работы прекратить, стальной трос повторно заведен - буксиры приготовились к рывку".
С сожалением отдаю команду выключить насос. Оказалось - преждевременно, ибо наверху опять что-то не клеится, а время идет. Не сидеть же, сложа руки? Приказываю вновь запустить насос. А он мерзавец - не запускается. Почти полтора часа уродовались Антоников, Кучеров и Козлов. Насос вновь начал забирать, когда мы еще "чуточку" подняли давление.
Пока наверху готовились нас выдергивать, великолепная тройка подводников, дрожащих от холода - Антоников, Кучеров и Козлов - откачали всю воду из шестого и почти все - из седьмого отсеков. Около десяти тонн воды осталось лишь в трюме седьмого отсека. В результате этих действий М-351 избавилась от излишнего веса и получила положительную плавучесть.
* * *
26 августа в 00 часов 42 минуты начался повторный процесс "выдергивания" уже значительно облегченной лодки. Шторм, проверив на прочность спасателей, утих. Одновременно подводники пытались продуть цистерну быстрого погружения. Цистерны главного балласта уже были частично продуты.
В 2 часа 28 минут в лодке ощутили мощный рывок буксирами и резкое увеличение дифферента на корму.
В центральном посту пошли доклады: "Товарищ командир! По глубиномеру лодка всплывает!.. Глубина 25 метров, дифферент увеличивается!"
В ответ Белозоров приказывает: "Пузырь в корму! Продуть среднюю!" И вновь доклад: "Дифферент отходит! Глубина 15, 10, 5 метров! Лодка всплыла!" Это случилось в 2 часа 30 минут.
Те, кто видел всплытие "М-351", говорили потом, что это было впечатляющее и необыкновенно красивое зрелище. Хотя все наверху этого давно ждали, но непосредственный момент всплытия наступил внезапно. При свете корабельных прожекторов, вдруг вспучилось море и из воды носом вверх выскочила огромная стальная рыба, подняв многометровые фонтаны ослепительно белых брызг. Причем "М-351" "проткнула" поверхность моря буквально в нескольких метрах от баркаса, в котором находились Н. Смирнов и другие офицеры. Еще чуть-чуть и лодка бы страшным ударом поддела бы баркас со спасателями.
Когда отдраили верхний люк и Белозоров вышел на палубу - у него от обилия воздуха закружилась голова и начала отниматься нога - наверное, от переохлаждения. Внизу в лодке от смены давления слышались взрывы и треск - это лопались манометры и приборы. Некоторые подводники получили от осколков легкие ранения.
К "М-351" подошел торпедный катер. Командир катера передал Белозорову записку, написанную карандашом: "Командиру тов. Белозорову. Поздравляю Вас и весь личный состав лодки с проявленным мужеством, смелыми и умелыми действиями при выводе лодки из аварийного положения. Главком. 02.50".
Так закончилась уникальная спасательная операция под Балаклавой. Несмотря на ряд первоначальных неудач, совместными, грамотными действиями спасателей и подводников одновременно подводная лодка вырвалась из объятий глубины и всплыла на поверхность. Жертв среди подводников не было. Надо отметить, что срочнослужащие члены экипажа М-351 заканчивали пятый год службы, и дело свое знали в совершенстве.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Спустя многие годы, находясь в отставке, капитан 1 ранга Ростислав Белозоров подготовил к изданию рукопись своей книги, которую он первоначально назвал "Совершенно секретно. Об этом раньше не писали". В свет же книга вышла под другим названием: "Почему я не стал адмиралом". Бывший командир "М-351" весьма подробно описывает все, что происходило в отсеках лодки во время августовской аварии 1957 года, и как вели себя в экстремальной ситуации 35 нижних чинов и 7 офицеров.
Работу спасателей в "Балаклавском деле" Белозоров отмечает особо: "Роль водолазов и всех других спасателей, оказавших нам помощь, на мой взгляд, исключительна. Члены экипажа, с которыми я поддерживаю связь, свято и поименно помнят этих героев, которыми мы, вне всякого сомнения, обязаны жизнью. Ежегодно 26 августа, в годовщину нашего всплытия, мы обязательно вспоминаем и Юру Каргаева, ушедшего от нас в расцвете сил, и Никольского, и Чикера, и других героев-спасателей. Все они совершенно заслуженно отмечены правительством".
7 января 1958 года был подписан Указ Президиума Верховного Совета СССР "О награждении орденами и медалями СССР личного состава Военно-Морского Флота".
За образцовое выполнение задания командования и проявленные при этом самоотверженность, мужество и инициативу орденом Красной Звезды были награждены: капитан 2 ранга Павел Никольский, мичманы Алексей Ивлев, Юрий Каргаев, Федор Кремляков, Николай Литвинов.
Медалью "За боевые заслуги" - награждены мичман Дмитрий Карпаев, главный старшина Борис Маснев, старший матрос Владимир Стопкин, старшины 1 статьи Юрий Баранов, Порфирий Шляхетко. Наиболее строптивые и имеющие свое мнение офицеры в этот список не попали. Особенно отличившихся подводников "М-351" мужественно и самоотверженно боровшихся за живучесть лодки в течение 3,5 суток наградить тоже "забыли", посчитав их, как всегда, виновниками аварийного происшествия.