По законам военного времени (Глава 22)
Седьмой класс
В седьмом классе мне исполнилось пятнадцать лет — переломный мальчишеский возраст. В это время я неожиданно увлёкся девчонкой с нашей улицы Зиной Рудаковой. Неожиданно — потому что Рудаковы жили в соседях к тому времени уже года два, они приехали из другого города, мы ежедневно встречались на улице и в школе, летом вместе играли и никаких особых чувств к Зине у меня не возникало. Она была моложе меня на год и училась в одном классе с Вовкой Ивановым.
По особому я стал к ней присматриваться именно зимой 45-го, когда мне в феврале исполнилось 15 лет, а запомнилось это вот почему. Как-то раз после школы я готовился к походу за углём на террикон. Увидел идущих по переулку из школы Вовку и Зину, шли они не спеша и о чём-то увлечённо разговаривали. Дойдя до угла нашего дома, где им предстояло разойтись в разные стороны, они остановились и продолжали разговор. Меня это почему-то неприятно задело: «Ещё не наговорились, что ли?». Я ждал, когда они разойдутся, чтобы идти по своему делу, не хотел лишний раз показывать им, что я вынужден трудиться как лошадь, в то время, как они гуляют.
Но беседа одноклассников не кончалась. «О чём они хоть говорят?» - с интересом думал я.
Я подошёл, насколько можно было ближе, скрываясь за домом, но всё равно ничего не было слышно. Вот если бы подобраться к самому забору, тогда можно услышать. Но между домом и забором пролегала часть огорода, шириной метров в пять, занесённая снегом. Может подобраться ползком, вдоль забора? Нет, заметят, было ещё совсем светло.
Каждый день, расставаясь, они подолгу стояли на этом месте. О чём говорят? Любопытство моё нарастало. В то же время я стал внимательнее присматриваться к Зине: ничего особенного, худенькая, с тяжёлыми русыми косами, лицо чистое, приятное, но его сильно портят крупные зубы.
Ревность к Вовке всё же задела меня за живое. Ко мне Зина относилась хорошо, и когда мы возвращались из школы втроём, я чувствовал, что имею у неё перед Вовкой несомненное преимущество. Но вдвоём они возвращались чаще…
И я придумал! Я выкопал в снежном сугробе тайный ход от дома к забору, работа заняла два дня. Это был триумф моей изобретательской мысли, сравнимый, разве что, с самодельным будильником.
Я с нетерпением ждал дня, когда Вовка и Зина пойдут из школы позже меня. Они обязательно остановятся при расставании. И такой день не заставил себя долго ждать. Заметив ещё из далека приближающуюся парочку, я забрался в своё укрытие…
Но прежде расскажу о событии, произошедшем накануне вечером.
… В тот вечер усилился ветер, а когда стемнело, пурга бушевала вовсю. Спать ещё было рано и я читал книгу, вслушиваясь в рёв ветра и досадуя на частые моргания электролампочки. Ветром раскачивало провода провисавшие между столбами и они замыкались. Чуяло моё сердце, что морганием дело не ограничится, так и произошло: шквальным порывом провода захлестнуло прочно и свет погас насовсем. Придётся идти разъединять. На нашей улице такие замыкания случались не раз и всегда разъединять провода приходилось мне. Мужиков-соседей было два с половиной калеки, а парни - мои друзья или боялись связываться с электричеством, или не очень в нём нуждались. Для меня же прервать чтение «на самом интересном месте» было невыносимо. Поэтому я, не долго думая, оделся и вышел. Несмотря на буран, от снега было значительно светлее, чем в доме. Я взял длинный шест, давно приготовленный на этот случай, и пошёл вдоль линии, всматриваясь в провода. Где-то за пятым-шестым столбом обнаружил заплёт. Вставив шест между проводами и слегка ударяя им вдоль проводов в сторону замыкания, я постепенно провода разъединил. Дело было знакомое и я знал, чисто теоретически, что самое страшное — это замкнуть ток накоротко через себя, это смертельно опасно.
Постепенно я приближался к концу заплёта, вот последний удар и … из под шеста брызнул сноп синих искр, провода разъединились, но один из них, перегоревший, рухнул в снег, хорошо, что не на меня. Вот так исправил! Теперь не только вечер будет без света, но и несколько дней пройдёт, пока дозовёшься монтёра. Я удручённо думал: что делать? Бросить и уйти? Намаешься без света. Попробовать соединить перегоревший провод? Это, пожалуй, можно. Провод придётся наставить, иначе мне его не соединить. Надо будет залезать на столб, чтобы натянуть провод, намотав его на изолятор.
Никаких монтёрских когтей у меня не было, но опыт лазаний по электрическим столбам имелся. Для этого берётся кусок стального провода и складывается вдвое. С одного конца провод перекидывается так, чтобы образовалась петля для ноги. Свободные концы провода надо обернуть вокруг столба. Обхватив столб руками повыше, подтягиваешься на руках и подтягиваешь ногу с петлёй. Работать приходится одной рукой, ибо второй держишься за столб. Летом я не раз пользовался этим способом, а тут ветер сильнейший и столб обледенел, но хорошо, что только с наветренной стороны. С большим трудом взобрался, удерживаясь одной рукой за крюк изолятора, натянул насколько мог провисший провод и соединил оборванные концы. Тотчас в домах засветились окна.
Лишь когда я спустился вниз и, совершенно обессилевший, сел в снег, не чувствуя своей онемевшей в петле правой ноги, до меня дошло, на сколько не оправдан был риск.
Меня вполне могло ударить током, или от резкого порыва ветра рука могла соскользнуть, нога застряла бы в петле и я бы повис головой вниз на шестиметровой высоте.
… Итак, я сидел в снежной пещере, выкопанной чуть ли не до самого забора. Совсем близко от меня стояли Вовка с Зиной и разговаривали Через небольшое отверстие, проткнутое палкой из моей засады наружу я ничего видеть не мог, но слышно было хорошо. Говорили они о разных школьных пустяках, Вовка безудержно хвастался, но чувствовалось по репликам, что Зина ему не очень-то верит. Потом она сказала:
- Хорошо сегодня, тихо. А то как буран, то мучаемся со светом. Вчера, наверное, целый час света не было, я даже боялась, что уроки не успею сделать.
- Если бы я не исправил, то и сегодня утром бы завтракали при коптилке, - послышался Вовкин голос. Я не верил своим ушам! - Вот прохвост!
- Ой, правда? Ну, ты молодец! - доверчиво воскликнула Зина.
Мне стало невыносимо грустно от такой наглой Вовкиной лжи.
Осаду на Зину он вёл долго и настойчиво, но но никакого расположения от неё, кроме обычного школьного товарищества, ему добиться не удавалось. А я и не предпринимал никаких шагов, чтобы дружить с ней вдвоём.
Года через два Зина с родителями уехала в Барнаул. За всё это время между нами так и не произошло никакого объяснения, да и объясняться мне было не в чем, были просто хорошие дружеские отношения, но если бы она стала дружить с кем-то другим, мне было бы крайне неприятно. В общем — собака на сене! Уехали они как-то незаметно, мы не расставались, не прощались.
Прошло с полгода после отъезда Рудаковых, вдруг я получил письмо от старшей Зининой сестры Ады. Она была старше меня года на четыре. Ада обращалась ко мне с просьбой узнать, работает ли на Володарской шахте парторгом Дементьев…
Он, мол, такой-рассякой, она от него беременна, обещал жениться, а теперь даже не пишет. В конце письма она передавала привет от Зины.
Отвечать на это письмо я не собирался, а тем более, ходить в партбюро и искать парторга-греховодника.
Но однажды рядом с кино афишей я увидел объявление:
«...состоится партийное собрание шахты. Повестка дня: О моральном облике коммуниста. Докладчик т. Дементьев».
- Ах, ты, паразит, - подумал я, - забрюхатил девку и ещё учишь других людей морали!
И я написал Аде, что Дементьев живёт в городе и продолжает работать на шахте парторгом. Зине передавал привет и послал свою фотокарточку, мне их сделали целых шесть штук и я не знал, куда их девать. Зина прислала в ответ письмо со своей фотографией. Так мы начали переписываться. Письма я просил Зину отправлять на почту «до востребования», прочитывал их там и сразу же рвал, а фотографию, как ни прятал, сестра Фая всё равно нашла и показала матери. Мать покачала головой, но видимо, посчитав, что «соблазнительница» её сына живёт слишком далеко и опасности не представляет, успокоилась и ничего мне не сказала. Фаина же ещё долго меня поддразнивала «женихом».
А наша переписка с Зиной прервалась так же внезапно, как и началась. Я увлёкся другой девушкой.
Но надо вернуться к 1945 году, а то я в своих воспоминаниях забрался по времени уже далеко вперёд, в год 1947-й