О море и злом мальчике⁠⁠

волны несут омовение — за рядом становится ряд, они ложатся на камни как на подмостки; к ним ходят молиться люди из глины и янтаря; и среди них — один неживой подросток

у него — вместо глаз провалы без дна; в них страх и тьма — подойди, зачерпи ладошкой — та самая сила дающая сжечь дотла или сдавить до хруста одной подошвой

после себя оставляющий темень дыр — у него — фонарь на палке, тлеющий в сумраке вечно, как и его безглазый, но видящий поводырь, этот фонарь — такой же слепой, искалеченный

след, что принес когда-то стальной клинок, вспух на горле алой полоской из кожи и мяса; никто не думает, что мальчик все еще одинок, но знает, что мальчик поет и поет прекрасно

никто не думает, что у мальчика что-то еще болит, но знает, что черная кровь вытекает из того пореза, когда мальчик поет, как игрушки ломаются корабли, и стремятся вниз, где их пожирает бездна

в полной глубоководной ненарушимой никем тишине — будто к сердцу минога листом прижалась, ведь их маленький смертью обезображенный жнец никогда не спит и не питает жалость

до сих пор в глубине рассказывают киты, как мать оставила, а отец его в воду бросил; все его чувства давно успели в пучине остыть, став единой безупречной костью

парадоксально, но у мальчика есть взрослый брат, его жизнь — рыбацкие шхуны, китобойные судна; он умеет из рыб все внутренности забирать, и знает, что после — всё боги рассудят

он — обычный, коих сотни, работящий моряк, весь день до малейших частиц разложен, но раз в год он волнуется невыразимо как, будто вода стала мучить его под кожей

и это не лечат ни пиво, ни девки в грязном порту, не помогают ни драки, ни сон и ни пища, словно соль до плоти разъедает десна во рту, словно его неистово кто-то зовет и ищет

и однажды, по неизвестной причине, он падает в шторм, как солдат от пули летящий в траншею; там он видит светящийся тьмой коридор, а в коридоре — мальчика с распахнутой настежь шеей

мальчик дарует ему единственный в мире шанс: по праву родства на двадцать лет занять его место; это, мол, единственный путь — жизнь твою удержать, сделать ее невыразимо чудесной

у павшего воздух кончается, ребра давит напором, он не мыслит о мрачном раскладе такого шанса, он может думать лишь о шее распоротой и о том, как ему этой тьме не поддаться

но легкие сжимаются туже и туже — один, два, три… тело бьет словно током — начинается тремор, павший смотрит и видит вокруг одни корабли

кстати, меня зовут Тревор

мы братья по крови, но повезло лишь тебе

(наверное, все это было какой-то шуткой?)

лишь тебя одного сберегли от бед

мне же досталась обитель жуткая

но по-царски богатая и большая

готов ли ты обрести новый кров?

павший кивает и соглашается —

и видение расплывается, рассыпается

стаей мальков

*

у Тревора сильные руки, стальные мышцы, ему уже не много, не мало, а где-то сорок, на одно ухо после стрельбы в кабаке он почти не слышит, но этот мир ему до сих пор дорог; он щедр к детям и стоически верен жене, возле дома растут — тополя, старый клен и липа

злой мальчик на глубоком океанском дне

по-прежнему ждет его

где бы он ни был

(с) мглистый заповедник

П.С: баянометр ругается только на картинку