Об одной вселенной⁠⁠

Из детства Михалик вынес три воспоминания.
Как в третьем классе их повели в кино, там главный герой плавал среди коралловых рифов и разноцветных нездешних рыб.
Как в классе седьмом его позвала в гости Аня Швец, пили чай на кухне, Анина мама всё подкладывала ему сливовое варенье в такое крохотное блюдце, называется розетка, слопал пол-банки, не меньше, за всю свою тринадцатилетнюю жизнь Михалик ничего вкуснее, чем это варенье с чаем в маленькой тёплой кухне, не ел.
И как в десятом классе увидел по телевизору вручение Нобелевских премий по физике.
Остальное предпочёл забыть.

Михалик окончил университет и распределился в академический институт.
Довольно скоро выяснилось, что институт не собирается бросать все наличные людские и материальные ресурсы на проверку и подтверждение идей, генерируемых Михаликом со скорострельностью пулемёта Гатлинга.
Директор так прямо и сказал, людям диссертации надо защищать, а не заниматься непонятно чем.
Михалик заскучал и ушёл учить оболтусов физике.
Оболтусы стонали и стенали, но знали – что-что, а физику они сдадут в любой вуз.
Директриса, глядя на отвратительно заполненные журналы, на отчёты, написанные в стиле «на, подавись!», возводила очи горе с немым вопросом – за что?, но вспоминала о конкурсе в старшие классы, возникшем после первого же михаликовского выпуска, о компьютерном классе, подаренном школе папой Бортника, о ремонте спортзала, сделанном фирмой мамы Елисеева, вздыхала и собственноручно фальсифицировала необходимую информацию.

– Как ты с ним живёшь?! Он бестолковый! – возмущаются подруги михаликовской жены Анюты.
Она не спорит.
Как ещё назвать человека, отправленного покупать себе зимние ботинки и купившего вместо них поддельные швейцарские часы по цене настоящих.
Противоударные, пылевлаговодонепроницаемые.
Ещё и погружение до 45 метров.
Это при том, что в воде Михалик конкурирует с топором.

Михалик учительствует, репетиторствует и обдумывает устройство мироздания.
Он мне как-то объяснял.
Поняла союзы, предлоги и вводные предложения.
Совершенно очевидно, что ...
Отсюда следует ...
Что и требуется доказать.
И будет доказано.

Михалик нарепетиторствовал круглую сумму, плюс гонорары за две статьи, собирался купить машину, но бестолковый же – купил билеты на Мальдивы и улетел с женой на целый месяц.
Взяв с собой противотуманные швейцарские часы, дабы протестировать их в полевых условиях.
Научился плавать неповторимым стилем и погружаться.
Не на 45 метров, конечно, так, поближе.
На трёх метрах от поверхности часы дали течь и встали как вкопанные.

Поздними вечерами Михалик дискутирует с профессором N. из Калифорнийского университета.
Анюта знает, если Михалик барабанит по клавиатуре и немузыкально бубнит себе под нос «когда воротимся мы в Портленд, мы будем кротки как овечки», это значит, что прав профессор N., а ежели поёт про «клёши порваны, тельняшки сорваны, и грудь могучую омыла кровь», то профессор N. мало того, что не прав, но и готов признать свою неправоту. Хотя и неохотно.
В кресле под старомодным торшером Анюта вяжет Михалику пуловер из шерсти осеннего цвета.
Думает о том, что на рукава нужно сразу же нашить кожаные заплаты, Михалик протирает локти вмиг.
Ещё о том, что если сто лет назад одному скромному служащему патентного бюро удалось перевернуть мир, то почему это не должно получиться у одного скромного школьного учителя.
А и не получится – не страшно, её Михалик и без премий самый умный и самый любимый.
Бестолковый, правда.

Михалик выключает компьютер, фальшиво допевает «и тихой гавани им не видать», потягивается и идёт на кухню ставить чай, по пути поцеловав Анюту в тёплую макушку и взглянув на полку, где лежат почти швейцарские часы, показывающие точное время его встречи с рыбой-клоуном, рыбой-ангелом и улыбнувшейся дайверу Михалику рыбой-попугаем.