Одна минута⁠⁠

Меня давно привлекала эта заброшка.
Было в ней что-то мрачно-благородное. Резкие черты, серые линии бетона на фоне такого же серого неба. Совершенство брутализма. Казалось, она родилась вместе с мрачной сибирской зимой — и исчезнет, стоит солнцу показаться из-за плотных облаков.
Или когда городские власти снесут её, чтобы построить очередную высотку.

Я хотела осмотреть это место до того, как они успеют, поэтому прихватила камеру, фонарь, перцовый баллончик и отправилась внутрь. Но сначала, конечно, несколько раз обошла здание, чтобы сделать побольше кадров снаружи.
Больше всего мне нравились часы над входом. Квадратные, с аккуратными чёрными штрихами вместо цифр. Стрелки навечно застыли на 15:56.
Я оттянула рукав куртки и взглянула на свои часы. Без пятнадцати четыре.
Самое время, чтобы пробраться внутрь.

Это было непросто, но я нашла выбитое окно на первом этаже и перелезла через грязный подоконник. Ветер и снег остались позади. Скрипели старые доски; под толстыми подошвами ботинок то и дело попадался мусор и битое стекло.
Я наводила камеру то на тёмный коридор, то на лестницу со сломанными перилами. И спрашивала себя в который раз: чем же меня привлекают эти мёртвые дома? Тёмные пятна на карте Города?
Может, я хотела поверить, что однажды они были живыми? Что это не просто стены с мрачными провалами окон, а место, которое люди согревали своим присутствием?

Камера щёлкала почти без остановки. Я снимала навечно запертые двери, почтовые ящики, в которые больше никто не бросит письмо. Часы завибрировали на запястье — пришло сообщение. Смахивая уведомление, я обратила внимание на время.
15:52.

На втором этаже попалась открытая дверь. Я тут же свернула в пустую квартиру. Вот крючки торчат из стены коридора — никто больше не оставит тут зонтик и пальто. Вот перерезанная газовая труба — очевидно, я нашла кухню. А вот и гостиная.
На потемневших обоях остались прямоугольные следы, должно быть, на месте шкафов. Крюк для люстры торчал из потолка. Всё покрывала серая пыль. Я подняла фотоаппарат.
Огоньки вспыхнули перед объективом.

Ёлка сияла, переливаясь пушистой мишурой и десятками разноцветных шаров. Отшатнувшись, я чуть не упала на ковёр. Взгляд скользнул по стеллажам с книгами в цветных обложках: синие, алые, тёмно-зелёные. По люстре, в которой горели все лампочки. По фотографиям незнакомых людей на стенах.
Фотоаппарат тяжело повис на шее. Я бросилась к выходу.

Вместо проёма, ведущего в коридор, меня ждала закрытая дверь. На вешалке появились пальто, в углу стояли сапоги. Но больше всего меня сбил с толку запах, запах яблочного пирога и сахарной пудры.
И мне стало так жарко в пуховике и шапке.
Дверь в глубине коридора распахнулась. Навстречу шагнула девочка в алом свитере. Не успела я отшатнуться, а она уже пролетела сквозь меня — словно дуновение ветра — и исчезла на кухне. Я наконец догадалась взяться за камеру и податься следом.
Но что-то хрустнуло под ботинком.

Битое стекло блестело на полу. Стены посерели, будто кто-то повернул переключатель. Холодный белый свет из окна. Провалы на месте дверей. Пустая кухня.
Лишь следы жизни, которая когда-то кипела в этом доме.
Часы показывали 15:57.

226/365

Одна из историй, которые я пишу каждый день — для творческой практики и создания контента.

Мои книги и соцсети — если вам интересно!