СИЗО. 230-ая камера. Зидан
Борька почему-то решил, что я похож на Зидана, и некоторое время пробовал меня так называть. Но не прижилось, да и я не очень-то отзывался, народ упорно продолжал обращаться ко мне – Михалыч.
Вообще с кличками (погонало, погремуха, грёма) в арестантской жизни связано немало веселых моментов.
Время от времени ночью какого-нибудь молодого новичка бывалые арестанты сподвигали на получение погремухи.
Сначала в камере шел инструктаж, а потом новичок располагался возле решетки и что есть силы орал в темноту ночи:
— Всем! Всем! Всем!!! Внимание!! Тюрьма-старуха! Дай погремуху! Да не простую, а воровскую!
Возле новенького находились старички и подсказывали, что надо говорить. Вся остальная камера наблюдала за этим процессом, развлекаясь по полной программе.
Развлекался и весь остальной централ, кто-то обычно реагировал:
— Чем на воле занимался?
Новичок кричал что-нибудь вроде:
— В автосервисе работал!!
После этого с разных концов централа начинали сыпаться предложения:
— Болт! Шайба! Шуруп! Кардан!
Если новичку грёма не нравилась, то он отвечал:
— Не канает!!
Вариантов становилось все больше:
— Тормоз! Движок! Трамблер!
— Не канает!
— Фильтр! Зубило! Радиатор! Ремень!
В конце концов стороны сходились на каком-нибудь варианте вроде "слесаря" и новичок закреплял грёму:
— Канает!!!
После этого новоиспеченный "Паша Слесарь" на весь централ исполнял песню, выражая таким образом благодарность арестантам, принявшим активное участие в его "крещении".
Исполнение обычно проходило по бумажке, куда новичок подглядывал, делая заметные паузы. Репертуар представлял собой что-то вроде "голуби летят над нашей зоной" или "споем, жиган, нам не гулять по бану". Попадание в ноты не гарантировалось.
Вся процедура могла занимать минут 15 – 20, внося, таким образом, некоторое разнообразие в арестантскую жизнь.
Продолжение следует.