Секта. Глава 8⁠⁠

Я кое о чём умолчал, когда рассказывал стажёрам про контент. Зачем раскрывать все карты?

Метать бисер перед хрюшками.

Последний тип для меня — вещь почти что интимная, личная. Это мой конёк, моя специализация. Мой территория.

Сегодня понедельник, и я жму на кнопку домофона, чтобы нас впустили на территорию детского дома «Василёк». Подчеркните или обведите в кружок: имиджевый контент. На той неделе руководитель маркетингового отдела вызвал к себе и предупредил:

— В понедельник к нам придёт один паренёк. Лучший студент БФУ на факультете маркетинга и рекламы. Потенциально — очень ценный кадр. На первых порах мы закрепили его за тобой. Обычно молодёжью занимается кто-то из HR, но ты знаешь, что Влад улетел в командировку на Мальту, а Лена до сих пор собирает команду для нового ресторана, это в приоритете.

Владимир Алексеевич поправил галстук, налил воды из кулера и доверительно, приподняв бровь и улыбаясь краешком верхней губы, проговорил:

— А тут сразу в пекло, так сказать. Короче, Стас, введи парня в курс дела, что по чём. Если сработаетесь, поможет с вашими проектами. В крайнем случае отправим к рекламщикам. На звонках посидит, нам там базу надо обновлять капитально.

С утра в офисе уже тёрся смазливый блондинчик в голубой рубашке и зауженых черных брюках. При виде меня он протянул руку и с улыбкой произнёс:

— Здравствуйте! Вы — контент-менеджер? Мне сказали ждать здесь. Меня зовут Максим Корницкий.

Сначала он сыпал вопросами.

— Используем ли мы для лидогенерации вебинары и онлайн-конференции?

— Какое звено нуждается в усилении: привлечение, активация или удержание клиента?

— Когда мы последний раз занимались ньюсджекингом?

— Максим, скажи, у тебя бывало такое, что ты пропускаешь в кинотеатре начало фильма и потом не можешь врубиться, что там происходит?

— Ну да, — ответил стажёр, сдувая со лба ровно подстриженную чёлку.

— Ты лезешь к зрителям на соседние сиденья со своими вопросами? Или пытаешься что-то понять?

— Эээ… нет, не лезу.

— Вот и молодец. Сейчас нам надо в детдом, а по ходу дела я буду знакомить тебя с нашими делами.

На несколько минут Максим вроде как успокоился. Я даже решил, мол, как-то слишком резко я осадил паренька. Но пока мы ехали в область, стажёр запустил шарманку по-новой. Только теперь мой спутник ничего не спрашивал. Я сидел за рулём, а перспективный специалист включил режим бесперебойного вещания.

— Я разослал резюме в кучу мест. Скажу по секрету, особо и не надеялся, что мне ответят из KLDBurger! Это просто бомба! На данном этапе карьеры мне не важна зарплата. Нематериальная мотивация гораздо важнее. Тот опыт, который вы можете мне дать.

— Девушка-администратор дала почитать буклеты. Это правда, что вы отправляете сотрудников на повышение квалификации за границу? Вам оплачивают больничный?

— Я видел кабинеты, столы и компьютеры. Дартс! Это просто вау! Да-да, я уже был в комнате для отдыха с кожаным диваном, вы часто играете в приставку на перерывах? У вас вообще перерыв как, в определённое время? Или отдыхаете, когда хотите?

— А кухня? Сказка! Столько чаёв, сортов кофе, лежит нарезанная дыня и арбуз! Далеко не каждое предприятие может похвастаться обеспечением питания для сотрудников на таком уровне.

— Остаётся только психологическая составляющая, — заявил студент. — Атмосфера в коллективе, корпоративные мероприятия и личный пример руководителя.

После чего повернулся и вкрадчиво посмотрел в мою сторону. Слава яйцам, ехали мы недолго. Вскоре солнечными бликами впереди заискрила табличка.

ДЕТСКИЙ ДОМ «ВАСИЛЁК»

Ручник, сигналка, домофон — я жму на кнопку.

— Вы к кому?

— К Валентине Луцук. Из компании KLDBurger.

KLDBurger внутри этого забора — волшебное слово, пропуск и пароль. Вы же знаете, наша компания неравнодушна к судьбам несчастных и обездоленных. Ежегодно KLDBurger проводит благотворительный баскетбольный матч с участием детей-сирот. В этом году он пройдет уже в третий раз. Благотворительный матч — самый удачный имиджевый проект KLDBurger. И моё главное детище. Мы двигаемся ко входу, и я говорю:

— Теперь мало дать потребителю качественный продукт. Недостаточно засунуть ему в пасть псевдоэкологический бургер в красивой обёртке. Между кассой и вкусовыми рецепторами нужна более прочная, я бы сказал, духовная связь.

Пока мы пересекаем двор детдома и ждём на крыльце, я ввожу парня в курс дела:

— Мы работаем по принципу секиры, отрубающей голову.

Я, конечно, предлагал футбол. Сирот, умеющих стучать мячом об пол и попадать в корзину, хрен отыщешь. А в футбол гоняют все кому не лень. Но ГЛАВБОСС настоял на баскетболе, якобы футбол уже всем осточертел. И вообще — это же слишком очевидно и банально.

Мне даже выпала честь быть приглашённым в его кабинет. На самом деле, все мы догадались, что ГЛАВБОСС решил подлизнуть министру земельных ресурсов, бывшему баскетболисту и важному человеку в плане распределения лакомых участков в городе. Конечно, никто не сказал ни о чём вслух.

— В середине прошлого века психолог Беррес Скиннер имплантировал в мозг одной лабораторной мыши несколько электродов, — говорю я. — Они срабатывали и стимулировали определённый участок мозга в тот момент, когда мышь нажимала на маленький рычаг, торчащий внутри клетки.

Спасибо маме за информацию.

— После первого нажатия мышка быстро смекнула, что к чему. После первого нажатия сразу последовало второе и третье. Тогда было решено взять уже несколько мышей, а электрический импульс — усилить.

— После нажатия на рычаг, — говорю я, глядя на недоумевающего студента. — Мышкам становилось так хорошо, что они забывали обо всём на свете. Некоторые мышки стимулировали мозг до семисот раз за час. Многие умирали от истощения в обнимку с рычажком.

— Жесть! — стажёр таращится на меня с отвращением и делает шаг в сторону.

— Позже этот участок мозга стал известен как “центр удовольствия”.

— Это вы к чему клоните? — стажёр смотрит на меня, как на фанатика.

Задача состоит не только в том, чтобы подсадить потребителя на нашу еду. Некоторые наши клиенты съедают по тысяче бургеров в год, но иногда отвлекаются. Иногда люди забываются и проходят мимо наших ресторанов, чего допускать никак нельзя. Иногда они бывают пресыщены, и тогда в бой идёт дополнительная мотивация.

Вы хотите делать хорошие и добрые дела?

Вы хотите чувствовать себя полезным и сознательным?

Мы это устроим. Вы будете вершить добро, не отрываясь от кассы и мраморного бургера из говядины Блэк Ангус.

Участвуй в акции и протяни руку помощи матерям-одиночкам.

Закажи KLDBurger и поддержи жертв наводнения на Дальнем Востоке.

Выбери чернично-клюквенный соус, и мы перечислим деньги инвалидам.

Запихни в рот побольше картошки фри, чтобы сохранить популяцию пятнистых оленей на Куршской косе.

Мы заходим внутрь, и я говорю Максу:

— Суть в том, чтобы имплантировать клиентам в мозг одну простую ассоциацию: я ем в KLDBurger — значит делаю доброе дело и спасаю мир.

Помогай.

Чем больше закажешь — тем больше спасёшь.

Не отвлекайся.

Валентина Луцук, директор детского дома, стройная женщина средних лет в дорогом деловом костюме, находится в отличном настроении и буквально-таки светится позитивом. Я знакомлю её со стажёром, и мы проходим внутрь хмурого прямоугольного здания из серого кирпича.

По словам Валентины, «Василёк» переживает счастливые времена: теперь в одной комнате живут не по семь человек, а по шесть. По вторникам в питание включили рыбу с рисом, а по пятницам и на выходных выдают дополнительный йогурт. Бетонные коридоры детдома выглядят по обыкновению удручающе: затянутый паутиной потолок учреждения сливается в одну цветовую гамму с испачканными стенами, а детские рисунки на стендах лишь подчеркивают глубокое несовпадение мира детских грёз с окружающим миром. Стук женских каблуков эхом разносится по казенным помещениям. Справа и слева располагаются жилые и игровые комнаты. Стажёр с любопытством заглядывает внутрь и таращится на худощавых детей и подростков. Он останавливается у проёма, по другую сторону которого виднеется большой обеденный стол со стульями.

— А там что?

— Ааа, социально-бытовая ориентировка! — восклицает директорша. — Это у нас из нового, кстати. Станислав, вы что-нибудь слышали про социально-бытовую ориентировку, а? Кажется, вы здесь ещё не были.

Я пожимаю плечами, и мы втроем попадаем на небольшую кухню: газовая плита, вытяжка, духовка, холодильник, полки со специями и ряд деревянных ящиков.

— Когда мы выпускаем 18-летних ребят в свободное плавание, многие из них оказываются не готовы. Они ведь годами сидят здесь в четырёх стенах. Когда они выбираются во внешнюю среду? По праздникам да на экскурсии. Всё! Некоторые не могут банально пожарить яйца или сварить пельмени, другие не знают свой размер одежды и обуви. Ну, привыкли жить на всём готовом, что с них взять? Так что мы устроили вот такую учёбную кухню, где они могут тренироваться. Что скажете?

Мы со стажёром одобрительно мычим.

— Детдомовские ребята не понимают, как строятся отношения между родственниками, откуда берутся деньги, какие правила поведения приняты в том или ином обществе. Так что мы собираемся за этим столом и рассказываем про семейные традиции, формирование бюджета, общепринятый этикет. Про те же социальные сети, куда сейчас без них? Мы даже завели общую страничку в инстаграме.

— И как, помогает? — спрашивает стажёр.

— Пока трудно сказать, мы же только начали, — отвечает Валентина, открывая дверцу холодильника. Там пусто: ничего, кроме круглой картонной упаковки, которую директриса откупоривает ловко и быстро, срывая красную ленточку длинными наманикюренными ногтями. — О-о-о! Со вкусом бекона!

Мы пришли в детдом по делу, и директорша это знает. У нас не так много времени, а она хихикает и жует треугольный кусочек плавленного сыра. Валентина Луцук, которая на днях купила себе огромный джип с блестящими никелированными порогами и массажными креслами, достаёт второй сырный треугольник.

— Ещё один с беконом! Попался!

Директриса многозначительно поднимает указательный палец и говорит с набитым ртом:

— Социально-бытовая ориентировка!

Я не хочу здесь задерживаться. В «Васильке» грустно и неуютно. К тому же, у Вовы Чернова сегодня день рождения, и в офис вот-вот привезут пиццу, а я не хочу опоздать на обед. Надеюсь, в этот раз будет гавайская. Хотя бы одна. Которая с курицей и ананасом.

— Приятного аппетита.

— Ах, спасибо! Кажется, я отвлеклась. Идёмте.

Мы пришли в детский дом по делу: для благотворительного матча не хватает одного игрока. Так что звонок от сияющей директрисы пришёлся как нельзя кстати.

— Откуда, вы говорите, он к вам попал? — спрашиваю я.

— Псковская область. Или Смоленская, что-то такое. Несколько недель назад его родителей сбил грузовик на трассе, скончались на месте. Другие родственники оформлять опеку не захотели, уж не знаю, что у них там в семье творится. Что? Все отказались, да. Представляете? Первое время он побыл там, у себя, а потом перевели к нам. У него проблемы с лёгкими: положены прогулки по хвойному лесу и чистый морской воздух.

— А где у вас хвойный лес? — стажёр поворачивает голову в нашу сторону. — На территории у вас, кажется, вообще нет деревьев.

— В этом году мы планируем экскурсию на Куршскую косу. А воздух у нас в области хороший.

— Разве этого достаточно для лечения?

— Детский дом — это не санаторий, — отвечает Валентина, разводя ладони в знак бессилия в данном вопросе. — Нам не выделяют столько бюджетных средств, чтобы мы устраивали тут лечебницу. Посмотрите, мы и так делаем всё, что можно. И даже больше! Конечно, стоит сказать спасибо спонсорам, — говорит она и заговорщически трогает меня за локоть. — Взгляните вон туда!

За разговором мы очутились на втором этаже. Прямо за лестницей нашему взору предстаёт просторный холл. Стены выкрашены всеми оттенками радуги, но основу обрамления составляют корпоративные цвета KLDBurger — салатовый и золотисто-бурый.

— Посмотрите, какая красота! Это всё благодаря Станиславу.

— Ну что вы, что вы, — из вежливости откликаюсь я. — Лучше скажем спасибо руководству. Я только делаю свою работу.

Посреди депрессивного детдомовского интерьера холл на втором этаже предстаёт поистине праздничным. Примерно как пёстрая суперобложка поверх ветхой книги с выцветшими безжизненными страницами. Ясное дело, что такая крупная компания, как KLDBurger, не могла ограничиться одним благотворительным матчем. Денно и нощно мы ломаем голову на тем, как порадовать и облегчить существование тех, кому не свезло вытянуть счастливый билет.

В холле за шатающимся столом сидят две девочки. Одна заплетает другой длинные тонкие косы. При виде нас они вскакивают и бегут навстречу.

— Вы пришли нас фотографировать и кормить?

Зимой, когда покраска была окончена, я и Ирочка-фотограф провели в этом углу несколько рабочих дней. Сначала ГЛАВБОСС торжественно раздал мальчишкам и девчонкам еду и тёплые вещи. По такому поводу всех сотрудников KLDBurger обязали притащить из подвалов, гаражей и дачных кладовок старые куртки, свитера или пуховики. А корпоративный грузовичок привёз в «Василёк» партию KLD-завтраков, которые не раскупили за утро.

— Улыбочку!

Щёлк.

— Обнимите ребёнка!

Щёлк.

— Встаньте поближе, нагнитесь, приласкайте!

Щёлк.

— Передавайте девочке куртку, оба смотрите в камеру и улыбайтесь!

Щёлк.

— Чуть-чуть в бок, а то логотип не видно! Ага, вот так!

Щёлк.

Ни у кого не было желания мотаться сюда регулярно, поэтому было решено за пару дней нащёлкать кадров на полгода вперёд.

— Переодеваемся! — вопила толстая воспитательница на детей, и мы начинали сначала. — Меняемся одеждой, улыбаемся и идём фотографироваться!

Ещё мы записали несколько отличных видео и заплатили местным СМИ за яркие заголовки.

Руководство компании KLDBurger торжественно вручает детскому дому гуманитарную помощь.

Члены совета директоров KLDBurger играют с сиротами и рассказывают истории из жизни.

Девочка признаётся в любви к KLDBurger.

KLDBurger кормит сирот

KLDBurger поит отказников.

KLDBurger заботится о них.

KLDBurger заботится о вас.

KLDBurger заботится о всех.

— Это вот здесь вы типа каждую неделю навещаете несчастных детишек? — лукаво интересуется стажёр.

Вконтакте, фейсбук, инстаграм, твиттер, одноклассники, телеграм. Подписывайтесь на наши социальные сети, и обратите внимание: мы никогда не забываем про сирых и убогих и всегда приходим на помощь!

Если вы всерьёз взялись за имиджевый контент, соблюдайте основополагающий принцип. Принцип максимальной гласности и показухи.

— Он там у себя в Смоленске занимался баскетболом?

— Да. Говорит, пять лет ходил в секцию. Даже позиция какая-то у него есть. Центральный, кажется.

— Центровой?

— Может быть. Да, наверное. Я в баскетболе ничего не понимаю. Вы, главное, найдите к нему подход. Сиротой стал, считайте, недавно совсем. Убит горем, сидит отдельно от других мальчишек, ни с кем не общается. На самом деле я сомневаюсь, что он согласится.

— С этим как-нибудь разберёмся. Как его звать-то?

— Егор.

К директорше подбегает другая тётка и начинает энергично шептать на ухо и трясти пачкой документов. Мы делаем уважительный шаг в сторону, но в какой-то момент шёпот становится неприличной громким, так что до нас долетает что-то вроде про “квартальный отчёт” и “не сходится”. На секунду лицо директрисы искажает гримаса тревоги, она щурится и топорщит пухлые розовые щёки, но затем берёт себя в руки:

— Молодые люди, дальше вы справитесь без меня. Осталось недалеко. Вторая дверь налево — вон та. Вы сразу узнаете, кто вам нужен: Егор выше всех на две головы.

Действительно, ошибиться трудно. Нужный мальчишка лежит по диагонали, но всё равно не влезает в кушетку: даже в полусогнутом состоянии ноги свисают над полом.

— Все кровати разные, — замечает Макс. — Они, кажись, пособирали мебель откуда ни попадя. Жесть.

Обстановка своеобразная: на входе высится ржавеющая двухъярусная кровать, рядом наискосок стоит высокая больничная койка на колёсиках. Протиснуться можно только боком.

— Здарова, парни, у вас тут почти как в поезде.

Дальше, впритирку друг к другу, установлены ещё два койко-места: одно представляет собой совсем узкую полоску матраса, а другое походит на кусок ржавого каркаса, который алкаши почему-то не дотащили до пункта приёма цветного металла.

В дальнем углу одиноко расположился наш длинноногий игрок. Он лежит, отвернувшись к стене, и, кажется, не замечает ничего вокруг. Остальные мальчишки отрываются от своих дел и подходят к нам со смесью любопытства и надежды.

Нет, нет, нет.

Ребятки, это не то, о чём вы подумали.

В «Василёк» иногда захаживают посетители, готовые усыновить ребёнка. Чаще всего это пары, которые из-за проблем со здоровьем не могут зачать своего. Тогда приходится соглашаться на самый нежелательный вариант — взять чужого. Постороннего.

— Вы всё не так поняли, — смущенно говорит стажёр. — Я-то и сам ещё, по сути, ребёнок. Мы пришли в гости к Егору.

Егор к не реагирует. Один малыш в огромной футболке, которая будет ему по размеру лет через пять, спешит показать свои рисунки. На листочке А4 в углу светик солнышко, а внизу, на заштрихованном квадратном газоне, за ручку держатся три человека: двое взрослых и ребёнок. Позади прячется маленький плоский домик с трубой. До чего банально и скучно, но мой спутник останавливается и изучает неуверенные детские каракули.

— Любишь рисовать? — интересуется стажёр. — Неплохо получается.

— Да, люблю, — тихонько отвечает малыш. — Но нам не дают фломастеры и бумагу. Только на время занятий.

Другой пацанёнок мычит и тычет мне в лицо уродливыми пластилиновыми фигурками. Те мальчишки, что постарше, понимают, что ловить нечего, и возвращаются к своим делам.

— Держи, — Максим достаёт из внутреннего кармана маленький блокнотик и передаёт ребёнку. — Проси у воспитателей больше листов, а пока можешь рисовать вот здесь.

Приходится ждать, пока они закончат, и это подбешивает. Вы же понимаете, я на работе. Мягкий маркетинговый расчёт. Имиджевый контент. Сделать вид, что нашей компании есть дело до чужих проблем, когда на самом деле всем поебать.

Маркетинг — это охота. Здесь или ты, или тебя.

Мест в оазисе хватит не всем.

— С таким отношением в маркетинге ты долго не протянешь, — тихонько выговариваю я стажёру. — У нас нет времени на сюсюканья.

Обед.

Гавайская пицца.

Гавайская пицца с курицей и ананасами.

Наконец мы добираемся до кровати Егора.

— Привет, Егор, — говорю я.

— Прости, что отвлекаем, — говорит стажёр.

Парень переворачивается к нам и садится.

— Вы из социальной службы? Уходите.

— Нет, Егор, мы из компании KLDBurger.

— Кээлдэ...что?

— Ах да, ты же не местный. Не важно. Мы хотим пригласить тебя для участия в баскетбольном матче.

— Мне это не интересно.

Егору на вид лет тринадцать-четырнадцать. Бледный и подавленный, он, наверное, до сих пор не может поверить, что вместо собственной тёплой комнаты в родном Пскове или Смоленске он получил скрипучую кушетку в маленькой коморке, которую вынужден делить с пятью такими же неудачниками. Что вместо семьи ему остаются только жирные воспитательницы. И главное — что маму и папу размазало по федеральной трассе, а другие родственники от него отказались. Есть от чего приуныть.

— Мы дадим тебе много вкусной еды, — говорю я и пытаюсь изобразить улыбку, но мысли о еде снова возвращают меня к гавайской пицце, живот урчит, и я проклинаю детский дом, ГЛАВБОССА с его баскетболом и трудных, упрямых подростков. — Мы подарим тебе новую баскетбольную форму.

Не так-то просто скрыть раздражение, когда тебе ставят палки в колёса. Да и вообще, сколько раз я уже зарекался не работать на голодный желудок и брать с собой перекус?

— Пойми, это важный проект, — я повышаю голос. — Благотворительный матч для детдомовских детей. Всё для вас, для таких, как вы. Мы уже собрали две команды, не достаёт одного человека!

Егор закатывает глаза и отворачивается в сторону. Кажется, что его мысли где-то далеко. Между нами встаёт Макс и за спиной машет рукой, чтобы я отошёл в сторонку.

— Что вы делаете, — цедит стажёр сквозь зубы. — Дальше я сам, пока вы окончательно всё не испортили.

Блондинчик подсаживается к Егору на кровать.

— Ты же центровой, да?

— Да, — слабо отзывается баскетболист.

— Какой у тебя рост?

— Сто восемьдесят шесть.

— Вот видишь. И это в твоём-то возрасте! Ещё пару годков и вымахаешь до двух сотен, приятель. Нельзя, чтобы такие данные пропадали просто так.

— Папа хотел, чтобы я стал спортсменом. У нас в роду все высокие. Папа и дед играли в волейбол, но мне нравится баскет.

— Так может и не стоит прерывать славную спортивную традицию? Егор, прости, что потревожили тебя со своим дурацким матчем в такой момент. Я понимаю, ты переживаешь смерть родителей. Мы тебе соболезнуем, и мне очень жаль, — говорит стажёр абсолютно искренне. — Знаешь, я только хотел сказать, твой отец наверняка не хотел, чтобы ты вот так взял и зарыл свой талант в песок. Чтобы его сын взял и опустил руки. И вообще, тебе ведь надо как-то жить дальше, верно? Вряд ли ты мечтаешь остаться здесь до совершеннолетия. Если ты правда хорош под кольцом, на благотворительном матче тебя может заметить какой-нибудь тренер или начальник команды. Конечно, обещать мы ничего не можем, но в спортивных интернатах условия намного лучше.

Мимо меня протискивается мальчонка, любитель порисовать. Он садится к Егору с другой стороны и маленькими ручками обнимает своего длинного товарища. Егор оборачивает на стажёра глаза, полные слёз, и несколько раз кивает головой.

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7