Песочный человек, глава 16
- В этой школе все жестко, Мария, и это никто не скрывает.
- Почему здесь живут учителя? – спросила я, чтобы потянуть время. Я ждала, когда Люк выйдет, а я переоденусь. Но он не уходил.
- Многие учителя и воспитатели - это служители церкви. Их служба у меня – воспитывать детей. Проживание при школе – это естественно. Тем более, в этой школе находится и зал для служб, и даже небольшой орган. Службы идут на латыни. Ты почти ничего толком не узнала об этой школе, Мари, - Люк уселся на мою кровать, нога на ногу. – Чем же ты занимаешься?
Я замерла с платьем в руках. Люк не ушел. Это раз. Я совсем не интересуюсь ни школой, ни тем, что в ней произошло, и не собираю материал для диссертации. Это два. И все прочие остальные цифры… Со мной что-то происходит, вокруг меня что-то происходит, а я вдруг почувствовала себя актером второго состава, которого вывели на сцену, заменив пьесу, а я не знаю ни сюжета, ни своей роли…
Я убрала платье обратно в шкаф. Надо будет обновить свой гардероб. Почти все туалеты у меня облегающие, с коротким подолом… Пора взрослеть. Мне уже не двадцать. Надо будет купить что-нибудь стильное, но не вызывающее.
Значит, я сейчас надену кардиган и черные джинсы. Ведь пальто в церкви я либо сниму, либо расстегну, иначе угорю, - там очень тепло.
Я повернулась и посмотрела на Люка. Он смотрел на меня. Без усмешки. С каким-то напряжением. Он не хотел меня отпускать. Может, он действительно просто волнуется о моем здоровье, а может… не знаю, что он может… Но он не уходит. А я должна уйти.
Я повернулась к Люку спиной, стянула с себя водолазку, надела бюстгальтер, и стала натягивать джинсы. Да, именно джинсы. Хотя приличная девушка, хоть более менее приличная в этой ситуации, надела бы сначала кардиган.
Ну уж нет! Люк специально сидит здесь, чтобы смутить меня. Надо вести себя так, будто меня это не смущает. Будто мне все равно…
Меня на самом деле это не смущало. Заводило. И мне было не все равно… Главное, чтобы Люк этого не понял…
Наверное, я соблазняла Люка, придумывая оправдание своему поведению. Да, я могла бы взять вещи, уйти в ванную и привести там себя в порядок. А я делаю это при Люке. Наверное, я уговариваю себя, что делаю это назло его наглому поведению. Я хмыкнула. Удивительно признаваться себе в подобных вещах! Но кто кого соблазнил изначально? Люк. Я не забыла его с того самого дня, как случайно увидела в парижской подземке. А увидев его в зеркалах, окончательно «съехала с катушек». Он снился мне во сне. Его образ был перед моими глазами, когда я занималась любовью с Озоновским, как я не пыталась от этого избавиться. Я зажмуривала глаза, кусала губы, хоть и не до крови, а когда смотрела на Озоновского, мне становилось неприятно и жутко. Еще одна такая пытка, и я нагло врала Озоновскому, что у меня болит голова. А потом… потом даже спать с ним в одной постели было для меня пыткой. Потому что и в постели мы были втроем. И спала я рядом, опять же, не с Озоновским, а с песочным человеком, будь он неладен! Мне бы следовало походить к психотерапевту и завести молодого любовника, а я утешала себя, что просто разлюбила Озоновского, а уйти от него не решалась, потому что он-то меня любил… Может, не стоит злиться на Озоновского? Может, правильно он меня сюда отправил?.. И вдруг мне в голову стукнуло: я же сказала Сергею, что гадая на зеркалах, видела человека, похожего на него, только моложе лет на двадцать! И что? Озоновский специально отправил меня к своему сыну? Какой ужас! Если бы он сам мне об этом сказал, я бы все поняла. Но сейчас… Сейчас мне его поведение казалось отвратительным. Меня передернуло.
- Мария, отомри! – тихо сказал Люк.
Я повернула голову и посмотрела на него. На губах – чуть заметная усмешка, в глазах – веселье. И настороженность. Глаза глубокие. Бездна. Полная демонов. Я так извелась по человеку, которого сама себе придумала, и вот он тут, рядом со мной, и он играет со мной, как кот с мышью. Что ему от меня нужно?
Я вдруг так разозлилась и на себя, и на Люка, что развернулась и зло сказала:
- Я все расскажу твоему отцу, Люк!
Если Люк играет, то и я буду играть. Что скажет его отец – мне уже совершенно безразлично.
- Это очень интересно, в самом деле, Марленикен, - тихо сказал Люк, и его губы дрогнули в улыбке. – Что отец скажет, когда узнает, что ты переодевалась при мне?
- Ты сидишь здесь! – вспыхнула я.
- Почему же ты не уйдешь в ванную комнату? - спокойно спросил Люк.
- Жду, когда тебе станет стыдно и ты выйдешь! – крикнула я.
- Я жду того же самого, - ответил Люк.
- Но это ты находишься в моей комнате и не уходишь! Как ты смеешь!
- Кстати, Марленикен, телевизор есть в моем кабинете, и пользование им не ограничено.
- Спасибо, - фыркнула я.
- А ты ждешь приглашения?
Я открыла дверь, вышла, и уже на пороге Люк спросил меня в спину:
- Как он тебя соблазнил?
Я медленно повернулась. Значит, мне тогда не послышалось…
- Кто?
- Ты знаешь. Почему пять лет?
Ты меня разозлил, Люк. Я тебе не скажу самого главного.
- Он знал очень много сказок.
- Я знаю их еще больше.
- Возможно, я захочу их услышать. Но не сейчас.
Я развернулась и закрыла дверь прямо перед его носом. Вместо того, чтобы сказать, что его отец походил на него и только по этой причине я была с ним пять лет.
Я почти бежала, сверяясь с планом Жюли, хотя и знала, почему-то твердо знала, что Люк не собирается меня догонять…
… Все, что было в церкви, прошло для меня как в тумане… Я уже не знала, нужно ли мне это и порывалась уйти. К Люку, конечно. Но ведь он не задержал меня, он меня не догнал… И я осталась…
Какие-то смутные образы… Несколько монашек и Доминик, читавший на латыни, брызгавший на меня водой. Мне показалось, что на меня не упала ни одна капля. А в глазах словно раздвоилось. Казалось, что монашек было целое море. И среди них стоял Люк и улыбался мне… Меня крестили, а я грезила о Люке…
После процедуры крещения я сидела недалеко от церкви на скамье и прислушивалась к себе. Сумбур остался, но стало немного легче.
Я прогулялась по округе, забрела в кафе, съела пирожок, выпила кофе, купила пачку легких сигарет, и снова вернулась на скамью. Выкурила сигарету. Стало еще легче.
Я сидела допоздна. Я ждала Доминика. И я дождалась.
Когда Доминик вышел за церковные ворота, я бросилась к нему и вцепилась в рукав его пальто. Доминик вздрогнул.
- Инглиш? – крикнула я.
- Ес, - спокойно и отстраненно ответил Доминик.
- Я так и знала! Доминик, ты что, не узнаешь меня? Ты же Павел. И Патрик. Помнишь, мы выпили в ресторане, и…
- Простите, я вижу вас в первый раз.
Я отпустила его рукав.
- Как?..
- Простите, Мария… Я запомнил ваше имя, потому что его невозможно не запомнить, и я вижу, как в вас сильно смятение и понимаю, что внутри вас сейчас идет какая-то борьба. Что у вас происходит? Вы можете рассказать мне, а я помогу вам по мере возможностей.
- У вас есть брат? – спросила я.
- Да, - удивился Доминик. – Павел. Мы близнецы. На днях он тоже улетел в Париж.
- Он тоже священник? – допытывалась я.
- Нет, - улыбнулся Доминик. – Он музыкант. Гитарист. На днях он женился… Но почему вы об этом спрашиваете? Я ничего не понимаю…
- Я тоже…
Мы помолчали и медленно зашагали вперед. Я снова закурила.
- Простите, но я курю, святой отец… Как непривычно так вас называть… Я уже привыкала, даже привязалась к Павлу… Вы, наверное, думаете, что я сумасшедшая…
- Вовсе нет.
- Да ладно, - хмыкнула я.
- Я не вру, Мария. Я служу в церкви.
- И что, значит, каждый идиот достоин внимания, так? – вдруг рассердилась я.
- Просто расскажите, что произошло, - слегка улыбнулся Доминик.
- Хорошо, - решительно сказала я. Потом посмотрела ему в лицо…
Нет, это не может быть ошибкой. Это Павел. Патрик. Доминик. Под каким угодно именем, но это он, мой сосед в самолете и священник в маленькой церквушке… Это он… Его походка, улыбка, жесты, голос, интонации… Я бывала знакома с такой парочкой близнецов и быстро научилась их различать… А еще я чувствовала к Домнику те же чувства, что и к Павлу – Патрику. Абсолютно те же самые. Зрение еще можно обмануть, но вот как обмануть душу?..
И сейчас я могу с уверенностью сказать, что Павел – Патрик и Доминик – одно и то же лицо. Идентичность – сто процентов. Ошибка исключена…
Судя по тому, что подвыпивший Павел – Патрик мне рассказывал в ресторане, я могу предположить, что произошло… Но это из разряда фантастики… Или это все-таки Доминик? Не Павел – Патрик?.. Обман зрения?.. Мой самообман? Мне ведь всегда хотелось стать одной из сказочных героинь. Вот, пожалуйста.
- Сколько вы знаете языков, Доминик? – закинул я удочку.
- Много. Языки очень просто учить.
- Да. Я так и знала, - пробормотала я.
- Что? – переспросил Доминик.
- Все языки схожи.
- Да. Верно… А как же вы общаетесь в католической школе?
- Жестами. Мне еще везет, что церковные люди знают кто русский, кто английский. А вот в католической школе все говорят на французском. Воспитанники владеют навыками английского, но он ужасен! Скажите, а что вы знаете о Люке Озоне? Может, мне одной он кажется странным?
Доминик встрепенулся, на его лицо набежала легкая тень, но он тут же выдавил на лице улыбку.
- А вам он кажется странным? – Доминик начал что-то судорожно искать в карманах. Наверное, уверенность в том, что он говорит.
- А вам он не кажется странным? – повторилась я.
Доминик перестал шарить по карманам и подавив вздох, сказал:
- Люк Озон организовал католическую школу на свои деньги, а что можно сказать о человеке, который тратит деньги не на себя?..
- Вопрос риторический, - хмыкнула я. - И немного неверно сформулированный. Зачем человек тратит деньги не на себя, а на католическую школу?
Доминик снова встрепенулся и даже поежился. Видно было, что разговор этот давался ему с трудом. Бедняга! Павел сразу раскрылся в ресторане, еще немного, если бы я не пошла «пудрить носик», он бы выложил мне все козыри…
Значит, как не парадоксально это звучит, Павла убрали, потому что он провалил задание, и дали ему еще один шанс исправить положение… Неужели все это правда? Все эти сказки имеют место быть?.. И что мне делать? А может, вытрясти из Доминика всю правду? Вдруг я просто схожу с ума? Надо же что-то с этим сделать!.. Я выкинула окурок и достала из пачки новую сигарету. Доминик жадно на меня посмотрел.
- Хотите курить? – догадалась я.
- Я бросил, - сгорбился Доминик, закутываясь в пальто.
- А курить все равно хочется… Я вас понимаю.
- А вы много курите, Мария.
- Нет. Я курю редко. То есть, курила редко. А вот оказалась здесь, и тут такое завертелось… Боюсь, что еще немного, и я начну пить.
- Что вы говорите! – По – настоящему испугался Доминик.
- Я шучу, - рассмеялась я.
- В каждой шутке есть доля правды, - волновался Доминик.
- В каждой шутке есть лишь доля шутки. Все остальное – правда. Так говорит Люк Озон.
- Мсье Озон… Вас он так волнует? Почему? – боролся Доминик с желанием выкурить сигарету. Если предположить, что опьяневший Павел говорил правду про одолженное тело, тот человек курит.
- Не знаю, - я пожала плечами. – Я ничего не знаю. Ничего не понимаю.
- Люк Озон набрал в свою школу хороших учителей и воспитателей, он воспитывает в трудных детях здоровую жизнь, в его школе только здоровое питание и детей он держит в строгости ради их же блага, - скороговоркой проговорил Доминик. Но в голосе его слышалось сомнение и недоверие. Или это мне слышалось?
- Значит, Люк Озон – уважаемый человек, да? Вы давно его знаете?
Доминик что-то сказал на французском. Я удивленно на него взглянула. Еще один такой нашелся!
- Что? – сердито воскликнула я.
- Простите, у меня, кажется, ноги замерзли… - пробормотал Доминик.
Я резко остановилась, Доминик налетел на меня, и тут же попятился.
- Что? – встревожился он еще сильнее.
- Послушайте, к чему весь этот спектакль? Кто вы? Кто такой Люк Озон? В конце концов, выкурите вы эту проклятую сигарету и успокойтесь! Или боитесь, что вас снова заберут? Подумаешь, честное слово! Какая-то сигарета! Это не проваленное задание!
Я рывком протянула Доминику сигарету. Он нервно огляделся по сторонам, но закурил. Дым выдохнул с наслаждением. Настоящий курильщик. Я, скорее, курильщик по привычке. Я этим не наслаждаюсь. Просто себя успокаиваю. Мерные вдохи – выдохи. Сигарета мне в этом помогает.
- Да, - протянула я. – Курить бросить трудно. Мне кажется, алкоголику легче бросить пить, чем курильщику – выбросить сигарету.
Доминик еще раз затянулся, резко выдохнул дым и выкинул сигарету.
- Бросайте курить, Мария. И не вздумайте начинать пить! Считайте, это приказ. Вы приняли католичество и должны жить по заповедям. Должны быть строги к себе и своим желаниям. Господь вас направит на верный путь.
- А вы тогда для чего? – насмешливо спросила я.
- Послушайте, Мария, - Доминик начал переступать с ноги на ногу, - вы интересная девушка, необычная. С вами что-то происходит, чему вы не можете найти объяснения. Но не нужно сразу сходить с ума. Во всем нужно разобраться. Я, как человек, вас крестивший, готов помочь вам. Хорошо?
Я вздохнула. Что ж, либо Доминик прав, либо мне еще рано знать тайну.
- Хорошо, - согласилась я.
А что мне еще остается? Дальнейший путь мы прошли молча.
Доминик все время казался настороженным. Таким, который боялся, что его разоблачат… Интересно, я его разоблачила или это просто мои фантазии?..
… Двери школы мне открыл мрачный привратник. Не Жюли, которая раньше дожидалась меня…
Я прошла в свою комнату. Разделась, умылась, легла в кровать… Мне не спалось… И хотелось есть… А время позднее. Ужин для персонала закончился. Может, в столовой еще и убирают, но стоит ли туда идти? Вдруг ничего мне не осталось? Да и вообще не хочется появляться там позже всех и жестами объяснять, что голодна… Можно пойти к Люку… Нет уж!..
Я еще немного поворочалась. А почему Люк не приходит ко мне? Вроде бы так волновался обо мне… Обманщик и лицемер!.. Меня не было с обеда до позднего ужина, а ему – хоть бы хны. Каков подлец! Зачем же он тогда не отпускал меня? Чтобы посмотреть, как я выйду из себя и переоденусь при нем?.. Не успела я закипеть от злости, как в дверь тихонько постучали.
- Да! – рявкнула я.
Это был Люк. Всю мою злость как рукой сняло.
- Я думала, это Жюли. С ужином, - спокойно сказала я. – Очень хочется есть.
- А столовая уже закрыта…
Люк был бледнее обычного, вместо костюма на нем были джинсы и белая, немного мятая рубашка, которую он не потрудился заправить. Как ни странно, в этом виде он казался мне еще притягательнее и сексуальнее… А врожденный аристократизм украшал Люка лучше любой одежды.
К Доминику меня тоже тянуло, но не так, а совсем иначе. Если подбирать точные категории… К Доминику у меня была чистая любовь, а к Люку - грязная страсть. Ясное дело, грязная страсть была сильнее. К тому же, Люк – вот он, а кто такой Доминик? Священник? Ангел? Фокусник? Сказочник? Псих? Кто?..
- Жаль, что столовая закрыта, - медленно протянула я. – Может, у вас найдется чем-нибудь угостить бывшую возлюбленную вашего отца?..
- Бывшую? – приподнял брови Люк.
- Да, - пожала я плечами. – Может, вам я этого не говорила, но сказала вашему отцу. Я кое за что его не прощу. Не смогу простить. Вот и вся тайна.
- Может, еще простишь, Мария…
- Нет, - твердо сказала я. – Есть вещи, которые не прощают. Их можно понять, да. Но не простить. И давайте закроем на этом тему. Странно, что ваш отец ничего не сказал вам по этому поводу. Или сказал?
- Опять на «вы»? – покачал головой Люк. – Это просто невозможно! – Он хлопнул в ладоши. – Все, идем ко мне в кабинет, Марленикен! Я тебя накормлю. Как ты себя чувствуешь?
- Хорошо. Физически я чувствую себя хорошо.
- А как же дух? – усмехнулся Люк Озон.
- Дух в смятении и поиске. Так мы идем?
- О… Узнаю тебя, Мария – Магдалина…
- Что?
- Ничего, Марленикен, идем.
- Мне не нравится отзываться на множество чужих имен. Это просто дико. Пожалуйста, прекратите это…
Мы немного помолчали. Наконец, Люк кивнул.
- Хорошо. Я буду звать тебя Марленикен. Разве тебе не нравится это имя? Марленикен. Мария. Мари. Всего три ипостаси. Три маленьких, чудных вариации…
- У меня одна ипостась, мсье Люк Озон. Все остальное - интерпретации.
- Не одно ли это тоже?
- Нет. И вообще, в каждом синониме хранится немного свой смысл… Кстати, вы не заметили, что я лежу в кровати? Может, выйдете, чтобы я оделась? Или вы опять ждете, что я буду это делать при вас?
Люк как-то странно посмотрел на меня, потом усмехнулся, и ничего не говоря, вышел.
Я еще немного полежала в кровати. Странно. Потом быстро вскочила, нырнула в платье, пригладила волосы и вышла. Люк ждал меня у двери. Он задумчиво посмотрел на меня и пошел. Я – за ним следом.