О ДНК-тестах. Забавно⁠⁠

Дигесты Юстиниана, книга 25, титул VI.

"25.6.1. Ульпиан в 34-й книге «Комментариев к эдикту». Если разбирается дело о владении от имени находящегося в утробе ребенка и при выборе наследника женщина присягнет, что она беременна, то присяга должна быть принята так, чтобы (в будущем) женщина не привлекалась к ответственности за то, что она будто путем ложного требования введена во владение, и после присяги к ней не должно быть применено никакого насилия. Однако если она уже родила, то расследуется истина, (то есть) была ли она беременна действительно от своего мужа; ведь чужому от этого нет никакой пользы и не вредит, что присяга принесена среди чужих, следовательно, это не принесет вреда и ребенку".

Т.е. вопрос отцовства никого не касается, но ровно до тех пор, пока вопрос не встаёт о наследовании прав и имущества. Для Византии - это наследование прав сословных и гражданства (!), которые определялись по отцу (отсюда и значимость адрогиций/усыновлений). Матрона, забеременев от условного Махмуда или вообще "неустановленного лица", не только сама теряла статус, но и лишала своих отпрысков гражданства, что, в общем, логично. Имущество, естественно, переходит следующим по линии родства. И государству польза: обязательная вдовья доля наследуемого имущества, причитавшаяся самой блуднице, в таких случаях отходила в казну.

Реальный отец мог вернуть права гражданства ребёнку, признав его мать своей конкубиной, что, впрочем, не делает ребёнка его наследником, а мать так же лишает всех прав на имущество мужа. Детям оставались ещё патронаж и военная служба.

В общем - мудры были древние :)! До ДНК-теста они тогда не додумались, ориентировались на следственные мероприятия, показания и органолептические признаки, но важность вопроса понимали. Согласитесь, что подобный подход несколько способствует ощущению ответственности. Но, конечно, кроме права, есть всегда ещё правоприменение, а злоупотреблений хватало и тогда. "Тайная история" Прокопия тому порукой.