Песочный человек, глава 12
- Успокойся, Марленикен, - тихо сказал Люк, - Тебе нужно прогуляться и лечь спать. Я провожу тебя. Я буду держать тебя за руку и ты успокоишься, Марленикен, - Люк перешел на «ты» и это было совершенно естественно.
Внезапно я успокоилась. Вернее, словно опустела изнутри. Стала как воздушный шарик. Если Люк сейчас отпустит мою руку, я улечу в небо. Поэтому я послушно пошла за ним.
Мы постепенно удалялись от церкви. Когда же мы проходили площадь у магазинчика, мне стало легче дышать. Будто я снова стала наполняться силами.
- Что ты делала в столь поздний час у дверей этой маленькой церкви, Марленикен? – спросил Люк.
- Так…
- Не хочешь говорить мне? – немного удивился Люк. – Это тайна?
- Скорее, недоразумение, - нервно передернула я плечами.
- О… Что ж…
Мы как раз взошли на пригорок, откуда хорошо просматривалась католическая школа. Люк остановился, я налетела на него. Мне показалось, что от его тела исходит не тепло даже, а жар. Вдруг Люк прижал меня к себе и тихо сказал:
- Посмотри на школу, Марленикен.
Я послушно посмотрела. Меня парализовало объятие Люка.
- Видишь каменных горгулий на крыше?
- Да, - ответила я, почти не разжимая губ. Как чревовещательница.
- Если некоторое время смотреть на них, увидишь, что они живые.
Мы стояли и смотрели на горгулий. Рука Люка прожигала меня. И когда я готова была вскрикнуть от боли, я вдруг увидела, как голова одной из горгулий посмотрела на небо. Я вскрикнула, вырвалась из объятий Люка и кинулась бежать.
Он догнал меня легко. Мгновенно. Даже не запыхавшись. Схватил меня за руку, притянул к себе и заглянул мне в глаза.
- Успокойся, Марленикен, - рассмеялся он, - Не бойся ничего. Рядом со мной тебе нечего бояться, уверяю тебя. – И он добавил что-то на французском.
Фраза прожурчала, как горный ручеек, и меня вдруг охватил какой-то вихрь восторга.
- Повтори, - вдруг приказала я Люку.
И он повторил. Раз. Еще. И еще. И еще… С каждым разом меня подхватывал вихрь восторга. Интересно, что он говорит? Он меня гипнотизирует? Тогда что это за слова?
Когда я перестала чувствовать себя, только восторг, Люк наклонился и поцеловал меня… Губы у него были горячие…
Я отдалась этому поцелую так, как ни разу не отдавалась ни одному мужчине. И Озоновскому, за все пять лет, тоже… Мысль про Озоновского пролетела мимо, как комар.
Внезапно Люк оторвался от меня и снова сказал что-то на французском.
Эта фраза неожиданно охладила меня. Как струя холодной воды. Сначала я замерла, а потом отстранилась от Люка. Он отпустил меня. Усмехнулся. Но промолчал.
- Горгульи живые? – спросила я, чтобы перестать думать о поцелуе.
- Конечно, нет. Это игра воображения. Ты забыла? Я тебя просто дразню. Мне нравится, когда ты злишься или пугаешься.
- Поцелуй тоже из этой категории? – хмыкнула я.
- Всенепременно, - хохотнул Люк.
- Директор католической школы, уважаемый человек, а ведете себя, как… как…
- Как подонок? – подсказал Люк. – Или мерзавец? Вам какое слово нравится больше?
Я вздохнула и махнула рукой. У меня не было сил препираться с Люком. До католической школы мы дошли молча.
Люк проводил меня до самой моей комнаты. И уже только на пороге спросил:
- Так почему же ты не стала ждать меня, как мы договаривались, Марленикен?
- Так получилось, - пожала я плечами.
Внезапно на меня навалилась усталость, я невероятно захотела спать.
- От тебя пахнет красным сухим вином, Мария, - протянул Люк.
- Может, еще назовешь марку и дату изготовления? – вяло спросила я.
Люк усмехнулся.
- Навряд ли.
- Кто ты? – спросила я его.
- Люк Озон.
- Это ты? Или только его имя? – спросила я настойчивее. – Или только его тело?
Люк тихо рассмеялся.
- Не знаю, о чем ты толкуешь, Марленикен, но мое тело – это мое тело, а мое имя – это мое имя.
- На данный момент?
- О чем ты, Марленикен?
- Что ты меняешь? Тело? Или имя?
- Спокойной ночи, Марленикен, - улыбнулся Люк, поцеловал меня в висок и быстро ушел.
Я закрыла дверь, заперла ее, дошла до кровати и нырнула в нее, как в море. Как в Средиземное море. Или как в Атлантический океан. Додумала я… Никогда еще я не спала так сладко, как в эту ночь. Неумытая, одетая, поверх немного колючего одеяла…
… Утром я проснулась свежая, как говорится, как огурчик.
Быстро приняла душ, переоделась, позавтракала с удовольствием сладкой пшенной кашей с куском черного хлеба, выпила остывший некрепкий чай и отправилась в церковь.
Я смутно помнила вчерашний вечер. Кто-то словно ластиком поелозил по моим мыслям. Что вчера случилось?
Случилось, что Павел – Патрик, а лучше – Доминик, внезапно пропал. Так, будто его не существовало на свете. Может, он мне в самом деле привиделся? Да уж… Тогда это настойчивая галлюцинация. Она была у меня в самолете, в церкви, в ресторанчике…
А еще меня, кажется, целовал Люк. И мне это безумно нравилось. Даже от одной этой мысли у меня по коже побежали мурашки.
Я встряхнулась, как собака после купания, и пошла искать выход из католической школы. Даже с путеводителем я все еще здесь плохо ориентировалась. Но выход в этот раз я нашла гораздо менее мучительно, чем вчера.
Я снова отправилась в ту церковь, в которой видела Доминика.
Внутри снова было тихо и пусто. Я замерла у чаши со святой водой. Я видела еще в свой первый приезд в Париж, что в эту воду нужно окунать пальцы и творить крест, приседая на колено. И мне захотелось это сделать.
Я медленно поднесла руку к воде и только хотела окунуть в нее пальцы, как услышала за своей спиной шепот:
- Бог тебя не спасет.
Я вздрогнула, обернулась, но никого не было. Внезапно мне стало страшно. И я крикнула:
- Есть здесь кто-нибудь?
Мой крик полетел вверх и заметался под сводами потолка.
Тут же стукнула какая-то дверь, раздались торопливые шаги, и мне на встречу вышла женщина в черном в пол платье. Монахиня, наверное. Так ведь их называют?
- Русский, вы знаете русский? – лихорадочно сжимая пальцы, громко спросила я.
- Конечно. Успокойтесь. Говорите тише. Пройдемте за мной, - скороговоркой произнесла женщина, быстро развернулась и пошла вглубь. Я двинулась за ней.
У алтаря мы свернули направо, женщина открыла дверь, шмыгнула внутрь, я – за ней.
Мы оказались в чистенькой небольшой комнатке, красиво и довольно хорошо обставленной, с рабочим столом посередине, с иконами на стенах.
Женщина села за стол и указала мне на стул напротив. Я послушно села и еще раз взглядом оббежала комнату. Мебель, может, и не была современной и богатой, но выглядела как новенькая, словно ее только что доставили из магазина и отполировали.
- В православной церкви женщин не пускают к алтарю. У вас это алтарь называется? Или как-то по – другому?
Монашка внимательно посмотрела в мои глаза и тихо сказала, проигнорировав вопросы:
- Зовите меня сестра Паула.
- О, только не это! – выпалила я.
- Что? – удивилась монашка.
- Простите, это так, вырвалось.
- Как вас зовут?
- Мария.
Женщина с уважением и как-то по-новому взглянула на меня. Задержала на мне взгляд. Больше не сводила его с меня. Изучала меня, рассматривала и я бы сказала, анализировала.
- У вас святое имя. Прекрасное.
- Я знаю.
Сестра Паула побарабанила пальцами по столу.
- Что у вас случилось, Мария? Не могли бы вы побыстрее мне все изложить?
- Вы торопитесь? – вдруг догадалась я.
Сестра Паула заметно занервничала, а потом внезапно успокоилась и сказала:
- Понимаете, у нас вчера поздно вечером умер отец Людвиг. Удар.
- Он вчера дежурил в церкви? – помертвевшими губами спросила я.
Сестра Паула сощурила глаза. Затем откинулась на спинку стула, посидела так некоторое время, и снова выпрямилась. Она сидела, натянутая, как струна.
- Верно, Мария, - наконец, сказала она. – Откуда вы знаете?
- Я же не спрашиваю, откуда вы знаете русский язык и почему у вас такое странное имя.
Сестра Паула улыбнулась.
- Мария, расскажите, что вас тревожит. У нас много забот в этот день. К тому же, к нам должен сегодня поступить на службу новый отец.
Я насторожилась.
- Новый отец? Как его зовут? Патрик?
- Нет, но…
- Доминик? – вырвалось у меня.
Сестра Паула долго смотрела на меня своими прозрачными, как леденцы, голубыми глазами. Я поерзала на стуле.
- Откуда вы знаете, Мария? – спросила она.
- Оттуда, откуда вы знаете в совершенстве русский язык.
- Вы повторяетесь.
Мы помолчали. Сестра Паула переставила на столе несколько вещей и вздохнула.
- Вы расскажете, что у вас случилось, Мария?
- А это нужно?
- А зачем вы пришли?
- Чтобы разыскать отца Доминика. Я вчера его здесь видела.
Сестра Паула помотала головой.
- Это невозможно. Вчера его здесь не было. Он прибывает только сегодня к обеду.
- Это неважно, - нервно бросила я. – Может, это другой Доминик.
- Других у нас здесь не было, - сестра Паула снова побарабанила пальцами по столу. – Хотя я здесь только два месяца.
- И это неважно, - на подъеме ответила я.
- А что важно? – спросила монашка.
- Я хочу креститься. Хочу принять католичество.
- Вы не крещены?
- Нет.
- Но…
- Пожалуйста, давайте обойдемся без лишних разговоров и церемоний, – уже спокойнее попросила я. – Я прошу вас крестить меня. Срочно. Вот это важно. Меня что-то преследует. Что-то темное. Вокруг меня какая-то непроглядность. И если меня срочно не крестить, возможно, я этого уже никогда не сделаю. Вы, наверное, не понимаете меня, но я вас очень, очень прошу…
Конечно, все это я говорила специально, чтобы пронять католичку. Что я, слов нужных не знаю? Но ради эксперимента я готова была принять католичество. Лично на меня это никак не повлияет. А если меня кто-то хочет переубедить в обратном – что ж, пусть попробуют.
- Хорошо, - кивнула сестра Паула.
- Правда? – удивилась я. Я думала, это будет сложнее.
- Вы же этого хотите, - тоже удивилась монашка.
- Да, но я думала, будут сложности…
- Сложности в данный момент у вас, Мария. И я это очень хорошо чувствую. И нарушая правила, наша церковь пойдет вам навстречу. Бывает и такое. Но никак не сегодня. Завтра. В полдень.
- Непременно буду здесь в нужное время, - уже совершенно спокойно сказала я.
- Крестить вас будет отец Доминик.
- О, я и не сомневалась.
Сестра Паула вскинула на меня свои небесно – голубые глаза и ответила:
- Я тоже не сомневалась, что вы так скажете… Вы избранная, Мария. Я чувствую, что вы не верите в бога так, чтобы принять веру. Но бог поможет вам.
- Вы что, тоже из этих? – тихо спросила я.
- Из каких? – вскинула брови монашка.
- Если бы я знала… И что значит избранная? Может, я просто чокнутая и у меня галлюцинации. У моей знакомой была подруга, которая твердила всем, что ее преследует дьявол. И однажды она выбросилась из окна.
- Ей нужен был бог, - покачала головой сестра Паула, - а девочку, наверняка, затаскали по врачам – психиатрам.
- Вы тоже врач? Из той, мирской жизни?
- Врач. Только я лечила не физические недуги. А духовные. Все наши телесные болезни от состояния души. Именно ее нужно лечить в первую очередь. Еще до того, как заболеешь. Для профилактики.
- Почему вы ушли в церковь? – поинтересовалась я.
- Чтобы помогать людям.
- Вы им и так помогали.
- Далеко не всем, - мягко улыбнулась сестра Паула. – Во-первых, не каждый готов признать свои душевные терзания. Во- вторых, не всем это по – карману. А в церковь идут все. И бесплатно.
Ну, скажем, я-то знала, что ту несчастную девочку затаскали именно по церквям, в то время как ей нужна была помощь психиатра, но я совершенно не собираюсь вступать с сестрой Паулой в теологический или психологический спор. Я здесь не для этого.
Я пощелкала пальцами. Со мной такое случается крайне редко, потому что я ненавижу этот звук. Сестра Паула даже не поморщилась. Видимо, она привыкла, что ее пациенты тоже так делают в минуты высокого напряжения. Интересно, она квалифицированный специалист или просто немного не от мира сего?
- Скажите, сестра Паула… Что значит – избранная?..
- Ваше имя. То, что вы оказались здесь. Тот, кто вас преследует. И то, что вы этого не боитесь. Мирские люди всегда считают бога и дьявола эфемерными единицами и им трудно принять их существование.
- И что, есть ад и рай? – усмехнулась я.
- Рай и ад – это наша жизнь, - мягко улыбнулась монашка. – Каждая новая жизнь нам дается, чтобы мы прожили ее правильно. И если мы этого не делаем, в следующей жизни мы получаем то, что заслужили. Впрочем, не буду вас мучить учением о строении мироздания. Я сама это плохо знаю, слишком поверхностно. Все знают лишь те, которые могут жить сразу в двух измерениях - в этом, мирском, и в том, невидимом…
Сестра Паула решительно встала из-за стола. Я тоже. Хватит с меня. Иначе я скоро окажусь такой же поехавшей, как эта монахиня.
- Последний вопрос, сестра Паула, - попросила я.
- Да?
- Если вы знаете французский, скажите, как на нем звучит слово « избранная»?..
*** *** ***