ПРО ДЖОКЕРА, АГАШУ И БУСИНКУ (Из воспоминаний собаковода-любителя). Часть 53⁠⁠

Две тысячи седьмой год, известный в сети мем: «Верните мне мой две тысячи седьмой!» придуман ностальгирующими миллениалами именно про то время, вызывающее у них «ламповые, теплые» воспоминания и приятную грусть. У меня то время в куда большей степени ассоциируется с трудностями и заботами: неизменными спутниками любого, кто решил побороть стагнацию и чего-нибудь серьезного в своем бытии радикально поменять.

Новая работа порождала у автора этих строк серьезный стресс, связанный в первую очередь с тем, что из своей профессиональной среды пришлось выйти полностью и погрузиться в другую, хоть и смежную, но совсем мало знакомую. Плюс все эти бесплатные стрессовые плюшки навроде нового коллектива со своими собственными правилами паучьей банки, новых обязанностей, корпоративных ценностей и сфер ответственности, нового дресс-кода – от стиля «свободной профессуры» к офисному: «белый верх, темный низ», а также в довесок и нового распорядка дня.

Вишенкой на торте было то обстоятельство, что привычный летний отпуск теперь для меня накрылся большим медным тазом, поскольку на новом месте мне еще ничего такого не полагалось. В общем, про Утес, турбазы и дачи пока можно было надолго забыть. Таким образом, жизнь моя в тот период разделилась на две полярные сферы: ненавистный отчужденный труд, который не вызывал ровным счетом никакого профессионального интереса, живых эмоций и удовольствия от сделанного, а существовал почти строго по расписанию, вызывая неприязнь и желание приблизить уже вожделенный конец рабочего дня, а в идеале, вообще пятницу; и милый приятный сердцу дом, где жена и собаки, где уют и возможность посвятить себя любимым увлечениям, но который хочешь – не хочешь, а придется покинуть в понедельник, чтобы отправиться унылым серым утром в постылый офис, точно как когда-то приходилось ходить в ненавистные школу и детский сад.

От всего этого настроение часто бывало мрачным, в жизни не хватало воздуха, немного позже автор начнет сочинять по дороге на работу свои первые, неуклюжие стихи, а пока просто многовато выпивает алкоголя по пятницам, пытается как-то адаптироваться к изменившимся условиям жизни и не уделяет своим драгоценным собакам всего того внимания, которые они бесконечно заслуживают.

А что же собаки? Конечно, собаки жили своей хвостато-ушастой жизнью с прогулками, мелкими шалостями, добыванием вкусняшек да сладкой негой диванов и кресел. Об этой-то самой собачьей жизни мы сейчас с вами и поговорим.

Начнем, конечно, с Джокера, по старшинству. Наш Понч к этому времени окончательно остепенился, и дома мы его, понятное дело, почти не наблюдали. Чаще всего он где-то храпел, взгромоздившись на кресло, или диван, или закатывался куда-нибудь в угол комнаты, если стояла жара, и ему требовался прохладный пол. Бывало, конечно, он проявлял любопытство к приходу каких-нибудь визитеров, занимательной еде, или неожиданным интересным шумам, при этом мог запросто скорчить разочарованно-ироничную гримасу, или издать какой-нибудь звук аналогичного значения, и отправиться восвояси, дабы безмятежно завалиться дрыхнуть вновь.

Он, как и раньше, к еде был в целом равнодушен: ну есть и есть, хотя нежно любил помидорки, которые с редким для себя энтузиазмом выхрюкивал на кухне пока готовили какой-нибудь салат, и традиционно обожал яйцо, которое, как мы помним, он даже называл: «ы-ы-со» и всегда был готов ждать драгоценное лакомство столько, сколько нужно, трогательно сводя бровки домиком и втягивая большими ноздрями кухонные ароматы.

На улице Пончик, обыкновенно, оживлялся, как и полагается амстаффу, про которых раньше любили говорить, что любой стафф на улице и дома – это две разные собаки, хотя сейчас многое в породе поменялось, и уже появилось достаточно псов – увальней, как в доме, так и на прогулках. Я уже говорил, и с удовольствием повторю еще, что Джокер был на удивление бесконечно добродушен, как к людям, так и к другим собакам, независимо, как говорится, от пола и возраста. Иногда встречаемый у кобелей переходный возрастной период, когда собака проверяет возможности повышения собственного статуса в иерархии семьи, у него прошел абсолютно незаметно.

Забавно, что во времена, когда мы гуляли компанией с рыжим Брайосом, к которой потом присоединились молодые ребята с полосатым старого типа кобельком Скифом, уже подросший Брайс постоянно пытался молодого Скифа «загнобить», проявляя доминантное поведение, чего никогда не позволял по отношению к Джокеру, последний же всегда устранялся от «разборок» младших приятелей, и всегда приносил им в такие острые моменты игрушку, как бы говоря: «да заканчивайте уже эту ерунду, давайте играть!» И Брайс, и начинавший уже огрызаться Скиф, к нашему удивлению, и правда моментально переключались на игру, и неслись за пухлым командиром через газон, словно никакого конфликта секунду назад вовсе и не было.

К сожалению, к описываемым событиям и наша подружка Леночка перестала уже приводить Брайса к нам во двор поиграть, и хозяева Скифа «разбежались», куда-то подевав собаку, да и школьный двор начали запирать от визитеров, лишив наших собак последней возможности побегать на пустынном газончике. Остальные газоны в нашем районе оставляли желать лучшего, были полны мусора и экскрементов, опасных предметов вроде битого стекла, шприцов, консервных банок и прочего, да и располагались газоны чрезмерно близко к детским площадкам, тротуарам, либо проезжей части, поэтому отпускать с поводка Джокера, как и остальных собак, со временем мы перестали совсем.

Я, конечно, знаком с такими, к сожалению, распространенными взглядами, что, мол, собака должна жить в загородном доме, а в городе ей делать нечего. Пользуясь случаем, очень хочу здесь, на этих страницах категорически возразить таким людям. Как человек, которому посчастливилось побывать в разных странах, могу сказить, что многих разнокалиберных собак приходилось видеть мне и на стадионе в Торронто, и в Париже во дворе Лувра, и на площади Дам в Амстердаме, и в Праге, и в Вене, и еще много где, причем абсолютно никого из окружающих людей это ни капли не беспокоило.

Мне совершенно не понятно, почему кто-то решил, что венец урбанизма именно сам он со своими драгоценными детьми, которым видите ли мешают собаки поедать газонную траву, или бегать по подъезду. С таким же успехом можно утверждать, что за городом должны жить велосипедисты, бегуны-джоггеры, или любитель полежать в парке на покрывалах. Очевидно, что город, как глобальная социальная инфраструктура, обязан быть комфортен, и предназначен для всех категорий его жителей: и взрослых, и детей, и пенсионеров, и собачников, и кошатников, и спортсменов, и уличных художников, всем, кроме антисоциальных маргиналов и подростков с громогласными колонками. Но даже Москва в плане удобства жизни с собакой весьма далека от идеала, при том, что собак тут тьма тьмущая, а уж Самара в две тысяче седьмом году тут и рядом не стояла. Джокеру и компании еще сильно везло, что Маринка была молода, и полна энтузиазма, поэтому наших псов вечно таскали на прогулки по аллеям парков, или набережной, «набегивали» за роликовыми коньками, купали в Волге, возили на природу и т.п. Многие же собаки в городах и теперь вынуждены всю свою жизнь проводить в пределах пары истоптанных газонов своего опостылевшего, пыльного двора, и это очень грустно.

Продолжение следует...

Фото из личного архива автора, 2007 год