Приказа верить в чудеса не поступало. Заключительная часть
Главы:
I: http://pikabu.ru/story/_2041480
II: http://pikabu.ru/story/_2045503
III: http://pikabu.ru/story/_2048489
IV: http://pikabu.ru/story/_2051834
V: http://pikabu.ru/story/_2054913
VI: http://pikabu.ru/story/_2058336
VII: http://pikabu.ru/story/_2062377
VIII: http://pikabu.ru/story/_2064238
IX: http://pikabu.ru/story/_2068437
____________________
X
Из восьмидесяти человек до Стены дошло только тридцать. Военные догнали их у границ космодрома, а оттуда к преследователям присоединились ещё и патрули. В воздухе появился вертолёт, и людей расстреливали из пулемёта, окрашивая серо-синий снег, который искрился в свете прожекторов, кровью, что в темноте казалась почти черной. Но они стремились вперёд, отбивались самодельным оружием, бросали в преследователей коктейли Молотова. Это была бойня, их загоняли к Стене, полагая, что оттуда они не выберутся. Так казалось и Лене. Громада стены нависала над людьми, казалась нерушимым барьером.
– Назад! – Раздался откуда-то спереди крик и люди шарахнулись в стороны. Прогремел взрыв, за них ещё и ещё один, Лена увидела вспышки, что поднимались наверх по всей высоте стены. А затем воздух сотряс грохот, заглушаемый крики. Стена разрушалась, падали блоки и бетонная крошка.
– Вперёд, они дальше не пойдут! Вперёд, не останавливайтесь!
– Идём, идём, – рядом оказался Матвей, который схватил Лену за руку и принялся тащить за собой.
– Где Витя, где он?! – кричала она. Матвей вытирал свободной рукой кровь с лица, которая текла с рассеченного лба.
– Впереди уже, давай, давай скорее, может и проскочим! Бегом!
Люди бежали, спотыкались о камни, но бежали в пролом, возле которого стояли с оружие в руках мужчины.
Перед проломом собралась толпа, Лена толкалась среди них, выкрикивая имя Виктора, искала его, заглядывая в искаженные ужасом лица.
– Лена! – он оказался рядом, хватая её за руку, – ты почему здесь, уходи, уходи скорее!
– А ты? А как же ты?
– Я за тобой, сразу за тобой, не бойся.
– Витя, пойдём, пожалуйста, пойдём, не отпускай меня.
– Я пойду, я сразу за тобой, – он обхватил холодными и мокрыми руками её лицо, целуя в губы, – всё хорошо будет, мы уже вырвались. Уже прошли. Всё будет хор…
Громыхнул выстрел, Виктор сделал шаг вперёд, хрипло выдохнув, ноги его подкосились. Лена закричала, схватив его за руки, но не смогла удержать.
– Уходи, уходи, – шептал Виктор, морщась от боли. Из-под ноги по сверкающему снегу расползалось темное пятно, – иди давай! Уходи сейчас же!
– Нет, нет, – Лена опустилась на колени рядом, чувствуя, как по холодным щекам текут горячие слезы, – я без тебя не пойду, никуда не пойду.
– Уйди, кому сказано, убирайся! – лицо его искривилось злостью, – у свободы своя цена.
– Лена! – Матвей упал рядом в снег, – Ох ты ж черт, Вить, как же так, а.
– Уведи её нахрен отсюда! – Зашипел Виктор, схватив друга за руку, – ты же знаешь… уведи её!
– Да, да, я помню, всё, идём, идём! – Матвей поднялся и рывком поставил Лену на ноги.
______________
Говорят, мозг отключает память после пережитого стресса. Стирает воспоминания так, что ни одна аппаратура их вытащить не в силах. Возможно, так случилось и в тот раз. Лена не помнила, как страшно ей было, как она ненавидела Матвея, который утаскивал её прочь от лежащего Виктора. Не слышала, как кричали люди, не помнила, как взорвался вертолёт, который несколькими минутами ранее кто-то подбил. Но помнила, какими тёплыми вдруг стали руки Виктора, которыми он сжал напоследок пальцы Лены. Помнила его взгляд и улыбку, вымученную, но невероятно ласковую. Помнила его взгляд перед тем, как он закрыл глаза.
Она плохо воспринимала реальность первые дни. Там, за Стеной не оказалась сказочной страны. Не было моря, и небо было таким же низким и свинцово-серым. Она не могла понять разницу между этими двумя мирами, разве только по эту сторону стены люди вокруг умели улыбаться, они знали цену свободы и свободы и сполна заплатили её. Они шли несколько дней, пока не достигли деревни, о таких Лена читала в книгах. И к ним вышли люди, много людей, несколько сотен. Дети, женщины, мужчины. И в душе каждого пришедшего наконец-то возродился покой. Лена избегала общества, особенно Матвея. Она, как и многие другие девушки поселилась в большом доме, где со старушкой жил мальчик. А в ночь на седьмое число у неё начались схватки. К утру она родила крепкого малыша. В комнату, где их положили с ребенком, вошел к полудню Матвей.
– Лен, ты… ты на меня зла не держи. Он сам думал, что так случится. Точнее, знал. И вот… передал мне кое-что. Чтобы я тебе отдал. Сейчас аппарат принесут – посмотришь.
Он протянул ей упакованный в бумагу компакт-диск, о которых Лена слышала, но в руках никогда не держала. Когда принесли ноутбук, она долго не могла разобраться что к чему, а когда всё же запустила – открылось видео.
– Пишем уже, пишем? Блин. Эм, – с экрана ей улыбался Витя, держал в руках сигарету и часто затягивался, – привет. Я не особо уверен, что всё получится так, как надо. То, что ты вообще это сможешь посмотреть. Но записать надо, а вдруг. Лена… то, что должно произойти – это не наш путь к свободе. Это путь для всех людей. Для всех. То, что мы делаем это не просто… не просто побег. Это тот пинок, что нужен людям, чтобы начать что-то менять. И вполне вероятно, что там за стеной меня уже не будет. Ты спрашивала меня – почему они меня не чистят. Почему не прикроют наше сборище. Они не могут, они боятся и я говорил, что правды, да, это так, но отчасти. Я сменил почти пятнадцать школ. И все эти люди, почти все эти люди пошли за мной после того, как директорат меня из школ выгонял, переводил в другие. Матвей вон, пошел один из первых. И нас же много, ты видела. Да, по сравнению с многотысячным городом сотня человек это капля в море. Но эта капля есть. И общество от неё никуда не денется. Каким бы стадом оно не было – обществу нужна надежда. Им нужно что-то, с чем можно сравнивать. Мы как маленький камешек в ботинке. Ходить можно, но хромать придётся. Сравнивая свою жизнь с нашей, люди задумывались, а так ли честен их мир? Так ли он идеален, как хотят показать. Некоторые верят властям и плюются в нашу сторону, пусть плюются, не помрём. Некоторые начинают сомневаться, вот как ты. Ты начала сомневаться. И сейчас ты свободна. Во всяком случае, я надеюсь. Хотя, вероятно всего да, иначе бы Матвей тебе это не показал. Это большое дело – революция и бунт, здесь конечно дохрена важно иметь желание, радеть за идею. Но самое главное – оставить след, заставить людей думать головой. Нас могли всех убить. Да мы могли вообще не выйти из города. И это я тоже предполагал и готов был пойти на риск. Все готовы были пойти. Потому что каждый здесь решал за себя. Каждый выбрал то, что ему важнее. У свободы своя цена и я её заплачу сполна, я знаю. Знаешь, я сомневаюсь, что меня убьют, пустят в расход. Почему? Спроси у Матвея, он расскажет. И обо мне и о моих родителях и о том, почему всё же, у нас была такая… так скажем, неприкосновенность. И верь ему, он говорит правду, какой бы страшной она не оказалась. У меня заканчивается время. Слушай… я, как бы это, наверное, люблю тебя, странно это говорить на камеру, но если я тебе скажу в лицо – будет хуже, поверь. Просто, знай, я тебя люблю. И быть может, мы встретимся. Когда-нибудь. Смотри на небо, Лен, оно скоро станет чистым. Назови сына Степаном, а если дочка, то Ма…
Видео кончилось. Лена разжала кулаки и поднесла ладошки к глазам, глядя, как из маленьких ранок сочится кровь. Казалось, сердца не было, оно куда-то делось. И казалось, она совсем разучилась дышать.
– А кто это у нас тут раскричался, кто это у нас кушать хочет, – ласково качая на руках ворчащего младенца, вошла в комнату Катя, – смотри, кто пришел, кто проснулся. Лена?..
– Да, – вытирая выступившие слезы и прикрывая ноутбук, повернулась девушка к вошедшей подруге.
– Всё в порядке?
– Да, что случилось?
– Проснулся, ворчит, кушать хочет, наверное, – Катя передала ребёнка Лене, поправила за спиной молодой матери подушки, чтобы было повыше, – ты имя-то придумала?
– Да, – проводя пальцем по щеке морщившегося ребенка, проговорила Лена, – Степаном будет.
– Хорошее имя, – улыбнулась девушка, – извольте обедать, Степан Викторыч. Приятного, как говорится, аппетита. Я зайду позже…
____________
– Доброе утро, класс. – Не глядя на поднявшихся ребят, мужчина прошел от двери, мельком просматривал страницы личного дела, которое держал в руках, – садитесь. У меня объявление. Сегодня в вашем классе на замену Валентине Ивановне появится новый учитель. Да, вот так вот, внезапно, сами не ожидали, но комиссия нам его, так сказать… выслала. Проходите!
В класс вошел молодой мужчина, хмуря темные брови. Одетый в серую учительскую форму, он хромал на одну ногу и опирался на трость.
– Располагайтесь, Виктор Степанович. В общем, вот наш класс, наши ребята. Надеюсь, вы подружитесь. А я побегу, дела.
Пожав руку, директор вышел за дверь. Взгляды двух десятков подростков устремились на молодого учителя. На лбу они заметили тонкий белый шрам, чуть скрытый темными прядями волос. Мужчина хмурил брови, переводя глаза от одного ученика к другому.
– Итак, мой предмет называется социология. По какому учебнику вы занимаетесь?
– «Социальная жизнь человека в современном мире и его положение в семье и обществе» – проговорила светловолосая девочка, отводя глаза от пристальных, черных глаз учителя.
– За авторством Бравина?
– Конечно, – ответила та же девочка, – иначе и быть не может.
– Может, – учитель улыбнулся и, прислонив трость к столу, сел на стул, – начнём, запишите… Хотя, сначала откройте-ка шторы. Сегодня солнечно.
Сидящие у окна дети неуверенно потянулись к шнуркам и впустили свет в класс. И мало кто заметил, что на навершии трости, которое блеснуло в солнечных лучах, у самого основания чернело клеймо – стилизованная буква «А» обведенная в неровный круг.
I: http://pikabu.ru/story/_2041480
II: http://pikabu.ru/story/_2045503
III: http://pikabu.ru/story/_2048489
IV: http://pikabu.ru/story/_2051834
V: http://pikabu.ru/story/_2054913
VI: http://pikabu.ru/story/_2058336
VII: http://pikabu.ru/story/_2062377
VIII: http://pikabu.ru/story/_2064238
IX: http://pikabu.ru/story/_2068437
____________________
X
Из восьмидесяти человек до Стены дошло только тридцать. Военные догнали их у границ космодрома, а оттуда к преследователям присоединились ещё и патрули. В воздухе появился вертолёт, и людей расстреливали из пулемёта, окрашивая серо-синий снег, который искрился в свете прожекторов, кровью, что в темноте казалась почти черной. Но они стремились вперёд, отбивались самодельным оружием, бросали в преследователей коктейли Молотова. Это была бойня, их загоняли к Стене, полагая, что оттуда они не выберутся. Так казалось и Лене. Громада стены нависала над людьми, казалась нерушимым барьером.
– Назад! – Раздался откуда-то спереди крик и люди шарахнулись в стороны. Прогремел взрыв, за них ещё и ещё один, Лена увидела вспышки, что поднимались наверх по всей высоте стены. А затем воздух сотряс грохот, заглушаемый крики. Стена разрушалась, падали блоки и бетонная крошка.
– Вперёд, они дальше не пойдут! Вперёд, не останавливайтесь!
– Идём, идём, – рядом оказался Матвей, который схватил Лену за руку и принялся тащить за собой.
– Где Витя, где он?! – кричала она. Матвей вытирал свободной рукой кровь с лица, которая текла с рассеченного лба.
– Впереди уже, давай, давай скорее, может и проскочим! Бегом!
Люди бежали, спотыкались о камни, но бежали в пролом, возле которого стояли с оружие в руках мужчины.
Перед проломом собралась толпа, Лена толкалась среди них, выкрикивая имя Виктора, искала его, заглядывая в искаженные ужасом лица.
– Лена! – он оказался рядом, хватая её за руку, – ты почему здесь, уходи, уходи скорее!
– А ты? А как же ты?
– Я за тобой, сразу за тобой, не бойся.
– Витя, пойдём, пожалуйста, пойдём, не отпускай меня.
– Я пойду, я сразу за тобой, – он обхватил холодными и мокрыми руками её лицо, целуя в губы, – всё хорошо будет, мы уже вырвались. Уже прошли. Всё будет хор…
Громыхнул выстрел, Виктор сделал шаг вперёд, хрипло выдохнув, ноги его подкосились. Лена закричала, схватив его за руки, но не смогла удержать.
– Уходи, уходи, – шептал Виктор, морщась от боли. Из-под ноги по сверкающему снегу расползалось темное пятно, – иди давай! Уходи сейчас же!
– Нет, нет, – Лена опустилась на колени рядом, чувствуя, как по холодным щекам текут горячие слезы, – я без тебя не пойду, никуда не пойду.
– Уйди, кому сказано, убирайся! – лицо его искривилось злостью, – у свободы своя цена.
– Лена! – Матвей упал рядом в снег, – Ох ты ж черт, Вить, как же так, а.
– Уведи её нахрен отсюда! – Зашипел Виктор, схватив друга за руку, – ты же знаешь… уведи её!
– Да, да, я помню, всё, идём, идём! – Матвей поднялся и рывком поставил Лену на ноги.
______________
Говорят, мозг отключает память после пережитого стресса. Стирает воспоминания так, что ни одна аппаратура их вытащить не в силах. Возможно, так случилось и в тот раз. Лена не помнила, как страшно ей было, как она ненавидела Матвея, который утаскивал её прочь от лежащего Виктора. Не слышала, как кричали люди, не помнила, как взорвался вертолёт, который несколькими минутами ранее кто-то подбил. Но помнила, какими тёплыми вдруг стали руки Виктора, которыми он сжал напоследок пальцы Лены. Помнила его взгляд и улыбку, вымученную, но невероятно ласковую. Помнила его взгляд перед тем, как он закрыл глаза.
Она плохо воспринимала реальность первые дни. Там, за Стеной не оказалась сказочной страны. Не было моря, и небо было таким же низким и свинцово-серым. Она не могла понять разницу между этими двумя мирами, разве только по эту сторону стены люди вокруг умели улыбаться, они знали цену свободы и свободы и сполна заплатили её. Они шли несколько дней, пока не достигли деревни, о таких Лена читала в книгах. И к ним вышли люди, много людей, несколько сотен. Дети, женщины, мужчины. И в душе каждого пришедшего наконец-то возродился покой. Лена избегала общества, особенно Матвея. Она, как и многие другие девушки поселилась в большом доме, где со старушкой жил мальчик. А в ночь на седьмое число у неё начались схватки. К утру она родила крепкого малыша. В комнату, где их положили с ребенком, вошел к полудню Матвей.
– Лен, ты… ты на меня зла не держи. Он сам думал, что так случится. Точнее, знал. И вот… передал мне кое-что. Чтобы я тебе отдал. Сейчас аппарат принесут – посмотришь.
Он протянул ей упакованный в бумагу компакт-диск, о которых Лена слышала, но в руках никогда не держала. Когда принесли ноутбук, она долго не могла разобраться что к чему, а когда всё же запустила – открылось видео.
– Пишем уже, пишем? Блин. Эм, – с экрана ей улыбался Витя, держал в руках сигарету и часто затягивался, – привет. Я не особо уверен, что всё получится так, как надо. То, что ты вообще это сможешь посмотреть. Но записать надо, а вдруг. Лена… то, что должно произойти – это не наш путь к свободе. Это путь для всех людей. Для всех. То, что мы делаем это не просто… не просто побег. Это тот пинок, что нужен людям, чтобы начать что-то менять. И вполне вероятно, что там за стеной меня уже не будет. Ты спрашивала меня – почему они меня не чистят. Почему не прикроют наше сборище. Они не могут, они боятся и я говорил, что правды, да, это так, но отчасти. Я сменил почти пятнадцать школ. И все эти люди, почти все эти люди пошли за мной после того, как директорат меня из школ выгонял, переводил в другие. Матвей вон, пошел один из первых. И нас же много, ты видела. Да, по сравнению с многотысячным городом сотня человек это капля в море. Но эта капля есть. И общество от неё никуда не денется. Каким бы стадом оно не было – обществу нужна надежда. Им нужно что-то, с чем можно сравнивать. Мы как маленький камешек в ботинке. Ходить можно, но хромать придётся. Сравнивая свою жизнь с нашей, люди задумывались, а так ли честен их мир? Так ли он идеален, как хотят показать. Некоторые верят властям и плюются в нашу сторону, пусть плюются, не помрём. Некоторые начинают сомневаться, вот как ты. Ты начала сомневаться. И сейчас ты свободна. Во всяком случае, я надеюсь. Хотя, вероятно всего да, иначе бы Матвей тебе это не показал. Это большое дело – революция и бунт, здесь конечно дохрена важно иметь желание, радеть за идею. Но самое главное – оставить след, заставить людей думать головой. Нас могли всех убить. Да мы могли вообще не выйти из города. И это я тоже предполагал и готов был пойти на риск. Все готовы были пойти. Потому что каждый здесь решал за себя. Каждый выбрал то, что ему важнее. У свободы своя цена и я её заплачу сполна, я знаю. Знаешь, я сомневаюсь, что меня убьют, пустят в расход. Почему? Спроси у Матвея, он расскажет. И обо мне и о моих родителях и о том, почему всё же, у нас была такая… так скажем, неприкосновенность. И верь ему, он говорит правду, какой бы страшной она не оказалась. У меня заканчивается время. Слушай… я, как бы это, наверное, люблю тебя, странно это говорить на камеру, но если я тебе скажу в лицо – будет хуже, поверь. Просто, знай, я тебя люблю. И быть может, мы встретимся. Когда-нибудь. Смотри на небо, Лен, оно скоро станет чистым. Назови сына Степаном, а если дочка, то Ма…
Видео кончилось. Лена разжала кулаки и поднесла ладошки к глазам, глядя, как из маленьких ранок сочится кровь. Казалось, сердца не было, оно куда-то делось. И казалось, она совсем разучилась дышать.
– А кто это у нас тут раскричался, кто это у нас кушать хочет, – ласково качая на руках ворчащего младенца, вошла в комнату Катя, – смотри, кто пришел, кто проснулся. Лена?..
– Да, – вытирая выступившие слезы и прикрывая ноутбук, повернулась девушка к вошедшей подруге.
– Всё в порядке?
– Да, что случилось?
– Проснулся, ворчит, кушать хочет, наверное, – Катя передала ребёнка Лене, поправила за спиной молодой матери подушки, чтобы было повыше, – ты имя-то придумала?
– Да, – проводя пальцем по щеке морщившегося ребенка, проговорила Лена, – Степаном будет.
– Хорошее имя, – улыбнулась девушка, – извольте обедать, Степан Викторыч. Приятного, как говорится, аппетита. Я зайду позже…
____________
– Доброе утро, класс. – Не глядя на поднявшихся ребят, мужчина прошел от двери, мельком просматривал страницы личного дела, которое держал в руках, – садитесь. У меня объявление. Сегодня в вашем классе на замену Валентине Ивановне появится новый учитель. Да, вот так вот, внезапно, сами не ожидали, но комиссия нам его, так сказать… выслала. Проходите!
В класс вошел молодой мужчина, хмуря темные брови. Одетый в серую учительскую форму, он хромал на одну ногу и опирался на трость.
– Располагайтесь, Виктор Степанович. В общем, вот наш класс, наши ребята. Надеюсь, вы подружитесь. А я побегу, дела.
Пожав руку, директор вышел за дверь. Взгляды двух десятков подростков устремились на молодого учителя. На лбу они заметили тонкий белый шрам, чуть скрытый темными прядями волос. Мужчина хмурил брови, переводя глаза от одного ученика к другому.
– Итак, мой предмет называется социология. По какому учебнику вы занимаетесь?
– «Социальная жизнь человека в современном мире и его положение в семье и обществе» – проговорила светловолосая девочка, отводя глаза от пристальных, черных глаз учителя.
– За авторством Бравина?
– Конечно, – ответила та же девочка, – иначе и быть не может.
– Может, – учитель улыбнулся и, прислонив трость к столу, сел на стул, – начнём, запишите… Хотя, сначала откройте-ка шторы. Сегодня солнечно.
Сидящие у окна дети неуверенно потянулись к шнуркам и впустили свет в класс. И мало кто заметил, что на навершии трости, которое блеснуло в солнечных лучах, у самого основания чернело клеймо – стилизованная буква «А» обведенная в неровный круг.