Провинциальные сестрёнки⁠⁠

Придорожная канава линяла: из бриллиантовой от светоотражателей грязи она перетекала в копну непроглядно чёрной слизи. Однако ж самый тёмный участок был и самым низким — шаг до асфальта. Даже для ребёнка, знающего, куда надо наступить.

Две девочки в платьицах с рюшами хитрое устройство канавы знали преотлично. А шаг на её верх, отрепетированный сотни раз, давался им за две секунды. Синхронно, за руки!

Сколько же машин они тормознули? И это они знали с точностью, в цифрах. Если же без цифр, то очень много, больше сотни. Но сегодня две побегушки из окна своей детской ждали "спецрейс".

С дня рождения соседа, Володьки Ленского, поедет водитель на шикарном Порше. Он отвозит в город сына своих хозяев — Женьку Онегина. И Володьку захватит, мальчикам завтра на частные занятия надо.

Пранкерши-малолетки отслеживали поворот из села, раздувая ноздри. Но вот Оля завопила "едут, едут!!", скидывая дутую курточку. Таня закопалась с рукавом, да быстро справилась. Теперь время пошло под счёт, под шаркающий звук шин по пустой трассе, под сласть томящего предвкушения.

Девочки белыми пятнами замерли на дороге. Водила, уравновешенный сопением двух уставших пацанов, вдруг прирос к рулю. Фигурки, словно мраморный памятник, просто стояли, взявшись за руки... Светлые платьица, высокие бантики, восковые лица без эмоций. Вдруг они вместе делают шаг вперёд. Тут же назад — и исчезают.

Вот теперь очень опытный водитель, успевший даже подумать про "развод" ради похищения богатенького наследника, растерялся. Убрал руку с кобуры на портупее под пиджаком... Рассупонился мужик, с той мерой горечи от разочарования, которая и привела за собой страх непонятного. Он пересмотрел момент на регистраторе. И как-то неприлично даже заколотилось сердце.

Приказав плачущему Володьке и слишком тихому Жене не высовываться, вышел из машины. Всё пусто, серёд недели на этом участке (да в такой час) ездят мало. Перебарывая себя, внешне вальяжно подошёл к обочине. Заглянул в пустую канаву с неровными краями. Вздохнув, спустился туда. Натоптано, да, в луче сильного фонарика видно много следов в глубине, в самой грязи. И светятся оттуда четыре глаза, вроде черники в пшеничных оладьях, не моргая, не нарушая дикой тишины.

Будто сорвалось в нём что-то, так он бежал к автомобилю. Но сорвало точно и всю дорогу, и все его отлаженные навыки. Клокотали и пенились лишь обрывки мыслей, как белые кружавчики на дьявольских девочках.

— Ты забыл, как машину водить, что ли? Поехали, ходок! — отцовым недовольным голосом прикрикнул на него Евгений. И тут же влепил пощёчину закатывающемуся в истерике Володе:
— Да заткнись ты уже, боже!!

Водила, весь скургузившийся и постаревший, заново собрал себя с нуля и тронулся. Ближе к городу все как-то развеялись, переменчивый в настроениях Ленский уже болтал, что в будущем женится на Оле Лариной. Юный Онегин объяснял недотёпе: "Я выбрал бы другую...".

А две очень грязные девочки, спрятав свои перепачканные вещи под дом, всё ещё смывали лица. (Они мазали их мукой с яйцом, словно воском стягивая кожу и выбеливая.) Болтая о мальчиках, чьих лиц им увидеть не удалось, а так хотелось! Оля воображала себе эмоции Ленского, который вообще-то был её крашем. Таня была рада проучить высокомерного мажорчика Онегина, из которого обещало выйти что-то интересное, хоть и вздорное. Вспоминала его капризные "фи" на дневном барбекю. Здесь ему дымно, там вонюче, да и всё слишком простолюдинно у этих Ленских..

Но в целом день получился. Да и деревня, кстати, где так скучал Евгений, по ясной погоде "была прелестный уголок".