Продолжение истории про аппендицит и ситуация с изолятором⁠⁠

Решила продолжить свою историю http://pikabu.ru/story/kak_roditeli_ne_poverili_v_appenditsi... и по просьбе одного пикабушника поведать, как любимый папа ухитрился перед самой выпиской направить меня еще на недельку в изолятор.

В большинстве своем это история о том, почему не стоит доводить аппендицит до стадии перитонита, как проходит послеоперационное лечение и как вообще жилось пятикласснице в больнице. И про нерадивого папу, разумеется.

Итак. Очнулась я после 9-часовой операции. Никаких побочных эффектов мне отходняк от наркоза не предоставил, так что всё было крайне скучно: я в одних трусах, лампы, бинты, на животе живого места нет, вдали сидит медсестра.

Вскоре меня перевели в обычную палату №6 (серьезно)). Комната была рассчитана человек на 7-8, но пока соседей у меня было четверо: две девушки с малышами месяц отроду с синдромами Дауна и пороками сердца. У них сердца бились снаружи, может, это какой-то еще диагноз. Девушки хорошие, сразу отнеслись ко мне чуть ли не как к родной.

Да, временами приходилось присматривать за мелкими, порой они не замолкали целыми ночами, но соседством я была довольна. Периодически появлялись другие дети лет 6-9 с обычным аппендицитом, но дольше 3-х дней они не задерживались. Я же провела в этой палате 3 недели.

Первую неделю мне не разрешали вставать (да не очень-то и хотелось), а когда пришло время в прямом смысле встать на ноги - я будто заново училась ходить, странноватые такие ощущения.

Кормили меня первую неделю сугубо через капельницы. Как раз в этот период я и словила свой первый и единственный наркоманский приход)). Лежу под капельцей и внезапно понимаю, что нахожусь в больничном коридоре. Долго размышляла над тем, как я вообще там оказалась и какого черта я делаю. А потом мы с кроватью начали летать по коридору Оо и тут я поняла, что что-то здесь не так. Даже не знаю, сколько времени мы так летали, но потом разум взял верх, и я, и кровать, и капельница вернулись на свои места.

Помимо капельницы все три недели мне делали по 5 уколов каждый день. К этому я быстро привыкла, да и в сравнении с той болью, что я пережила накануне - это были просто цветочки.

Самую же резкую боль в своей жизни я испытала после того, как дорогой главврач незаметно удалил мне дренаж. Рану нужно было продезинфицировать, и медсестра чуть ли не из самой банки вылила мне прямо на мясо зеленки. Полагаю, всё она сделала правильно, но от резкой боли я чуть не грохнулась в обморок. Увидев мою реакцию, медсестра мигом приложила мне кусок бинта, и стало чутка полегче. В обморок я уже падать не собиралась, но и убрать бинт от раны не могла до конца дня. А когда поняла, что пора бы от него избавиться, он прилип к ране намертво. Моя соседка (как раз одна из мамочек) сказала, что завтра врач придет на осмотр и просто его резко оторвет. Здесь у меня началась истерика. В итоге где-то час сердобольная девушка под мои завывания при помощи горячей воды отдирала злосчастный бинт.

Кстати про воду. Душа в областной детской больнице не было от слова совсем. За три недели голову мне помыли всего раз под краном. Но в 5 классе как-то наплевать на внешний вид, и я особо не парилась.

Еще я любила пугать посетителей своими швами. Основной в то время выглядел просто ужасно: живот был полностью распорот и как-то вогнут краями внутрь, всё это великолепие прошито толстыми нитками и покрыто зеленкой. Одна ранимая посетительница так вообще в обморок с таким зрелищем упала. Тогда мне стало стыдно, и я перестала хвастаться своим великолепием)).

В целом, детей моего возраста в больнице на тот момент особо не наблюдалось, так что я всё время читала Толкиена, прихлёбывая яблочный сок. Почему-то пить разрешили только его, притом сугубо магазинный. После периода капельниц было позволено есть еду на пару. Да и всё, блин. Я её не ела, как и больничную еду впоследствии. Можно сказать, жила на яблочном соке и периодических капельницах.

А в это время родственники и друзья семьи тащили мне игрушки, а также шоколадки и прочие вкусности. Родители, которые, кстати, приезжали с другого конца города по 2 раза на дню и сидели со мной, забирали все эти подаренные прелести и складировали дома. А я хлебала сочок и воротила нос от паровой котлеты.

Примерно за 3 дня до выписки в моей диете врачами были сделаны заметные послабления. Разрешили есть всё, кроме (!) животного жира в любом виде, фруктов, овощей, шоколада и кучи всего прочего. Короче, я смогла съесть йогурт, и попросила папу привезти мне крекеров. Не знаю, никогда особой страсти к ним не питала, но что-то до жути захотелось. Врачи не возражали.

Папа исполнил прихоть своей доченьки, и на следующий день притащил мне вожделенные крекеры. Я их с радостью сожрала, а весь следующий день, извиняюсь за выражение, блевала дальше, чем видела.

В таких условиях о выписке не могло быть и речи. Меня в гордом одиночестве на неделю поместили в изолятор: двухместную палату с душем, отдельным туалетом, евроремонтом. Пусть я и осталась в больнице, но радовалась, как слон, что хоть так сбежала из той палаты. Дело в том, что накануне в нашу шестую палату поместили 2-летнего цыганенка. Он орал целыми сутками, пахло от него соответствующе, а в приемные часы к нему заваливался целый табор. Палата начала напоминать пристанище сумасшедших, ибо свихнуться в таких условиях был готов каждый.

Тем временем врачи и родители старательно искали причину моего отравления. Сначала прилетело моей тете, что задарила мне йогурт. Решили, что за время пребывания в больничном холодильнике срок его употребления истек. А потом отыскалась обертка от злополучных крекеров.

Да, угадайте, с каким вкусом сердобольный папа притащил дочурке печенюшки?) - С беконом! А как думаете, что в составе? - Ни много, ни мало - свиное сало, которое мне категорически было запрещено употреблять в любом виде и в любых производных. Я знаю, что он хотел меня порадовать, но блин. На состав-то нужно смотреть. Я думала, мама его задушит.

Но папа остался жив и здоров. Я спустя неделю вернулась домой, получила освобождение от физкультуры на 2 месяца, 3 месяца походила на всякого рода процедуры и начала лопать скопившееся шоколадки. Никакие боли меня не мучили, шрамы не беспокоили и достойно зажили в скором времени.