рассказ 3 продолжение
Чингиз, глядя прямо перед собой, ответил:
– Спасибо! Конечно, красен.
Важный человек говорил весомо, слова ронял аккуратно. Чингиз впервые видел этого «борова» в шляпе. Машина, шурша колёсами, катила по набережной Невы.
–А ты мало похож на азербайджанца, скорее тянешь на итальянца.
– У меня мама русская.
– Вот, значит, как получаются итальянцы.
Водитель гоготнул, складки кожи на его бритом затылке растянулись в улыбке и внезапно разгладились под жёстким взглядом «борова». Человек выждал, пока приступ весёлости выветрится из салона, и продолжил:
– На рынок не суйся. Скоро ты нам понадобишься, а пока гуляй, навёрстывай упущенное. Деньги будут.
Человек протянул Чингизу, перетянутую резинкой пачку новеньких купюр.
Дальше ехали молча. Возле станции метро «Горьковская» важный человек вышел.
В сложной иерархии наркодельцов Чингиз занимал самую низшую ступень – простой барыга, мелкая сошка. Он сам это понимал и потому не мог взять в толк, чего ждут от него эти большие люди при галстуках и шляпах. Думал, думал и решил: будь, что будет, и перестал ломать голову.
Планы на ближайшее время были просты и увлекательны. Молодое тело требовало бесхитростных движений. Дни пролетали один за другим, никто не искал встречи с ним, и он совсем успокоился в объятиях бедовой ларёчницы. О нём вспомнили, когда полученные от «борова» деньги закончились.
Утром Бургомистров еле растормошил Сергея:
– Подъём, старина! Дуй в район «пяти дураков». Информация – свежак. Вот адрес. Трёхлетний ребёнок в окно вышел. Родители на «хмуром»*. Носом чую: пахнет жареным.
– Почему опять я?
– Потому что ты неотразим. Тебе всё расскажут. Сам знаешь: со мной только злобствующие чиновники откровенничают. Давай-давай, шевелись. Надо опередить конкурентов. А я пока продумаю общую канву.
После ночной дружеской попойки Сергей с трудом вникал в суть сказанного, голова раскалывалась, в горле было сухо, как в пустыне, язык прилипал к нёбу, страшно хотелось пить:
– Послушай, сегодня же суббота. Ты не уважаешь субботу! Кто ты после этого? Гой! И вообще могу я хотя бы раз в неделю выспаться впрок?!
Бургомистров был активен, будто не принимал участия в ночном разгуляе:
– Нет, чувак, выспаться впрок нельзя, можно отоспаться. Вот когда станем богатыми и знаменитыми, тогда будем почитать не только субботу, а и все дни недели, будем полёживать на Святой земле под пальмами, а лучшие девушки на бронзовые наши тела будут нагнетать опахалами сладкий запах фимиама.
Дело есть дело. Сергей нехотя поднялся и постарался придать своему телу примерную устойчивость:
– Где в такую рань раздобыл инфу? Док звонил?
– Какая разница? Сорока на хвосте принесла. Давай, дружище, волка ноги кормят. Я тебе, как жена заботливая, кофеёк заварил. Пей и гони на адрес.
–Уговорил. Только возьму твой диктофон, мой начал хандрить.
Бургомистров согласно махнул рукой. Сергей постоял под холодным душем и окончательно пришёл в себя, выпив горячего кофе. Перед выходом не раз проверил комплектность рабочей сумки, попутно осмысливал предполагаемое интервью. Тянул время. Он привык работать с людьми, легко сходился, легко расходился, умел ставить барьер между своим благополучием и чужим горем. А в это утро почувствовал сострадание к погибшему ребёнку. Бургомистров скрестил на груди руки.
– В чём дело, старина? Боишься промочить ноги?
– Боюсь стать законченным циником.
– Я так и думал. Сантименты по боку, Сенин! Если б хирург боялся причинить боль пациенту, смог бы он делать операцию?
– Хирург возвращает к жизни, а мы, как воронье, трупами питаемся да ещё выбираем, чтоб понажористей, чтоб с потрошками!
Бургомистров резко выпрямился, как солдат получивший команду: «Смирно!»
– Согласен! Криминальная хроника не лучший хлеб, но кто-то должен делать чёрную работу. Говоря патетически, кто-то должен чистить язвы общества. Нам надо продержаться ещё год. Получим дипломы и махнём куда-нибудь, в Чечню, например. А пока будем оттачивать перо здесь.
Сергей театрально развернулся на каблуках.
– С тобой спорить – себе дороже. Ну, я пошёл.
– Удачи!
– Иди к чёрту!
Бездомная собака, равнодушно обнюхав человека, потрусила дальше по своим делам. «Беги, беги, бродяга, – волка ноги кормят», – вздохнул Сергей и, словно гончая, берущая след, втянул в себя осенний бодрящий воздух: пахло прелыми листьями. В разрывах туч плавало мутное солнце. Несмотря на утро выходного дня, проспект был оживленным. Начался новый день, и новые заботы ждали своего исполнения. Сновали пешеходы. Транспортные реки клокотали в бетонных берегах, разбрызгивая фонтаны грязи. То там, то сям срабатывала чувствительная сигнализация припаркованных машин.
– Ой, ой-ей, о-ее-ее-ой!
– Вау-вау-вау!
– Я-я-я-я-я-я-я!
Скрип тормозов, лязг и скрежет металла, разноголосые клаксоны движущихся автомобилей оглушали, отзывались набатом в голове Сергея. И вдруг на тебе: чудное видение среди грохота, оазис чистоты и покоя – та самая недотрога-королева. Она стояла на остановке. Сергей решил: это судьба. Когда автобус подъехал, галантно подал руку девушке и помог подняться в салон.
– Не возражаете, если сяду рядом?
– Не возражаю.
Сергей, сохраняя непринуждённость, одновременно старался быть предупредительным.
– Не подскажете, до проспекта Ударников ехать далеко?
– Вы не на тот маршрут сели и не в ту сторону.
– Да? А куда этот идёт?
– По Заневскому на Невский, а дальше на Петроградку.
– Вот, влип очкарик. Кстати, меня зовут Сергей. Студент журфака ЛГУ.
– Кира. Ученица девятого класса.
Ответ Киры развеселил обоих. По субботам она брала частные уроки игры на фортепьяно и теперь возвращалась домой на Петроградскую сторону. Сергей вызвался проводить. Они шли, держась за руки, похожие друг на друга, как брат и сестра: оба рослые, гибкие, темноволосые. Она в чёрном элегантном пальто, он в строгом чёрном плаще.
Невский проспект светился предпраздничными новогодними огнями. Работали уличные ёлочные базары. Люди толклись у прилавков, скупали мишуру, хлопушки и бенгальские огни. Кира в светлой шубке поджидала Сергея у входа в Екатерининский сад. Прошло больше часа, когда, наконец, он появился.
– Привет, снегурочка! Замерзла, небось?
– Немного. Что случилось?
– Извини, что задержался и заставил тебя ждать. Боялся, уйдёшь. Бежал во весь опор. Холка взмокла.
– Так что случилось? Я волновалась.
Сергей поцеловал Киру:
– Прости, прости, прости. У меня ненормированный рабочий день. Бургомистров со своими информаторами насел, продыху не даёт. А я, как конь педальный, целыми днями бегаю по городу, высунув язык.
Кира поправила:
– Высунув язык, бегают собаки, а кони дохнут от работы.
– Я запомню. Ну-с, барышня, куда двинем? Может, для начала зайдём в кафе погреемся, выпьем горячего кофе, а потом погуляем по городу? Идёт?
– Идёт.
В первом кафе свободных мест не оказалось, и во втором, и в третьем. Сергей констатировал:
– Идея была неудачной. Есть получше. Поедем, красотка, кататься.
Он вышел на дорогу и поднял руку. Такси пролетали мимо. Кира, стоя в сторонке, любовалась праздничной иллюминацией. Неудачи вечера не огорчали, наоборот, веселили, и всё было бы здорово, если бы не Сергей, одетый не по сезону в лёгкую куртку. От холода он начал выстукивать зубами чечётку и, едва справляясь с трясучкой, выговорил непослушными губами:
– Не прёт сегодня. Может, в кино попытаем счастья?
С кино история повторилась. Сергей развёл руками:
– М-да. Как говорит мой приятель, куда деваться бедному еврею? Придумал. Есть одно место. Пошли в «Дом актёра».
Кафе «Зеркальный» оправдывало своё название: высокие от пола и до потолка зеркала увеличивали пространство и без того огромного зала. Табачный дым клубился, висел в воздухе, как туман. За неимением свободных мест, официант усадил Сергея и Киру за служебный столик и предупредил:
– Пока отдыхайте, ребята. Если начальство явится, то уж не обижайтесь, придётся вас попросить.
Официант принял заказ на салаты в тарталетках, кофе и пирожные и вскоре всё принёс. Кофе был настоящий – заварной с ароматной пенкой.
Отпив глоток, Сергей сощурился:
– Ты думала, куда поступить после школы?
Кира, обхватив ладонями горячую кофейную чашку, грела руки:
– Задаёшь вопросы, будто берёшь интервью. Ты обо мне знаешь почти
всё: адрес, телефон, знаешь о моих родителях, бабушках, дедушках, о проблемах моей семьи. Я же о тебе – только твоё ФИО и что ты студент ЛГУ, и ещё немного о твоём друге, которого ты зовёшь торжественно по имени и фамилии – Шам Бургомистров.
– Вот видишь! Разве этого мало?! Ну, хорошо, что ты хочешь знать? Спрашивай. Отвечу.
Запрокинув голову назад, Кира задумалась на секунду и резко наклонилась вперёд:
– Ваши анкетные данные и краткая биография, господин Сенин!
Сергей вздохнул:
– Это скучно, госпожа Потоцкая. Родился, пардон, в городе Усть-Упопинске. Ма и па имеют свой доходный бизнес. Я единственный и любимый сын. Учился не хорошо и не плохо. Когда пришло время определяться, в смысле идти в армию или в институт, родители всё решили за меня и сунули в универ на журфак. Я хотел в армию, но и студентом стать был не прочь. Я послушный мальчик, поступил так, как хотели мои предки. Что ещё? Холост. Двадцати лет от роду. Ну, и всё, пожалуй.
– Не густо.
Сергей согласно кивнул:
– Ты знаешь, что такое аномия?
– Нет.
остальное в комментариях
– Спасибо! Конечно, красен.
Важный человек говорил весомо, слова ронял аккуратно. Чингиз впервые видел этого «борова» в шляпе. Машина, шурша колёсами, катила по набережной Невы.
–А ты мало похож на азербайджанца, скорее тянешь на итальянца.
– У меня мама русская.
– Вот, значит, как получаются итальянцы.
Водитель гоготнул, складки кожи на его бритом затылке растянулись в улыбке и внезапно разгладились под жёстким взглядом «борова». Человек выждал, пока приступ весёлости выветрится из салона, и продолжил:
– На рынок не суйся. Скоро ты нам понадобишься, а пока гуляй, навёрстывай упущенное. Деньги будут.
Человек протянул Чингизу, перетянутую резинкой пачку новеньких купюр.
Дальше ехали молча. Возле станции метро «Горьковская» важный человек вышел.
В сложной иерархии наркодельцов Чингиз занимал самую низшую ступень – простой барыга, мелкая сошка. Он сам это понимал и потому не мог взять в толк, чего ждут от него эти большие люди при галстуках и шляпах. Думал, думал и решил: будь, что будет, и перестал ломать голову.
Планы на ближайшее время были просты и увлекательны. Молодое тело требовало бесхитростных движений. Дни пролетали один за другим, никто не искал встречи с ним, и он совсем успокоился в объятиях бедовой ларёчницы. О нём вспомнили, когда полученные от «борова» деньги закончились.
Утром Бургомистров еле растормошил Сергея:
– Подъём, старина! Дуй в район «пяти дураков». Информация – свежак. Вот адрес. Трёхлетний ребёнок в окно вышел. Родители на «хмуром»*. Носом чую: пахнет жареным.
– Почему опять я?
– Потому что ты неотразим. Тебе всё расскажут. Сам знаешь: со мной только злобствующие чиновники откровенничают. Давай-давай, шевелись. Надо опередить конкурентов. А я пока продумаю общую канву.
После ночной дружеской попойки Сергей с трудом вникал в суть сказанного, голова раскалывалась, в горле было сухо, как в пустыне, язык прилипал к нёбу, страшно хотелось пить:
– Послушай, сегодня же суббота. Ты не уважаешь субботу! Кто ты после этого? Гой! И вообще могу я хотя бы раз в неделю выспаться впрок?!
Бургомистров был активен, будто не принимал участия в ночном разгуляе:
– Нет, чувак, выспаться впрок нельзя, можно отоспаться. Вот когда станем богатыми и знаменитыми, тогда будем почитать не только субботу, а и все дни недели, будем полёживать на Святой земле под пальмами, а лучшие девушки на бронзовые наши тела будут нагнетать опахалами сладкий запах фимиама.
Дело есть дело. Сергей нехотя поднялся и постарался придать своему телу примерную устойчивость:
– Где в такую рань раздобыл инфу? Док звонил?
– Какая разница? Сорока на хвосте принесла. Давай, дружище, волка ноги кормят. Я тебе, как жена заботливая, кофеёк заварил. Пей и гони на адрес.
–Уговорил. Только возьму твой диктофон, мой начал хандрить.
Бургомистров согласно махнул рукой. Сергей постоял под холодным душем и окончательно пришёл в себя, выпив горячего кофе. Перед выходом не раз проверил комплектность рабочей сумки, попутно осмысливал предполагаемое интервью. Тянул время. Он привык работать с людьми, легко сходился, легко расходился, умел ставить барьер между своим благополучием и чужим горем. А в это утро почувствовал сострадание к погибшему ребёнку. Бургомистров скрестил на груди руки.
– В чём дело, старина? Боишься промочить ноги?
– Боюсь стать законченным циником.
– Я так и думал. Сантименты по боку, Сенин! Если б хирург боялся причинить боль пациенту, смог бы он делать операцию?
– Хирург возвращает к жизни, а мы, как воронье, трупами питаемся да ещё выбираем, чтоб понажористей, чтоб с потрошками!
Бургомистров резко выпрямился, как солдат получивший команду: «Смирно!»
– Согласен! Криминальная хроника не лучший хлеб, но кто-то должен делать чёрную работу. Говоря патетически, кто-то должен чистить язвы общества. Нам надо продержаться ещё год. Получим дипломы и махнём куда-нибудь, в Чечню, например. А пока будем оттачивать перо здесь.
Сергей театрально развернулся на каблуках.
– С тобой спорить – себе дороже. Ну, я пошёл.
– Удачи!
– Иди к чёрту!
Бездомная собака, равнодушно обнюхав человека, потрусила дальше по своим делам. «Беги, беги, бродяга, – волка ноги кормят», – вздохнул Сергей и, словно гончая, берущая след, втянул в себя осенний бодрящий воздух: пахло прелыми листьями. В разрывах туч плавало мутное солнце. Несмотря на утро выходного дня, проспект был оживленным. Начался новый день, и новые заботы ждали своего исполнения. Сновали пешеходы. Транспортные реки клокотали в бетонных берегах, разбрызгивая фонтаны грязи. То там, то сям срабатывала чувствительная сигнализация припаркованных машин.
– Ой, ой-ей, о-ее-ее-ой!
– Вау-вау-вау!
– Я-я-я-я-я-я-я!
Скрип тормозов, лязг и скрежет металла, разноголосые клаксоны движущихся автомобилей оглушали, отзывались набатом в голове Сергея. И вдруг на тебе: чудное видение среди грохота, оазис чистоты и покоя – та самая недотрога-королева. Она стояла на остановке. Сергей решил: это судьба. Когда автобус подъехал, галантно подал руку девушке и помог подняться в салон.
– Не возражаете, если сяду рядом?
– Не возражаю.
Сергей, сохраняя непринуждённость, одновременно старался быть предупредительным.
– Не подскажете, до проспекта Ударников ехать далеко?
– Вы не на тот маршрут сели и не в ту сторону.
– Да? А куда этот идёт?
– По Заневскому на Невский, а дальше на Петроградку.
– Вот, влип очкарик. Кстати, меня зовут Сергей. Студент журфака ЛГУ.
– Кира. Ученица девятого класса.
Ответ Киры развеселил обоих. По субботам она брала частные уроки игры на фортепьяно и теперь возвращалась домой на Петроградскую сторону. Сергей вызвался проводить. Они шли, держась за руки, похожие друг на друга, как брат и сестра: оба рослые, гибкие, темноволосые. Она в чёрном элегантном пальто, он в строгом чёрном плаще.
Невский проспект светился предпраздничными новогодними огнями. Работали уличные ёлочные базары. Люди толклись у прилавков, скупали мишуру, хлопушки и бенгальские огни. Кира в светлой шубке поджидала Сергея у входа в Екатерининский сад. Прошло больше часа, когда, наконец, он появился.
– Привет, снегурочка! Замерзла, небось?
– Немного. Что случилось?
– Извини, что задержался и заставил тебя ждать. Боялся, уйдёшь. Бежал во весь опор. Холка взмокла.
– Так что случилось? Я волновалась.
Сергей поцеловал Киру:
– Прости, прости, прости. У меня ненормированный рабочий день. Бургомистров со своими информаторами насел, продыху не даёт. А я, как конь педальный, целыми днями бегаю по городу, высунув язык.
Кира поправила:
– Высунув язык, бегают собаки, а кони дохнут от работы.
– Я запомню. Ну-с, барышня, куда двинем? Может, для начала зайдём в кафе погреемся, выпьем горячего кофе, а потом погуляем по городу? Идёт?
– Идёт.
В первом кафе свободных мест не оказалось, и во втором, и в третьем. Сергей констатировал:
– Идея была неудачной. Есть получше. Поедем, красотка, кататься.
Он вышел на дорогу и поднял руку. Такси пролетали мимо. Кира, стоя в сторонке, любовалась праздничной иллюминацией. Неудачи вечера не огорчали, наоборот, веселили, и всё было бы здорово, если бы не Сергей, одетый не по сезону в лёгкую куртку. От холода он начал выстукивать зубами чечётку и, едва справляясь с трясучкой, выговорил непослушными губами:
– Не прёт сегодня. Может, в кино попытаем счастья?
С кино история повторилась. Сергей развёл руками:
– М-да. Как говорит мой приятель, куда деваться бедному еврею? Придумал. Есть одно место. Пошли в «Дом актёра».
Кафе «Зеркальный» оправдывало своё название: высокие от пола и до потолка зеркала увеличивали пространство и без того огромного зала. Табачный дым клубился, висел в воздухе, как туман. За неимением свободных мест, официант усадил Сергея и Киру за служебный столик и предупредил:
– Пока отдыхайте, ребята. Если начальство явится, то уж не обижайтесь, придётся вас попросить.
Официант принял заказ на салаты в тарталетках, кофе и пирожные и вскоре всё принёс. Кофе был настоящий – заварной с ароматной пенкой.
Отпив глоток, Сергей сощурился:
– Ты думала, куда поступить после школы?
Кира, обхватив ладонями горячую кофейную чашку, грела руки:
– Задаёшь вопросы, будто берёшь интервью. Ты обо мне знаешь почти
всё: адрес, телефон, знаешь о моих родителях, бабушках, дедушках, о проблемах моей семьи. Я же о тебе – только твоё ФИО и что ты студент ЛГУ, и ещё немного о твоём друге, которого ты зовёшь торжественно по имени и фамилии – Шам Бургомистров.
– Вот видишь! Разве этого мало?! Ну, хорошо, что ты хочешь знать? Спрашивай. Отвечу.
Запрокинув голову назад, Кира задумалась на секунду и резко наклонилась вперёд:
– Ваши анкетные данные и краткая биография, господин Сенин!
Сергей вздохнул:
– Это скучно, госпожа Потоцкая. Родился, пардон, в городе Усть-Упопинске. Ма и па имеют свой доходный бизнес. Я единственный и любимый сын. Учился не хорошо и не плохо. Когда пришло время определяться, в смысле идти в армию или в институт, родители всё решили за меня и сунули в универ на журфак. Я хотел в армию, но и студентом стать был не прочь. Я послушный мальчик, поступил так, как хотели мои предки. Что ещё? Холост. Двадцати лет от роду. Ну, и всё, пожалуй.
– Не густо.
Сергей согласно кивнул:
– Ты знаешь, что такое аномия?
– Нет.
остальное в комментариях
