Покойники ищут свои ногти
Сегодня, пока прибирался дома, откуда-то из глубокой памяти выскочил рассказ деда о поверье, бытовавшем в их деревне.
Сам дед родился под Москвой и до поступления в училище жил в деревне. Потом он много расскажет и своим детям и мне о своей жизни там. И, вот, одно из таких жутковатых мне врезалось в память и благополучно пережило годы.
Дет рассказывал, что у них никто не стриг ногти, выбрасывая обрезки куда попало. Их всегда бережно собирали и ... сжигали. В общем-то, казалось бы, обычная практика: не мусорить дома и в огороде (хотя, что в огороде можно замусорить остриженными ногтями).
Но вся ребятня в деревне знала, что когда в их деревне кто-то умирал и покойника облагораживали перед похоронами, остригая ногти и подравнивая волосы (уж не знаю, зачем это делают, но про ногти могу понять, ведь у умерших людей влага из верхних слоев кожи быстро теряется и не пополняется, поэтому кожа немного теряет в объеме и ногти зрительно удлиняются).
Поэтому через некоторое время после смерти человека его ногти в самом деле могут немного «отрасти». С волосами примерно то же самое, я полагаю.
Если у покойника остригали ногти, то ни в коем случае не роняли ни одного обрезочка. Потому что считалось, что между моментом смерти и до третьего дня душа усопшего бродит по миру, посещая места, которые ей были дороги. А у деда в деревне были уверены, что, кроме этого, дух покойного ищет то, что у него отобрали уже после смерти.
Вещи у покойного обычно не отбирали. У деда в деревне одежду, в которой человек был в момент смерти, или оставляли на нем, если она была в нормальном состоянии, или же меняли, но снятую одежду обязательно клали в гроб («на дорожку», как говорил дед). Некоторые клали в гроб и ту одежду, которую сам покойный еще при жизни завещал с собой положить.
По этой же причине старались и не терять ногти. Верили, что душа покойного обязательно пересчитает все обрезки и пойдет искать недостающие. И придет в дом, где человек умер, будет бродить, расстраиваться, огорчаться, искать... в общем, всяко мешать живым.
А, если не найдет, то может не успокоиться в эти два дня и обозлиться на живых. От такого старались себя избавить, поэтому и ногти, и волосы, во-первых, остригали у уже лежащего в гробу покойного, во-вторых, все оставляли в этом же гробу. Кто-то даже заворачивал это в ткань.
Дед рассказывал, что местный батюшка, отпевавший покойных, такой практикой был крайне недоволен, но против местных не попрешь. Приходилось мириться. Ну, и, конечно же, делал батюшка свое дело не за «спасибо», а время в 1940-х было не самое тучное.
Вот, такие деревенские истории. Сам дед завещал хоронить его в тельняшке, которую сохранил еще с Балтфлота, когда служил там на минном тральщике. Но это совсем другая история.
Написал на волне воспоминаний.
