Отличники тоже плачут - 17⁠⁠

Кто эти люди? Первое, что пришло мне в голову – у Бэлы какие-то проблемы, возможно на работе крупно накосячила, и хозяева того магазинчика решили с ней разобраться, а я теперь попаду под раздачу. А может, это бандиты- соседи (а в том прогнившем доме жили только сомнительные личности)?
Пока я стояла, разинув рот, ребята уверенно прошли в квартиру и сразу начали по ней шерстить, заглядывая во все углы, я лишь наблюдала, остолбенев от страха. Казалось, они вообще не замечают меня, хозяйничают, как у себя дома. Обнаружив бутылку водки, они усмехнулись и со словами «опа, а это у нас что» вылили содержимое в унитаз. Водку было жалко, но больше страшно. Наконец дар речи ко мне вернулся.
- А вы кто? – неуверенно спросила я, набравшись смелости.
- А ты почему открываешь, не спросив? – усмехнулся один из них, продолжая осмотр квартиры, - а вдруг бандиты?
- Милиция, лейтенант Климов, - резко сказал второй, предъявляя корочки.
Видимо, этот спектакль со зловещим молчаливым обыском был призван напугать меня, что им прекрасно удалось. Ну и найти что-нибудь запретное, возможно, наркотики. Но ничего криминальнее водки в квартире не было.
- Ну что, красавица, собирайся, поехали, - и они уселись на потрепанный диванчик подождать, пока я оденусь.
Мы побрели на троллейбусную остановку (видимо, служебного транспорта им не выдали), а я все еще не отошла от испуга. Как хорошо, что это оказались не бандиты (хотя внешне очень похожи).
Сами-то они ездили по удостоверениям, бесплатно. Но чтобы оплатить мой проезд, у ребят денег не нашлось. Они пошарили по карманам и лишь нагребли совсем немного мелочи. Поэтому было принято решение заковать меня в наручники, будто они на серьезном задании и перевозят преступницу – а преступников, разумеется, можно перевозить бесплатно.
Так мы и ехали. Вокруг нас быстро образовалось пустое пространство – даже в переполненном троллейбусе никто не хотел стоять рядом с нами, уставшие пассажиры (в основном это были заводчане, возвращающиеся с работы) лишь опасливо поглядывали в нашу сторону, перешептывались. Ну и троица: два бугая и маленькая девочка в наручниках. Меня же переполняла гордость, я чувствовала себя настоящим правонарушителем с трагичной (и, разумеется, романтичной) судьбой и дерзко смотрела на унылых пассажиров-заводчан.
В своем небольшом, бедно обставленном кабинете, в районном отделении милиции, ребята долго со мной разговаривали. Наверное, больше часа.
- Да ты хоть знаешь, сколько мы таких девочек каждый день находим? –внушал мне устрашающим тоном лейтенант Климов.
У меня даже язык не повернется рассказать все те истории, которые они мне в мельчайших подробностях поведали: про растерзанных детей, найденных в канавах, про незавидную судьбу беспризорников и все в таком духе.
Признаться, их рассказы произвели на меня неизгладимое впечатление – умеют они все-таки на людей воздействовать, особенно на таких неискушенных в этих делах, как я.
- Ты хоть знаешь, что твои родители пережили? Мать всю неделю ревела, – укоризненно говорил милиционер, - вот жила бы с пьянчужками какими-нибудь, издевались бы над тобой. У тебя же родители хорошие, а ты с ними так поступаешь.
- Они вообще-то тоже виноваты, - оправдывалась я, - ну разве можно с человеком так обращаться, я же живой человек, а не вещь. Я не их собственность, зачем они меня столько лет этим танцевальным мучали и пятерками своими? – в глубине души я уже понимала, насколько нелепо звучат мои оправдания на фоне всех тех ужасных историй про неблагополучных детей.
Часа через полтора в кабинет зашли мои родители, а я уже стояла с поникшей головой и виноватыми глазами.
Мама кинулась меня обнимать, отец как-то растерянно и виновато смотрел то на меня, то на милиционеров.
- Нашли, слава Богу! Ребята, как вас отблагодарить? – обратилась мама с заплаканными глазами к сыщикам.
- Да что вы, какие благодарности. Хорошо, что нашлась, - ответил растроганный лейтенант, - девочка-то хорошая, умная (это он специально меня похвалил, чтоб мне захотелось оправдать доверие). Ну занесло ее немного. Не теряйте больше.
Мама не унималась, желая непременно отблагодарить спасителей. В итоге те сдались:
- Ну ладно, можете нам блок Явы Золотой купить, а то у нас сигарет вечно не хватает, - смущенно сказал Климов.
Мы с родителями пошли в магазин вместе, и мама купила им сразу три блока и банку кофе в подарок, достав из кошелька последние деньги (до папиной зарплаты было еще несколько дней, и финансы к тому времени всегда заканчивались).
Тогда ко мне впервые начало приходить раскаяние. Я представила маму, лихорадочно мечущуюся по школьным коридорам, когда она не дождалась меня после окончания уроков. Представила растерянность папы, который не знал, что предпринять. И вообще все их переживания и страхи, подогреваемые воображением, которые они испытали за эту неделю. Мое раскаяние становилось тем больше, чем лучше они со мной обращались. Не было никакого наказания, они стали ласковы и приветливы, как никогда. Даже вспыльчивый папа не стал ругаться, лишь грустно смотрел.
- Мам, а как меня все-таки нашли? – этот вопрос не давал мне покоя.
- Ну начали всех твоих знакомых опрашивать: в школе, в компании никто ничего не знал. Потом мы вспомнили про Вику, раньше вы ведь неразлучны были. Милиционеры-то сразу поняли, что она врет, надавили немного. Вика и рассказала все, - ответила мама, - а Сёма вообще до последнего молчал, не сдал тебя.
Как же так? Скромный, нерешительный Сёма, над которым я часто посмеивалась, оказался настоящим кремнем, и менты не смогли его расколоть?
Позже я созванивалась с Викой.
- Ты уж извини, - оправдывалась она, - они сказали, что у моего отчима проблемы будут (а отчим у нее был полковником милиции). – Конечно, наивная Вика им поверила. Подростков так легко провести.
Больше родители ничего мне не запрещали, только просили отзваниваться, если я ухожу с ночевками, дабы не волноваться. Чтобы хоть как-то их отблагодарить за это, я решила подтянуть учебу (в свободное от тусовок время), но от ирокеза (ставила я его уже редко, да и то на хозяйственное мыло, но виски подбривала регулярно) и дерзкого прикида не отказалась. Родители признали мое право делать со своей внешностью все, что вздумается.
Я даже стала навещать школу, сдавать «хвосты» - всякие рефераты и контрольные. Чтобы подготовиться к итоговому просмотру в художке, рисовала картины по пропущенным темам, иногда по несколько за день. Для экзамена по скульптуре слепила Георгия Победоносца, поражающего копьем змея. Работа нам сильно понравилась, даже отдавать было жалко. Мама написала за меня реферат по истории искусств (я уже не успевала этим заняться) и потом мы вместе штудировали всех этих художников с их великими произведениями, я же на тот момент не смогла бы отличить Моне от Мане.

Продолжение в комментах