Продолжение поста «Пленник ракетного комплекса»⁠⁠2

Спустившись, я наткнулся на ряд дверей, какая не поддалась мне ранее. Коридор повернул на девяносто градусов влево и перешёл в узкий коридор, дальний конец которого терялся в темноте. Фотовспышка высветляла лишь ближнюю часть. По левой стене тянулись красные и зелёные трубы.

По мере моего медленного продвижения вперёд, справа открывались многочисленные комнаты, заставленные жёлтыми аппаратными шкафами. Шкафы были по большей части выпотрошены, на полу валялась их бывшая начинка. В детстве, на нашей улице в Тромсё, располагалась часовая мастерская. Одну из её стен украшали десятки механических часов, со снятыми корпусами. Помню, как мы с младшим братом, подолгу стояли на улице перед стеклом, разглядывая вращающиеся шестерёнки. Ныне мне показалось, что я вновь оказался в той мастерской. Большие блоки, вытащенные из шкафов, подобно часам, состояли из десятков зубчатых колёсиков. Местами проглядывали круглые циферблаты, клеммы, а из глубины шли электрические провода. Я попытался перевернуть один из блоков и удивился его тяжести.

На циферблатах преобладали цифры, но присутствовали и надписи. Я не слишком удивился, разобрав слова «К залпу готов», «К бою готов», «Береговой режим», «Морской режим», «Залп произведён». Очевидно, это были детали системы наведения той штуки, что стояла в главном туннеле. Будучи возбуждённым, я даже не задумался о том, что в блоках не было ни капли электроники. Это были исключительно электромеханические устройства, с множеством моторчиков, потребляющих огромное количество энергии. Лишь спустя месяцы, обдумывая то, что случилось со мной в те часы, и, изучая военные справочники, я пришёл к пониманию того, что эти устройства создавались для ведения ядерной войны, а значит нечувствительные к первичным поражающим факторам атомных взрывов, в частности электромагнитным импульсам. Эти тяжёлые нагромождения шестерёнок и реле могли сохранять работоспособность даже тогда, когда полупроводники в микросхемах обычных компьютеров давно бы выгорели, а радиосвязь нарушена.

Длинный коридор перешёл в зал с рядом силовых шкафов и очередным поворотом. За ним путь вёл мимо трёх дверей с круглыми штурвалами, выходя в большой зал, с желто-красными скелетами каких-то здоровых устройств.

Зал стоял подтопленный водой, и я, мучимый жаждой, было рванулся пить, но вода оказалось полной разлившегося машинного масла или топлива. Поверхность цвела радужными интерференционными разводами тонкой масляной плёнки. Судя по форме оборудования, здесь находились генераторы электричества, питавшие весь обширный подземный комплекс. С потолка свисали крюки небольших кранов, а из воды, подобно костям древнего животного, торчали остатки коленвала.

От зала шли боковые коридоры, так же затопленные, но всё моё внимание было привлечено квадратом дневного света, пробивающегося из дальнего конца зала. Свет позволял видеть дорогу без вспышки, но я никак не могу пройти воду, не замочив ног. Поначалу глубина не превышала мои высокие туристские ботинки, но нога нашла невидимую яму, и я внезапно провалился по колено, с трудом удержавшись на ногах. Уверен, если бы я не успел схватиться рукой за корпус дизельного генератора, то, несомненно, упал. Ругаясь вперемешку по-русски и по-норвежски и больше не обращая внимания на воду, я широкими шагами добрался до сухого места, где наконец-то смог перевести дух.

Сразу за электрогенераторной, находилась квадратная комната, с потолка которой и лился притягательный дверной свет. К нему шла прикреплённая к стене металлическая лесенка. Кроме того с потолка торчало три серебристых, цилиндра, напомнивших мне коровье вымя.

Поднявшись по лестнице, я с замиранием сердца и радостью увидел небо и зелень. Но тут в голову вернулись мысли о караулящем меня медведе. Несколько минут я прислушивался и осторожно осматривался, прежде чем решил выйти наружу. Я двигался медленно, в любой момент готовый ринуться обратно, в спасительную тьму. Но вокруг никого не было. Место, откуда я вылез, оказалось небольшим бетонным домиком, из которого торчало с полтора десятка толстых и ржавых изогнутых труб, с навершиями похожими на шляпки грибов. Чуть поодаль, высилось точно такое же строение. Не понимая, где именно я вылез и нахожусь, мне показалось весьма разумным подняться на крышу домика и оглядеться по сторонам. Кроме того, мне ужасно хотелось снять насквозь промокшую обувь, дабы выжать носки и вытереть ноги.

Так я и сделал, однако с крыши было трудно понять, где я оказался. С одной стороны обзор закрывал небольшой холм, по всей видимости, искусственного происхождения, а с другой тянулся однообразный пейзаж из остовов деревянных ящиков и обломов зелёного железа, позади которых, на горизонте проглядывала синяя полоска моря. Медведя не было видно, и я вскоре решил начать двигаться в сторону моря. Пригибаясь, я вскоре дошёл до остатков ящиков. Там я с удивлением заметил остатки самолёта, но подойдя ближе понял, что, скорее всего, ошибаюсь. Да, это было похоже на самолёт с обломанными крыльями, но на самом деле не было им. Одно из крыльев валялось на траве и было маловато для того чтобы быть самолётным. Уже будучи дома, я узнал что то было советской крылатой ракетой П-35. Я смотрел на мёртвый корпус с благоговением, как мальчика смотрит на настоящий пистолет. Это было что-то животное – восторг от созерцания смертоносного железа. Я погладил голубоватый корпус ракет и удивился, что металл оказался тёплым. От ракеты осталось не так и много деталей – я мог различить двигатель и воздухозаборник, но всё остальное было отломано. В стороне, на деревянных поддонах, лежали толстые сигары с раструбами на концах. Эти штуки были мне смутно знакомыми. Напрягая память я вспомнил, что видел подобные в книжках посвящённых космонавтике. Ими обвешивали стоящую на старте ракету, они изрыгали столбы пламени и служили реактивными ускорителями движения.

Продолжение следует.