Случайный фактор⁠⁠

Они неторопливо идут вдоль железнодорожных путей.
Саша достаёт из кармана пачку сигарет. Открывает, эффектно щёлкает ногтем среднего пальца по донышку. Из переднего ряда частоколом выскакивают рыжие фильтры.
- Будешь?

Рома с сомнением смотрит на пачку. Каждую прогулку они экспериментируют с курением. Но количество сигарет постепенно растет. Сегодня они выкурили уже по две штуки, хотя гулять отправились всего час назад. Рому беспокоит не зависимость. Гораздо больше его пугает запах табака, который всё сильнее пропитывает одежду и пальцы. Он уже несколько раз замечал, как мать после прогулок смотрит на него с подозрением. Это проблема.

Если она начала подозревать, что он курит, то рано или поздно захочет проверить свои подозрения. А если мать хочет узнать что-то наверняка, то её ничто не остановит. Что будет, к примеру, если она сейчас выйдет им наперерез из зарослей, которые идут вдоль железнодорожных путей? Его опыт подсказывает, что такое вполне возможно.
- Ты чего? – Догадывается Саша. – Боишься, что мама спалит?
Рома понимает, что сам того не замечая начал беспокойно оглядываться.

- Нет, - отвечает он, вынимая сигарету из пачки, - показалось просто, что кто-то идёт…
- Ага. – Ухмыляется Саша. – Мне-то не ври. И хорош боятся. Никто за тобой по кустам не бегает. Ты же не сказал маме куда идёшь?
Рома отрицательно качает головой и, после некоторых колебаний, успокаивается. Мама думает, что он отправился в районную библиотеку готовиться к вступительным экзаменам. Он вынимает сигарету из пачки, щёлкает зажигалкой и затягивается дымом. Который в последние несколько дней уже не кажется едким и противным.
- А ты?
- Я своим никогда не говорю, куда иду. Это моя частная жизнь. – Небрежно бросает Саша, но Рома слышит лёгкую нотку самодовольства. Его друг говорит чистую правду.
Со своим отчимом – хмурым усатым дядей Серёжей, Саша в очень прохладных отношениях. Они только здороваются и прощаются друг с другом. Да и то не всегда. С вечно занятой мамой у него общение складывается чуть лучше. Но та слишком занята Катей, трёхлетней Сашиной сестрой.

«Ты ничего не говоришь им, потому что ты никому не интересен», - вдруг произносит Ромин внутренний голос. Сухой, холодный и какой-то взрослый. В последний год он стал звучать чаще и отчетливее. Рому это не пугает. Но он не понимает, почему такие фразочки рождаются в его голове. Тем более, что он не всегда согласен с ними. Саша его лучший и, в общем-то, единственный друг. У него нет причин думать, что тот неинтересен своей семье. Так думать неправильно.

Они шагают по рельсам и пинают камешки.
Страх отступает и летний день снова становится приятным. Можно ненадолго забыть о проблемах. Об учительнице алгебры, которая время от времени любила задумчиво сказать после очередной проваленной контрольной: «Ромчик, а может мне оставить тебя на второй год?», чем неизменно вызывала смех на задних рядах парт. О бесконечных тройках, которых в аттестате нарисовывается ни много ни мало – семь штук. Об институте, мечта о котором отодвинулась на долгое время. «Размечтался», - читала ему нотацию мама своим особым голосом, который проникал куда-то в самый центр мозга, в тот день, когда он попытался поговорить с ней о том, что хочет закончить десятый и одиннадцатый классы, а потом попробовать поступить в институт: «Решил ещё немного дурака повалять за мой счет? Какой институт? Кто тебя кормить будет, когда ты вступительные экзамены провалишь? Я?! Иди в колледж и получай нормальную профессию! А потом, когда сможешь себе копейку на жизнь заработать – чеши куда хочешь! Хоть в институт, хоть под забор, как твой папаша!».

После этого разговора она, как всегда, плохо себя почувствовала. А когда ей стало лучше, она, как обычно, перестала с ним разговаривать. Роме снова пришлось делать виноватый вид. Не то, чтобы он действительно чувствовал свою вину, просто таков был порядок. Когда мама обижалась, она переставала с ним говорить, и атмосфера в их доме становилась электрической. Любой случайный промах и неосторожный шаг могли привести к новому скандалу.

Чтобы вернуть ситуацию в норму нужно было какое-то время ходить с виноватым лицом, всем видом показывая раскаяние и внутренние переживания. Рома с годами научился это делать практически на автомате. Как актёр, много лет выходящий на сцену в одной и той же роли. Лучше, чем выглядеть виноватым он умеет только быть незаметным.

Он затягивается поглубже и выдыхает серо-голубой дым. А вместе с ним свои тревоги. Впереди виднеется железнодорожный мостик. В бездонно-голубом небе он видит крошечные белые полоски, которые оставляет пролетающий самолет. Неподалеку жужжит пчела. Слышно, как поют птицы. В воздухе пахнет сиренью.

Мир настолько прекрасен, что Рома задумывается о том, чтобы сегодня улучить момент и попробовать заняться мастурбацией. Его немного беспокоит то, что в последнее время такое желание посещает его всё реже. Поначалу, когда пубертатный период только наступил, он делал это довольно часто под впечатлением от случайно увиденной фотографии женской груди или фантазируя о рано созревшей Марины Тарашевич, в те дни, когда она заявлялась в школу в топе, короткой юбке и белых гольфах. Но в последнее время фантазии становились блеклыми. Да и само занятие стало казаться… скучным.

Рома думает о том, что было бы неплохо свернуть налево и пройти к жилым кварталам. Там сесть на троллейбус и доехать до метро, чтобы получить возможность часок-другой побродить по центру города.
- Пошли, с моста камни побросаем. – Предлагает Саша. И, не дожидаясь ответа, ускоряет шаг. Рома, как обычно, покорно следует за ним.

Некоторое время они бросают камешки с моста в мелкую речку.
С предсказуемым результатом они соревнуются в дальности броска. Саша на год старше, он на несколько сантиметров выше и руки у него длиннее. Сейчас он заканчивает первый курс того самого колледжа, в который по настоянию матери старается поступить Рома.
- Ты вообще их кидаешь или просто роняешь? – Усмехается он, глядя на Ромины броски. И запускает очередной камешек вдаль по красивой длинной дуге. До них доносится далёкий, едва слышный всплеск.
Они живут в соседних квартирах и знакомы с детства. Всё это время Саша был лучше и в спортивных, и в настольных играх. Рома со временем смирился с тем, что его место никогда не будет первым. Просто ему не повезло родиться одаренным, как другие. «Это жизнь», - как любила повторять мама.

И всё же иногда с Ромой случалось то, что он сам называл «озарением». Иногда (очень редко) мир вокруг него словно замирал и некоторые предметы, люди и информация в голове будто подсвечивались янтарно-жёлтым светом. И тогда он мог выстроить эти желтые огоньки в определенном порядке, который складывался в идеальную замкнутую цепочку. Это происходило случайным образом в самые неожиданные моменты и как будто безо всякого усилия с его стороны.

Так, например случилось несколько недель назад, когда Саша решил, что им стоит сходить в кино. Он не решался попросить у мамы денег на билет, а та, собираясь выходить из дома, нигде не могла найти свою сумку. Она начинала понемногу раздражаться и вот-вот готовилась взорваться очередным скандалом. Всё вокруг на мгновение вдруг стало кристально ясным, и он одновременно понял, где можно найти сумку, как именно нужно отдать её маме, чтобы она не восприняла это как оскорбительную снисходительность и что нужно произнести, чтобы направить разговор в нужное русло так, чтобы она, смягчившись сама предложила ему деньги. Нужные слова сами вылетали из рта. В нужном порядке и нужным тоном.

Иногда озарения посещали его в школе. Во время решения задачи на контрольной непонятная алгебра вдруг на одну крошечную секунду становилась элементарной, и он видел решение так ясно, словно оно было написано в учебнике. Учительница алгебры в последствии громко сказала: «Удачно списал, Ромчик?», но всё равно поставила ему четверку.
Или во время игры в баскетбол на физкультуре он по случайности получив в руки мяч вдруг будто видел карту идеального маршрута к кольцу команды соперников и точно просчитывал: кто, как и когда ему попытается помешать. Руки и ноги двигались сами по себе и он, ко всеобщему удивлению, забрасывал мячик в корзину.

В такие моменты он чувствует себя бесплотным великаном, парящим над землёй. Нет ничего более прекрасного, чем эти совершенные янтарные цепочки, выстроенные в идеальном («правильном» - поправляет его внутренний голос) порядке.

Саша предлагает закурить ещё по одной. Они молча дымят.
Рома думает предложить другу всё-таки поехать погулять по центру, но тот явно не настроен на такую поездку и скорее всего предложение вызовет раздражение. Поэтому он молчит.
Его друг докуривает сигарету до фильтра. Тушит окурок о металлические перила и щелчком запускает в мелкую речку под мостом. Рома смотрит вниз, на выступающие из потока воды скользкие камни.

Саша с характерным звуком набирает в рот побольше слюны (и не только слюны), свешивается с перил почти до пояса и неудачно делает длинный плевок. Густая слюна не выплевывается, а медленно ползёт вниз.

Все вокруг замирает. Рома видит, слышит и помнит одновременно всё. Вокруг нет ни единого человека. Вдали не виден поезд и скорее всего они ходят здесь крайне редко. Если вообще ходят. Жилые дома слишком далеко отсюда, чтобы из них можно было бы что-то разглядеть, а заросли вдоль насыпи по обеим сторонам моста слишком высоки. Сашины родители не знают куда он пошел. Его мать не знает куда пошел Рома. Внизу, прямо под ними, острые камни. Его друг лежит животом на перилах. Ступни вытянуты, он стоит почти на самых носках потертых кед. Если правильно применить силу и сделать всё очень быстро, то...

Едва отдавая себе отчет в том, что он делает, Рома делает шаг и оказывается за Сашиной спиной. Затем он резко нагибается, железной хваткой берёт его за лодыжки и с силой дёргает вверх. Всё это занимает меньше половины одной секунды. Между опорами перил мелькает лицо, на котором всё ещё застыло сосредоточенное выражение…
«Потому что он ещё не понял, что случилось».
… и застывшие в воздухе комки серой слюны.
На одно длинное мгновение наступает тишина. А затем он слышит аккорд из сложного сочетания звуков – удар, всплеск и хруст.

Рома подходит к перилам и смотрит вниз. Саша лежит на камнях и его тело заливает вода. Ноги руки разбросаны. Голова лежит на камнях. Поток холодной воды заливает её, но с долгими интервалами он слабеет и лицо оказывается на поверхности. Глаза открыты…
«Но не похоже, чтобы он что-то ими видел, да?».

Вода шумит. Через некоторое время до Ромы доносится:
- Ооооо-аа. О-о-иииии.
Озарение почти прошло. Но не совсем. Сознание быстро связывает контекст и звуки и выдает расшифровку: «Рома. Помоги». Рома не двигается с места и продолжает смотреть вниз. Он должен подождать. Иначе цепочка не замкнётся. Сашина поза не меняется. Проходит минута. Ещё одна. Вода продолжает заливать лицо. Ещё минута. Голова кренится набок и начинает покачиваться в такт пульсации воды.

Рома проходит по шпалам двести метров в том направлении, откуда они пришли. Потом переходит пути, спускается по насыпи и некоторое время идет сквозь заросли деревьев. Там темно, тихо и спокойно. Он дышит полной грудью. Все его пять чувств словно выкручены на максимум. Его так распирает от необъяснимого восторга, что хочется кричать и петь. Но он сдерживается и шагает всё быстрее.

Рома выходит из зарослей в безлюдном месте у новостроек. Идёт своей обыкновенной походкой – немного опустив голову натянув на лицо обычное выражение: «У-меня-и-без-вас-полно-проблем». Мимо проходят люди. Никто, как обычно, не обращает на него ни малейшего внимания. Никто не показывает на него пальцем. Когда прохожих поблизости нет, он снова и снова прокручивает произошедшее в голове. Каждый раз сердце замирает в груди от восторга.

Пока он шагает к библиотеке, Рома задаётся интересным вопросом: почему он не ощущает всех этих ужасов, о которых читал в литературе по школьной программе? Ведь он совершил только что нечто немыслимое с точки зрения всех взрослых (да и не только взрослых, если на то пошло), которых он знал. Разве он не должен чувствовать себя… Плохо?

После некоторых размышлений он приходит к ответу. Потому что он не совершил, по сути, ничего ужасного. Он вовсе не планировал кого-то убивать. Тем более друга. Лучшего друга. Просто Саша стоял, перегнувшись через перила слишком низко. Его кеды едва касались земли. Что угодно могло бы привести к такому же результату. Слишком сильный порыв ветра. Неожиданный громкий звук. Банальная гравитация. Он просто сыграл роль случайного фактора. Саше не повезло, но с точно таким же успехом он мог попасть под машину. Или под поезд. Так что какой смысл брать на себя вину за то, что вполне могло бы случиться и без его участия?

Возле одной из урн он останавливается и выкидывает в неё собранные на мосту окурки тех сигарет, которые они с Сашей там выкурили. Он не верит, что кто-то стал заморачиваться с такими вещами как сбор улик и анализ ДНК, о которых столько говорят в детективах, но в цепочке, которая выстроилась в момент озарения этот пункт был, а Рома доверяет своим озарениям.

После этого, он приходит в районную библиотеку и начинает вдумчиво готовится к следующему экзамену. Время от времени он замирает над очередной страницей и позволяет себе заново пережить этот чудесный момент, когда всё случилось так как нужно. Так как он сам захотел и спланировал. Это освежает лучше, чем хороший сон.

Осенью он идет в колледж. Он по-прежнему сидит в глубине аудитории. Во время обсуждений обычно помалкивает. Мало-помалу заводит небольшой круг приятелей, которым позволяет решать куда идти сегодня вечером и чем заняться. Он прекрасно ладит с матерью с радостью соглашаясь с ней во всём и выполняя её несложные пожелания. Он ведёт себя так, как хотят от него окружающие. Но теперь не испытывает по этому поводу ни малейшего дискомфорта. Потому что с ним остаётся его маленький секрет. Великий момент «случайного фактора». Он вовсе не считает себя плохим человеком и совершенно не собирается повторять этот опыт. Каким бы чудесным он ни был. И только тихий внутренний голос иногда говорит, что это…
«Неправда».