Ответ на пост «Как я перед взлётом забыл окно закрыть»
Не могу не вспомнить нашего правака
Пришел к нам в экипаж правак. Прозвали его "Щелчком", потому, что фамилия была ... Ну, была фамилия, была... И стали мы летать в одном экипаже. То есть, мы продолжали летать, и он с нами находился в одной кабине. Я даже горжусь тем, что мне удалось послужить с таким летчиком.
Если у него и были какие-то знания, то находились они, как говорится, "на молекулярном уровне", и никто не мог понять, в какой именно области они были. Но ничего, мы из него "выковали" воздушного бойца, хотя и нелегко нам пришлось.
Начались наши, а вернее мои, страдания, сразу после того, как он попросил у меня карту района полетов с аэродромными зонами, чтобы сделать себе такую же. Когда "Щелчок" представил мне свое творение для контроля, я чуть с лавки не упал. Он не карту нарисовал, нет, он написал картину. Все зоны были разукрашены разными цветами, ширина линии заданного пути (ЛЗП) была в полсантиметра, средства РТО "стояли" не там, где надо, а там, где удобнее их было рисовать, а все надписи сделаны шрифтом высотой 3 сантиметра.
Ну, как нормальный штурман отряда, я выдал ему ещё один "хабаровский" лист, и попросил просто скопировать мою карту, причем порекомендовал использовать для рисования только черный цвет. Карту района аэродрома, на которую можно было смотреть без содрогания, он нарисовал с четвертой попытки.
Пришло время полетов. Чему его учили в училище, я не знаю, но наш первый взлет, с "Щелчком" на борту, мне запомнился на всю жизнь. До исполнительного старта мы дорулили без приключений, потому, что этим занимался командир. И от земли оторвались нормально, но дальше что-то не заладилось.
Ещё на разбеге я услышал в кабине нехарактерный шум, который нарастал по мере увеличения скорости, после взлета шум превратился в рёв. После отрыва я высунулся из своей "норы", чтобы увидеть, что там у летчиков происходит. И увидел "Щелчка", который сидел, подперев щёку, повернувшись к окну, и обозревал окрестности аэродрома в незакрытую форточку. И командира, который одной рукой пилотировал самолет, а другой бросал в правака свою маску. Короче, у летчиков было не скучно.
Когда, в аэродромных полетах, командир научил правака закрывать
форточку перед взлетом, а после взлета убирать шасси и закрылки, мы перешли к маршрутным полетам. Ну, про рисование карты и плана полета я много говорить не буду, эти картины можно было смело отправлять в "Третьяковку", настолько они были не похожи на полетную документацию. Особенно "доставали" командира "полетные листы" с дырками от "подчисток", потому, что даже в своей фамилии этот мастер делал ошибки.
В ходе выполнения маршрутных полетов открылась ещё одна особенность летчика, - ему было очень скучно просто так сидеть, и контролировать показания приборов. Так я научился пилотировать Ту-16. Потому, что как только мы уходили в море, и "картинка в окне" становилась однообразной - "сверху небо, снизу море", так правак начинал канючить, чтобы его пустили в штурманскую кабину, "посмотреть телевизор", как он называл экран радиолокационной станции (РЛС). Строго запретив что-либо делать в кабине, я запускал его на свое место, а сам был вынужден садиться на его кресло. Но, пилотирование самолета мне показалось не очень "интеллектуальным" занятием, поэтому подобные перемещения я скоро прекратил, мотивируя тем, что "кто на что учился", тот тем и должен заниматься.
Надо отметить, что в "земной" жизни этот правак был вполне вменяемым,
за водкой бегал "быстро и правильно", и не было случая, чтобы он принес
вместо водки минеральной воды. Через год, когда я уже перестал вздрагивать
от слов моего правака: "Можно я новую карту нарисую?", мы поняли, что
больший объем знаний может только навредить дальнейшей карьере этого
летчика, и передали его в другой экипаж, где он и продолжил применять
полученные от нас знания и навыки.