Семнадцать чёрное | Елена Маючая⁠⁠

Меня в тот день повысили — стал менеджером на рулетке. Никогда не был карьеристом, но всё равно обрадовался — зарплата менеджера существенно отличалась от зарплаты крупье. Помню, собирались с ребятами отметить после смены, да только так и не отметили — утром я сломя голову помчался к Рите.

Она написала своё имя на салфетке, под номером телефона, и незаметно для остальных передала в холле между бильярдной и рестораном. Я позвонил практически сразу, запершись в туалете:

— Это Андрей, я стоял на рулетке, — представился.

— Я поняла. Ну что ж, Андрей, я твоя должница. Ты, наверное, хочешь поговорить о своей доле? — сразу перешла к делу.

Никакая доля меня не интересовала, просто Рита понравилась, очень понравилась, поэтому и согласился встретиться.

— Во сколько ты заканчиваешь?

— В восемь у нас пересменка. В полдевятого я свободен.

— Тогда сразу после работы приезжай на Ленина, двадцать два, квартира пять, — сказала Рита. — Приедешь? Кстати, чем ты обычно завтракаешь?

— Пофиг чем, я всеядный. Приеду.

Остаток смены я думал о Рите. Наверняка крупье — уж очень лихо несколько раз сделала шаффл [1] фишками. В середине игры занервничала и зафигачила шаффл из полных стеков [2]. Очень ровный. Такой получается у заядлых рулеточников или у крупье. На игромана со стажем не тянула — слишком молодая, двадцать три-двадцать четыре, как и мне. Значит, крупье.

Выглядела как дочка зажиточных родителей. Да только это было не так. Я мало разбираюсь в шмотках, но смогу отличить дорогие от дешёвых. На ней было классное платье — чёрное, глухое спереди, но с очень открытой спиной, — и каждый раз, когда Рита наклонялась над полем, расставляя фишки, я видел белую кожу и родинку под правой лопаткой. Примерно на десятом спине [3] я мысленно поцеловал эту самую родинку, а ближе к двадцатому и вовсе разошёлся: представил Риту в одних туфлях, лежащей на куче разноцветных фишек. И всё-таки, несмотря на шикарное платье, она была небогата. Ни единого украшения. В принципе, верный ход: снять дешёвые колечки и серьги, мол, сама по себе бриллиант. И, может, другой бы чувак на это и повёлся. Но не я. И ещё, богатенькие девочки любят длинные ногти, а у Риты были коротко подстрижены. Как у крупье. Длинные ногти мешают быстро заставлять поле. Да и вообще, регламент.

Что её спасло, почему не раскусили управляющий и другие менеджеры? Да просто повезло: в ту ночь было столько народа, столько расфуфыренных дамочек и фраеров с полными кошельками, что на Риту не обратили внимания. К тому же она делала ставки недолго, минут сорок. Но если бы просекли, то под любым предлогом вытурили бы. В казино жёсткое правило: крупье играть запрещено.

Она заставляла секторы: тиер, вуазен, орфлайнс [4]. Сначала цветом [5] минимального номинала, потом перешла на средние ставки, постоянно забирая половину выигрыша кэшем [6]. Типично для крупье. Хотя я играл бы на номер или на «номер с соседями» [7]. Потому что сам умел делать спин в конкретное число. Это никакой не дар и не природная точность, всего лишь результат ежедневных многочасовых тренировок. И соответственно видел, куда бросают шарик другие. Рита же была менее профессиональна и ориентировалась по секторам. Чаще других выпадают номера из тиера, вот она и заваливала по полной тиер: каре, линии, конеры, сплиты [8] и несколько ставок в чистые номера [9] — наудачу. Смешно, ей-богу, верить в удачу. Впрочем, иногда Рите везло.

Разменяла тысячу долларов — смешная сумма для дамочки в таком платье. Первые спины очень нервничала и выдала себя шаффлом. Как узнал позже, повод нервничать имелся: это были последние баксы, остальные проиграла в другом казино. И эти бы продула.

В середине игры Рита начала сливать. Тут бы стопануться, но она продолжила. У неё осталось сто долларов. Тогда я сам встал за стол. В этот момент ей позвонили.

— Сейчас поставлю последнюю сотню на семнадцать, а потом поеду домой и напьюсь. Как ты там?

Пока в телефоне рассказывали «как они там», я поменял шарики. Взял маленький, чтобы наверняка. С большим у меня случались огрехи.

— Ваши ставки, господа. — И отправил шарик в нужный номер.

Рита поставила на семнадцать, в середине спина она вдруг дёрнулась и передвинула фишку на «соседа», а потом посмотрела на меня. Представляю, что было у меня на лице в тот момент, потому что Рита всё поняла. И в самую последнюю секунду, когда я уже начал говорить «спасибо, ставок больше нет», успела переместить фишку на прежнее место.

— Семнадцать чёрное. Как выплатить?

— Через тысячу и пять по сто, — улыбнулась Рита.

Семнадцать чёрное… Семнадцать чёрное…

Я рисковал — могли просечь уже на дабле, — поэтому на четвёртом спине, успев сделать «страшные глаза», я попал в зеро. Потом в третий номер, после в двадцать первый. Рита поняла: благотворительность закончилась — и пошла в кассу, оставив на столе кэш на двести баксов — чаевые. Опять же продемонстрировав щедрость, присущую крупье.

— Да что с тобой? — удивился инспектор [10].

— Переволновался с этой должностью, — выкрутился я и попросил прислать смену, а сам вышел в холл, ни на что не надеясь, просто чтобы ещё раз на неё взглянуть.

Утром Рита была в том же платье. На фоне обшарпанных обоев в ромбик оно смотрелось ещё дороже.

— Проходи. — И повернулась спиной.

Всё случилось тут же, в прихожей. Помню, что я тогда впервые в жизни застонал.

— Это всё твоя родинка, — сказал потом.

— Это всё твои глаза, там, в холле. Ты так на меня смотрел…

Позавтракали мы в обед. Я не ошибся, Рита действительно была крупье.

— Больше на картах стояла. Ушла месяц назад, приехала сюда, квартиру сняла. В Уфе-то меня во всех казино знают, не поиграешь, — подтвердила она.

— Но для чего? Зарплатой вроде не обижают, чаевые те же.

— Мне надо больше.

— Сколько?

— Много.

— Любишь деньги?

— Не в этом дело, — ответила Рита. — Хотя кто их не любит. Мне для дела. Вернее, не мне. И надо много.

— Конкретно?

— Пятьдесят штук.

— Десять уже есть, — заметил я.

— Половина твоя. — И вытащила доллары из сумочки.

— Не надо, — сказал я.

— Тогда вали отсюда! На хрен мне не нужна любовь-морковь! Не до неё. Или бери деньги, или вали отсюда!

Я молчал. Рита бросила мне рубашку:

— До свидания.

— Давай половину, — согласился я и притянул Риту к себе.

Уже прирос к ней, как мальчишка, как глупый малолетка. Да, в принципе, я им и был. И, судя по нынешним поступкам, и остался.

Рассказал Рите про косяки.

— Шаффл — это пиздец! В следующий раз тебя спалят и вручат чёрную карту, и тогда я ничем не смогу помочь. Выигрывай каждый раз понемногу, радуйся погромче, но с достоинством. Почаще меняй наряды и нарасти ногти.

— Это дорого, — вздохнула она.

— Не дороже работы, с которой меня скоро попрут, — пошутил я.

— Не попрут, мы сделаем всё чётко. И потом у тебя тоже будут пятьдесят косарей, — хитро улыбнулась Рита.

— Слушай, а что потом? После того, как мы выиграем нужную сумму? Мы поженимся? Провернём вместе дельце, о котором ты отказываешься говорить, утрясём твои проблемы и поженимся? — Я действительно хотел этого.

— Нет. Разойдёмся в разные стороны.

— Я тебе совсем не нужен?

— Не совсем.

Мне и этого оказалось достаточно. Чтобы быть счастливым. Идиот, конечно, но думал так: «Просто побуду счастливым, а потом гори всё синим пламенем».

План был гениально прост. Рита будет играть на шансах [11]. Красное-чёрное. Ставка — пятьсот баксов. И немного цветом по полю — для отвода глаз. Каждый десятый спин подам знак: прикоснулся к лицу — красное, смотрю вниз — чёрное. Сам вставать к столу не буду — ни к чему. Нащёлкав шесть-семь штук, Рита будет уходить. Играть, естественно, только в мою смену и не чаще раза в неделю.

— Это очень долго, — вздохнула она.

— Тогда поищи другого напарника.

Я хотел замедлить процесс. Так у нас хоть было около трёх месяцев.

Рита экономила. И когда покупала очередной наряд, откровенно расстраивалась и клянчила у продавца скидку.

— Неужели не обойтись без этого барахла? — спрашивала меня.

Хотел подарить ей что-нибудь, те же тряпки, но этого нельзя было делать. Во-первых, Рита прямо заявила:

— Никаких широких жестов. У тебя своя доля, у меня своя. Я и так тебе обязана.

А во-вторых, я отнимал бы время у самого себя, так она хоть немного тратила.

Мы практически не расставались, только когда я работал. Гуляли очень редко — отношения игрок-дилер категорически запрещены, вдруг кто увидит, поэтому практически постоянно сидели дома. Смотрели телик, питались преимущественно бутербродами и стонали, стонали, стонали…

Иногда Рите звонили, отвечала кратко и обещала перезвонить, но при мне этого не делала. Как-то раз ушла в магазин и оставила телефон. Я не удержался — знал, что больше такой возможности не представится, Рита была осторожной — из рук не выпускала. Говорила Рита только со мной, с каким-то Вадиком и изредка звонила на зарубежный номер. Мне бы тогда взять да записать тот номер, а я накинулся на эсэмэски «Рита-Вадик»: «Как дела?», «Хреново», «Держись. Скоро», «Люблю тебя», «И я тебя». Когда Рита вернулась, очень хотелось сказать, что я про всё это думаю. Но промолчал. Прирос к ней.

Половину суммы мы отпраздновали. Даже сделали вылазку в итальянский ресторанчик. Меня снова пробило:

— Неужели вот так уедешь и вспоминать не будешь?

— Почему же не буду? Буду. Всё-всё.

— Может, тогда не надо расставаться? Вдруг потом пожалеешь?

— Нет, не пожалею, — ответила Рита.

— Уверена?

— На сто процентов. Слушай, давай сегодня не будем спать. Залезем в ванну и будем пить шампанское до самого утра, — и добавила шёпотом: — И ещё… Обещай, что не будешь сдерживаться, когда, ну… Обожаю, когда ты стонешь.

Дома Рита зажгла свечи. На стене появились наши тени. Они были намного больше нас.

— Знаешь, мы расстанемся. А наши тени останутся здесь. — И обняла меня. — Будут стоять и обниматься. Всегда.

— Здесь будут жить другие люди, — сказал я.

— Тени ведь бесстыжие. Они и при посторонних могут, — рассмеялась Рита.

К концу второго месяца Рита стала нарушать правила. Вместо пятисот ставила тысячу. Или играла дольше оговоренного, даже когда я уже не подсказывал. И проигрывала.

— Что ты творишь?! Мы же договаривались! — кричал я утром.

— Отвали! И так тошно. Девять штук втюхала из-за тебя! — И ревела навзрыд.

— Из-за меня?!

— Да! Тебе что, сложно было посигналить?

— Мы же договаривались, — повторил я. — Ты палишь и себя, и меня. Я так работу потеряю, потом ни в одно казино не возьмут.

— Мы аккуратно, миленький, очень аккуратно. Мне срочно надо. Понимаешь?! Срочно! — У неё тряслись руки.

В сотый раз спросил, для чего нужны эти пятьдесят штук. Не сказала. В сотый раз предложил свою долю. Отказалась.

— Сделка прежде всего. Ты прав, играем по правилам, — ответила Рита, немного успокоившись. — Выпьем, ты не против?

Через неделю Рита позвонила мне на работу:

— Не приходи сегодня. И завтра тоже. Я хочу побыть одна.

— Что-то случилось? — Я не поверил ей.

— Просто хочу побыть одна. Я устала. Может человек устать?

— Конечно.

— Я сама позвоню. — И отключилась.

Я, наверное, походил на собаку, которую сначала взяли в дом, а потом вышвырнули на улицу, и которая теперь, прячась за углом, высматривала: не появится ли любимая хозяйка.

Рита появилась. Вышла из такси с дорожной сумкой. Не одна. А с каким-то нариком в стадии начала конца. Даже центра́ не прятал — в футболке был, пытался взять у Риты сумку, а та смеялась и глядела на него абсолютно счастливыми глазами.

— Вадька, как хорошо, что ты приехал! Я так рада! — И висла на шее.

Иллюзий больше не осталось, да их и не было особо-то. «Получит пятьдесят штук и уедет навсегда к этому грёбаному нарку. Ей плевать на исколотые вены, на всю эту грязь, потому что она его любит. А меня никогда, никогда…» Перед глазами всё плыло.

Надо было подойти, может, даже врезать нарку по морде. Вот только за что? Я не знал. За то, что сам не был нужен? Ну хорошо, не бить. Просто подойти-то я мог? Разумеется. Не подошёл. Посчитал, что это ребячество. Придурок! Ребячеством было не подойти.

А потом началась агония последнего месяца. И нарушать правила стал я сам: взял больничный, чтобы отсрочить ещё одну неделю. Да только что значит одна неделя, когда расстаёшься навсегда?

Это был сумасшедший месяц. Я был безумно счастлив и одновременно безумно несчастен. Про осторожность и не вспоминал, после очередной игры шёл в холл и ждал её там, чтобы забрать половину выигрыша. Охранял остатки счастья, боялся, что Рита исчезнет раньше.

Она меня жалела. Как умела: уже не подгоняла, не закатывала истерик и не говорила про чёртовы тени, которые навсегда остались в съёмной квартире.

— Ваши ставки, господа! — Если бы крупье знал, что значил для меня этот спин...

Виски разламывались. Неужели шарик падает с таким грохотом? Семнадцать чёрное. С чего началось, тем и закончилось. Рита сама угадала. Не стала ждать десятого спина. Поставила максимальную ставку на чёрное. Выразила радость — громко, но с достоинством, как договаривались. Поблагодарила за игру. Всё. Всё.

На следующий день уезжала в Уфу. Проводил на вокзал.

— Дальше не иди, — остановила Рита перед выходом на платформу. — Ну вот и всё. Желаю тебе…

И тут я не выдержал:

— Не надо мне ничего желать! Себе пожелай! Пожелай не скурвиться рядом со своим Вадиком после того, как он пустит по вене последний бакс. Ты же не думаешь, что он завяжет?! А когда ему снова понадобятся бабки, что ты станешь делать? Снова приедешь сюда, чтобы морочить мне голову?! Не рассчитывай! Поняла?! Не рассчитывай! — На меня начали оборачиваться люди.

— Глупый, какой же ты у меня глупый! — Рита улыбалась, но в глазах были слёзы. — Хорошо, что я ничего тебе не рассказала. Так будет лучше. Я желаю, чтобы у тебя всё получилось. Прости меня.

И пошла к поезду. А я — назад. В разные стороны, как Рита и говорила.

В казино я отработал ещё почти пять лет. Потом игорный бизнес прикрыли. Можно было остаться в нелегальном заведении, но я не стал. Открыл своё дело, обанкротился, потом ещё одно, на сей раз удачно. Женился. Родился сын, через год дочь. Развёлся. Короткий брачный спин получился, что и говорить. Впрочем, у многих так.

Звонил ли я Рите? Да. Только бесполезно. Она поменяла номер. Скучал? Да. Любил? Да. Поэтому не изменил свой. Вдруг, вдруг?.. Но Рита не звонила.

Я встретил Риту в Уфе. Полетел туда по делам, остановился в гостинице, вечером пошёл в магазин. Она работала продавцом.

— Я вернулась из Израиля через полтора года. Одна. И уже совсем другая.

— Ты не вышла замуж? — спросил я.

— Да как-то не сложилось, — ответила Рита.

Мы сидели у неё дома, в почти такой же съёмной квартирке, только без свечей и без теней. И уже без тайн.

— Родители умерли рано. Только брат остался. В двадцать девять ему поставили диагноз: лимфогранулематоз. Врачи посоветовали: в Израиле клиника хорошая, туда надо бы. Мы посчитали: на лечение и на проживание надо сто двадцать штук, не меньше. Квартиру продали почти за семьдесят. Но остальные где взять? В долг никто не давал — понимали, что отдавать будет нечем. Вот я и решилась. Но если б не ты, ничего бы не получилось.

— Значит, всё-таки напрасно? — спросил я.

Рита улыбнулась, как тогда, на вокзале.

— Ну какой же ты глупый! Как же «напрасно»? Ведь Вадик ещё полтора года жил. Целых полтора года. И я была рядом с ним. Разве это напрасно?

— Но мне-то почему не рассказала? — Даже встряхнул её за плечи. — Знаешь, как я тебя любил?

— Знаю. Потому и не стала. Да и как между вами разорваться? Брату я нужнее была. А тебя в этот кошмар тащить не захотела. Или у тебя сейчас жизнь плохая?

— Неплохая, — согласился я.

— Вот видишь, милый, вот видишь...

Я шёл в гостиницу и вспоминал, как шарик падает в семнадцатый номер, её родинку под правой лопаткой, наш первый раз... И так захотелось назад. Может, всего на час, может, на месяц, может, навсегда. Наверное, я до сих пор не повзрослел. Но я вернулся. Наудачу.

Примечания автора

[1] Шаффл — способ тасования карт или фишек, через одну.

[2] Стек — столбик фишек, полный стек — 20 фишек.

[3] Спин — вращение шарика.

[4] Тиер, вуазен, орфлайнс — секторы на барабане рулетки.

[5] Цвет — фишки разного цвета для игры на рулетке.

[6] Кэш — фишки определённого номинала.

[7] Сосед — номер, расположенный следующим на барабане рулетки.

[8] Каре, линия, конер, сплит — виды ставок на рулетке.

[9] Чистый номер — ставка на номер, оплачивается 1:35.

[10] Инспектор — дилер, наблюдающий за игрой.

[11] Шансы — виды ставок на рулетке: чёт-нечёт, красное-чёрное, большие-малые, оплачиваются 1:1.

Редактор: Глеб Кашеваров

Корректор: Вера Вересиянова

Другая художественная литература: chtivo.spb.ru