О моих учениках
Я будущий учитель так называемой Хауптшуле – вид немецких школ, куда попадают дети, не справляющиеся со средней школьной программой. В общем, представьте себе школы, наполненные обычными троечниками, лентяями, детьми из плохих семей, умственно или физически неполноценными, иностранцами с плохим знанием немецкого и так далее. Тут не редкость беременность, наркомания или постоянное общение с полицией. Есть, конечно, и просто ленивые задницы, которым неохота учиться или у которых родители окружают чадо гиперопекой и позволяют ему вообще все. В общем, состав классов обычно весьма яркий. В городских школах не редкость, когда из двадцати ребятишек всего пара – немцы. Для многих направление в такую школу становится чем-то сродни печати на лбу «идиот, лентяй и будущий маргинал». Некоторые дети, отчаянно стыдясь учиться в такой школе, не рассказывают ничего своим приятелям. Впрочем, такие довольно быстро подтягивают оценки и переходят в так называемую реальшуле – обычную среднюю школу. Вот именно в таких заведениях я отработала много сотен часов всевозможных практик, шефства и индивидуальных занятий.
Больше всего мне жалко тех, кто попадает сюда из-за невероятного безразличия и попустительства родителей. У меня таких примеров множество. Например, девочка, чья мама преклонных лет страдала от одиночества. У женщины не было мужа или мужчины, она не поддерживала контакта с родственниками и не имела подруг. Она где-то подрабатывала полдня, а по вечерам пялилась в телек. И ребенок сидел с ней, чтобы маме было не так скучно. Девочка пропускала занятия, всегда снабженная запиской от мамы. И вроде ребенок весьма способный, но оценки оставляли желать лучшего из-за вечных пропусков. Главное, придраться не к чему – записка есть, мама в курсе, Югендамт (аналог российского управления по делам несовершеннолетних) пошлет куда подальше и не станет вмешиваться. И что с такими делать? Разговоры разговаривать? Ребенок с очень большой вероятностью не станет отказываться от безделья в пользу учебы, мама не будет ничего менять. Хотя на первых этапах и это было испробовано. А если оставить все как есть, то умненькая девочка в итоге окажется с большей вероятностью через пару лет на социале и повторит судьбу матери. К счастью, с этим можно бороться. В данном случае помогла педантичная запись всех пропусков, прогулов и уходов с урока, особенно без записки мамы. В некоторых немецких школах учителя звонят родителям, если ребенок утром не пришел на занятия. И когда маме девочки не дозванивались, это тоже отмечалось. В итоге длинный список прогулов, опозданий и «болезней» девочки лег на стол сначала директору школы, а затем и социальному работнику. И все вдруг засуетились – ребенок отсутствует едва ли не на половине занятий, нужно бежать в Югендамт. Конечно, девочку у матери не забрали, просто ее определили в школу-интернат, где она оказалась от любящей одинокой мамаши весьма далеко. Она значительно улучшила свои оценки и наконец-то обзавелась друзьями.
Другой случай – дети с какими-то заболеваниями или небольшими отклонениями. Конечно, совсем тяжелые случаи отправляют в спецшколы, но родители иногда против этого и пытаются определить ребенка в обычную школу. Таким образом я познакомилась с такими заболеваниями, как дискалькулия, дислексия, разными формами СДВГ и просто очень низким уровнем IQ (при подозрении на низкий интеллект школьные психологи часто проводят тест на IQ). Самый запомнившийся для меня случай – мальчик с дислексией. Дело было в шестом классе сельской школы, где я проходила первую практику. Классный руководитель была одним из тех педагогов, которых дети потом многие годы вспоминают с теплотой и любовью. Ну так вот, в классе было несколько детей с дислексией разных форм. Среди них – тихий способный мальчик, который в силу заболевания не всегда успевал за темпом занятия. Он никогда не вызывался читать или выйти к доске, хотя во время самостоятельных работ всегда очень старался. Мы с ним быстро подружились, поскольку он сидел рядом со столом практикантов и все время к нам обращался. На одном из моих последних уроков случилось маленькое чудо – во время чтения вслух он поднял руку. Сказал, что читает медленно и плохо, но он попробует, если учительница не против. Он прочел вслух всего несколько строк буквально по слогам, а я радовалась, словно это мой собственный ребенок учится читать. Это была первая моя значительная практика, наверное, поэтому я так запомнила этот случай. Именно ради таких маленьких побед, как отважившийся читать вслух ребенок, я и выбрала эту профессию.
Чем больше проходит времени, тем сильнее я убеждаюсь, что в этих школах дети почти всегда оказываются по вине родителей. Безразличие, отсутствие времени и желания заниматься с детьми, собственные проблемы, попустительство или вовсе ненужность собственного ребенка – вот главные причины. И кто таком случае им поможет, если не учитель? Говорят, желание помочь каждому своему ученику проходит со временем, и угасает огонь идеализма. Может, и у меня это со временем пройдет. Но пока мне хочется протянуть руку помощи каждому ребенку, оказавшемуся под моей опекой.
Больше всего мне жалко тех, кто попадает сюда из-за невероятного безразличия и попустительства родителей. У меня таких примеров множество. Например, девочка, чья мама преклонных лет страдала от одиночества. У женщины не было мужа или мужчины, она не поддерживала контакта с родственниками и не имела подруг. Она где-то подрабатывала полдня, а по вечерам пялилась в телек. И ребенок сидел с ней, чтобы маме было не так скучно. Девочка пропускала занятия, всегда снабженная запиской от мамы. И вроде ребенок весьма способный, но оценки оставляли желать лучшего из-за вечных пропусков. Главное, придраться не к чему – записка есть, мама в курсе, Югендамт (аналог российского управления по делам несовершеннолетних) пошлет куда подальше и не станет вмешиваться. И что с такими делать? Разговоры разговаривать? Ребенок с очень большой вероятностью не станет отказываться от безделья в пользу учебы, мама не будет ничего менять. Хотя на первых этапах и это было испробовано. А если оставить все как есть, то умненькая девочка в итоге окажется с большей вероятностью через пару лет на социале и повторит судьбу матери. К счастью, с этим можно бороться. В данном случае помогла педантичная запись всех пропусков, прогулов и уходов с урока, особенно без записки мамы. В некоторых немецких школах учителя звонят родителям, если ребенок утром не пришел на занятия. И когда маме девочки не дозванивались, это тоже отмечалось. В итоге длинный список прогулов, опозданий и «болезней» девочки лег на стол сначала директору школы, а затем и социальному работнику. И все вдруг засуетились – ребенок отсутствует едва ли не на половине занятий, нужно бежать в Югендамт. Конечно, девочку у матери не забрали, просто ее определили в школу-интернат, где она оказалась от любящей одинокой мамаши весьма далеко. Она значительно улучшила свои оценки и наконец-то обзавелась друзьями.
Другой случай – дети с какими-то заболеваниями или небольшими отклонениями. Конечно, совсем тяжелые случаи отправляют в спецшколы, но родители иногда против этого и пытаются определить ребенка в обычную школу. Таким образом я познакомилась с такими заболеваниями, как дискалькулия, дислексия, разными формами СДВГ и просто очень низким уровнем IQ (при подозрении на низкий интеллект школьные психологи часто проводят тест на IQ). Самый запомнившийся для меня случай – мальчик с дислексией. Дело было в шестом классе сельской школы, где я проходила первую практику. Классный руководитель была одним из тех педагогов, которых дети потом многие годы вспоминают с теплотой и любовью. Ну так вот, в классе было несколько детей с дислексией разных форм. Среди них – тихий способный мальчик, который в силу заболевания не всегда успевал за темпом занятия. Он никогда не вызывался читать или выйти к доске, хотя во время самостоятельных работ всегда очень старался. Мы с ним быстро подружились, поскольку он сидел рядом со столом практикантов и все время к нам обращался. На одном из моих последних уроков случилось маленькое чудо – во время чтения вслух он поднял руку. Сказал, что читает медленно и плохо, но он попробует, если учительница не против. Он прочел вслух всего несколько строк буквально по слогам, а я радовалась, словно это мой собственный ребенок учится читать. Это была первая моя значительная практика, наверное, поэтому я так запомнила этот случай. Именно ради таких маленьких побед, как отважившийся читать вслух ребенок, я и выбрала эту профессию.
Чем больше проходит времени, тем сильнее я убеждаюсь, что в этих школах дети почти всегда оказываются по вине родителей. Безразличие, отсутствие времени и желания заниматься с детьми, собственные проблемы, попустительство или вовсе ненужность собственного ребенка – вот главные причины. И кто таком случае им поможет, если не учитель? Говорят, желание помочь каждому своему ученику проходит со временем, и угасает огонь идеализма. Может, и у меня это со временем пройдет. Но пока мне хочется протянуть руку помощи каждому ребенку, оказавшемуся под моей опекой.
