Ну, Сквозняк #2, продолжение.
Ну, в принципе, я и не надеялся сразу на Пулитцеровскую премию, но комментарии некоторых адекватных пикабушников ( сподвинули меня на продолжение):
anonim360 отправлено 16 часов назад к постуСквозняк. Проба пера.. #
На уровне великих.
ответить
0 test201 отправлено 15 часов назад к постуСквозняк. Проба пера.. #
Блин, круто, интригует.... Спросил бы про продолжение, но, похоже, его не ждать, не так ли? Может, надо было в более посещаемое время выкладывать? Жаль, что народ не ценит(((
А по сему, продолжение:
. Как фея, в ореоле солнечных лучей, возникла она в лестничном проёме, на секунду замерла, как бы закрепляя результат, и плавно, как в замедленном повторе, стала снисходить. Это был удар! Сраженный Артур, стоял, задрав голову, приоткрыв рот, и глуповато вращая глазами. Фея обладала огненно-рыжими вьющимися волосами до плеч, огромными серыми глазами, детское любопытство в которых соседствовало с хитринкой, умопомрачительной фигурой и бюстом не ниже третьего размера. Из одежды на Чуде был купальник-бикини из верёвочки в попе и, повязанный на бёдра, прозрачный платок. Это был удар ниже пояса. В паху заныло, да так, что Артур испугался, что она услышит. Артур смутно подозревал, что где-то должна существовать такая красота, но был уверен, что при жизни её не встретит, и теперь, в её присутствии стал остро ощущать свою неполноценность.
Прелестное создание остановилось, на три ступеньки не доходя до пола, упёрло руки в боки, и вонзило в глаза Артура заинтересованный взгляд. По спине побежал табун мурашек и, наверняка оставив синяки, скрылся на нижней части туловища.
- Привет, - несколько поплывший, сказал Артур. – Ты кто?
Фея ухмыльнулась:
- Сторож!
- А бабуля где?
- Я за неё!
Классику советского комедийного жанра фея знала, с чувством юмора у неё явно всё было в порядке. Артур обожал девушек с чувством юмора, хотя до сего дня не встречал его у девушек с такими потря-сающими внешними данными, и считал уже, что эти вещи не совмес-тимы.
- Меня Артур зовут, я с соседнего участка, - представился Артур, надеясь, что богиня не заметит дрожи в голосе.
- Веста, - в свою очередь, сообщила фея, и протянула руку.
Имя удивительно шло ей, и Артуру показалось, что он уже знал, как её зовут, просто забыл, а она сейчас напомнила. Такую красоту не могли назвать по-другому. Веста стояла чуть выше, и протянутая кисть оказалась на уровне лица Артура. Он с трудом поборол желание поце-ловать пожалованное богатство и бережно пожал руку. Рука была прохладная, с узкими длинными пальцами, мягкая и гладкая. Артуру показалось, что он ощутил лёгкий удар током, как от разряженного шокера. Организованной толпой, мурашки проскакали обратно.
- Очень приятно, - сказал Артур чистую правду. – А хозяева где?
- Они сегодня не смогли приехать и сослали меня поливать.
- О! – обрадовался Артур. – Так, мы коллеги!
- Видимо, да, - Артуру почудилось, что Веста тоже не против этого факта.
- А ты, прости, кем им приходишься?
- А я им прихожусь племянницей.
Артур несколько озадачился:
- А почему я раньше тебя здесь не видел? Ты что, на днях только нашлась? Не любила сельское хозяйство? Тебя берегли на чёрный день, и он настал?
- Ну, вроде того. - Веста прелестно хохотнула. – Я с севера приехала, из Нягони, в институт поступать.
- Откуда, блин, приехала?!
- Из Нягони, блин! Это город такой, - ответила Веста и поменяла опорную ногу. Последствия этого были катастрофическими: грудь её, при этом, соблазнительно колыхнулась, а так как находилось это богат-ство прямо на уровне глаз Артура, то он понял, что ещё немного и он заработает косоглазие, пытаясь смотреть ещё и в глаза.
- Мадам! – с выражением сказал Артур. – Не могли бы вы уже спуститься на пол, а то у меня голова кружиться.
- Мадемуазель, - кокетливо поправила Веста и ехидно улыбнулась, прекрасно понимая причины головокружения.
Тут с бёдер Весты соскользнул платок, и открыл оные во всём ве-ликолепии. Вместо контрольного выстрела, она, нагибаясь за платком, явила взору Артура грудь, скверно прикрытую скудным верхом ку-пальника. Это походило на заранее спланированную, массированную атаку.
Она поднялась.
Он утонул в её глазах.
Силы были не равны, он и не думал сопротивляться и капитулировал сразу, без боя, сдался на милость победительницы, готовый выплатить любую контрибуцию, отдать все земли под её корону и присягнуть на верность. Это было, как удар грома, разряд молнии, обухом по голове и лбом об наковальню, как мгновенное постижение сути вещей и смысла жизни. Это было, как Большой Взрыв и образование новой Вселенной, во время которого Артур умер и родился вновь, совсем уже другим. Жизнь разделилась на «до» и «после», и жизнь «до» казалась мелкой и никчёмной, жалкой прелюдией к Этому Моменту, с которого, собственно, Жизнь и начинается. Это знание пришло сразу, знание, что он полюбил, не влюбился, а именно полюбил, и осознание этого запол-нило всё его существо, и казалось, что так было всегда и так будет вечно!
Глава – 3.
Артур не знал, что чувствовала Веста, да и признаваться в любви было рановато, но почему-то, была уверенность, что всё будет хорошо, на этом всё не закончится, что такое случается раз в жизни у одного на миллион. В любом случае, Артур понял, что теперь сделает всё, чтобы быть с Вестой, он вцепится в неё мёртвой хваткой и не отпустит, пока не обрубят руки, иначе и жить незачем.
Обедали они вместе, в той самой беседке, общались и заполняли пробелы в знаниях друг о друге. Выяснилось, что Веста приехала поступать (судьба!) в тот самый институт, в котором преподаёт отец Артура, что экзамены состоятся через полтора месяца, и она жутко волнуется. У Артура словно крылья за спиной выросли, когда он рас-писывал девушке, как она удачно на него попала, какой у него замеча-тельный папа, и как всё будет легко и просто. Ей было восемнадцать лет, ему двадцать восемь – десять лет разницы в возрасте это мелочь недостойная внимания и чушь.
Ближе к вечеру они сходили на реку, которая была в пятнадцати минутах ходьбы через лес и это была ещё одна порция романтики. Они искупались и пару часов провели на пляже, загорая. Артур исподтишка поедал Весту глазами и не мог понять, как он мог раньше жить, не зная её, без её голоса и глаз, без родинки на шее, без ямочек на щеках – БЕЗ НЕЁ!!! Было удивительно, что знакомы они всего часа четыре, а разго-вор течёт мерно и спокойно, без неловких пауз и заминок, и даже молчание не напрягало, а казалось наполненным глубоким смыслом.
Оказалось, что Веста приехала на пригородном автобусе, и в этом была своя прелесть. Ехать в автобусе с садоводами, это тот ещё празд-ник: если тебя не насадят на вилы и не порубят лопатой, то обязательно покалечат граблями или изнасилуют саженцем яблони. А уж вонь (оружие пролетариата) давала фору «зарину» и «иприту», поэтому, салон автобуса напоминал поле боя, внезапно сжавшееся до критически малого объёма. Поэтому, когда Артур предложил Весте свои услуги по доставке её домой, она с благодарностью и, вроде даже с радостью, согласилась. Этим он продлил себе пребывание рядом с любовью ещё на пару часов, чему был несказанно рад – расставаться было как-то жутковато.
Когда солнце уже садилось, они поехали в город. Дорога живописно уходила прямо на закат, в алое небо с лиловыми облаками. Веста обхватила Артура руками и прижималась к нему всем телом, а Артур опасался, что у него случится обширный инфаркт от счастья.
Они начали встречаться. Настал, так называемый, цветочно-конфетный период, который оказался, в итоге, самым длинным в жизни Артура, но он понимал, что этот раз особенный и не торопился, боясь спугнуть своё счастье. Так что, дело пока ограничивалось поцелуями, но и от них горели щёки, кружилась голова, дрожали колени и путались мысли – Артур будто снова вступил в период полового созревания.
В институт Весточка поступила без проблем, причём, на бюджетное место и, кстати, почти без участия отца Артура. До первого сентября, пока не началась учёба, она жила у дяди с тётей, от которых, конечно, не укрылся интерес к ней соседа по даче, но, зная Артура исключительно с лучшей стороны, они ничего против не имели, хотя, на фоне отсутствия своих детей, души в племяннице не чаяли. Впрочем, разговор с дядей, всё же имел место быть. Немного смущаясь, Александр Петрович, в очень общих чертах и с очень тонкими намёками, попытался донести до Артура безмерность их любви к племяннице. Сверлимый пристальным взглядом полковника ФСБ, Артур, предельно искренне и беспредельно любя, заверил следователя в серьёзности своих намерений и абсолютной платоничности их с Вестой отношений. Скворцов смотрел Артуру прямо в глаза, и сразу понял, что парень говорит чистую, незамутнённую грязными мыслями, правду, в его, в общем-то, простых словах и спокойном тоне, было столько Силы и Любви, что даже как-то кощунственно было в них сомневаться. У Александра Петровича возникло стойкое чувство, что препятствование отношениям влюблённых будет равносильно разорению храма, а своему чутью он доверял безоговорочно. Тема была закрыта, и Артур как бы получил молчаливое благословение сурового дядьки.
Более скромная, даже застенчивая, Любовь Андреевна, до разговора Артура с её мужем, тоже пыталась поговорить с ним, но скромничала, стеснялась, и делала это такими окольными путями, что разговора не вышло. Зато после, когда Александр Петрович нашёл нужные слова и всё объяснил жене, она в душе сразу же поженила Артура и Весту, и относилась к ним соответственно.
Когда Веста начала учиться, она и ещё две её одногруппницы, сняли двухкомнатную квартиру в пятиэтажной, панельной хрущёбе, нахо-дящейся в пяти минутах ходьбы от института, и в пятнадцати от Артура. Вот на этой-то «блат-хате» и проходили частенько студенческие сабантуи, ввергавшие Артура в пучину ужасной ревности, как оказалось, абсолютно безосновательной. Он часто встречал Весту после пар, но на их студенческие сейшены, ходить отказывался, опасаясь оказаться там «белой в
anonim360 отправлено 16 часов назад к постуСквозняк. Проба пера.. #
На уровне великих.
ответить
0 test201 отправлено 15 часов назад к постуСквозняк. Проба пера.. #
Блин, круто, интригует.... Спросил бы про продолжение, но, похоже, его не ждать, не так ли? Может, надо было в более посещаемое время выкладывать? Жаль, что народ не ценит(((
А по сему, продолжение:
. Как фея, в ореоле солнечных лучей, возникла она в лестничном проёме, на секунду замерла, как бы закрепляя результат, и плавно, как в замедленном повторе, стала снисходить. Это был удар! Сраженный Артур, стоял, задрав голову, приоткрыв рот, и глуповато вращая глазами. Фея обладала огненно-рыжими вьющимися волосами до плеч, огромными серыми глазами, детское любопытство в которых соседствовало с хитринкой, умопомрачительной фигурой и бюстом не ниже третьего размера. Из одежды на Чуде был купальник-бикини из верёвочки в попе и, повязанный на бёдра, прозрачный платок. Это был удар ниже пояса. В паху заныло, да так, что Артур испугался, что она услышит. Артур смутно подозревал, что где-то должна существовать такая красота, но был уверен, что при жизни её не встретит, и теперь, в её присутствии стал остро ощущать свою неполноценность.
Прелестное создание остановилось, на три ступеньки не доходя до пола, упёрло руки в боки, и вонзило в глаза Артура заинтересованный взгляд. По спине побежал табун мурашек и, наверняка оставив синяки, скрылся на нижней части туловища.
- Привет, - несколько поплывший, сказал Артур. – Ты кто?
Фея ухмыльнулась:
- Сторож!
- А бабуля где?
- Я за неё!
Классику советского комедийного жанра фея знала, с чувством юмора у неё явно всё было в порядке. Артур обожал девушек с чувством юмора, хотя до сего дня не встречал его у девушек с такими потря-сающими внешними данными, и считал уже, что эти вещи не совмес-тимы.
- Меня Артур зовут, я с соседнего участка, - представился Артур, надеясь, что богиня не заметит дрожи в голосе.
- Веста, - в свою очередь, сообщила фея, и протянула руку.
Имя удивительно шло ей, и Артуру показалось, что он уже знал, как её зовут, просто забыл, а она сейчас напомнила. Такую красоту не могли назвать по-другому. Веста стояла чуть выше, и протянутая кисть оказалась на уровне лица Артура. Он с трудом поборол желание поце-ловать пожалованное богатство и бережно пожал руку. Рука была прохладная, с узкими длинными пальцами, мягкая и гладкая. Артуру показалось, что он ощутил лёгкий удар током, как от разряженного шокера. Организованной толпой, мурашки проскакали обратно.
- Очень приятно, - сказал Артур чистую правду. – А хозяева где?
- Они сегодня не смогли приехать и сослали меня поливать.
- О! – обрадовался Артур. – Так, мы коллеги!
- Видимо, да, - Артуру почудилось, что Веста тоже не против этого факта.
- А ты, прости, кем им приходишься?
- А я им прихожусь племянницей.
Артур несколько озадачился:
- А почему я раньше тебя здесь не видел? Ты что, на днях только нашлась? Не любила сельское хозяйство? Тебя берегли на чёрный день, и он настал?
- Ну, вроде того. - Веста прелестно хохотнула. – Я с севера приехала, из Нягони, в институт поступать.
- Откуда, блин, приехала?!
- Из Нягони, блин! Это город такой, - ответила Веста и поменяла опорную ногу. Последствия этого были катастрофическими: грудь её, при этом, соблазнительно колыхнулась, а так как находилось это богат-ство прямо на уровне глаз Артура, то он понял, что ещё немного и он заработает косоглазие, пытаясь смотреть ещё и в глаза.
- Мадам! – с выражением сказал Артур. – Не могли бы вы уже спуститься на пол, а то у меня голова кружиться.
- Мадемуазель, - кокетливо поправила Веста и ехидно улыбнулась, прекрасно понимая причины головокружения.
Тут с бёдер Весты соскользнул платок, и открыл оные во всём ве-ликолепии. Вместо контрольного выстрела, она, нагибаясь за платком, явила взору Артура грудь, скверно прикрытую скудным верхом ку-пальника. Это походило на заранее спланированную, массированную атаку.
Она поднялась.
Он утонул в её глазах.
Силы были не равны, он и не думал сопротивляться и капитулировал сразу, без боя, сдался на милость победительницы, готовый выплатить любую контрибуцию, отдать все земли под её корону и присягнуть на верность. Это было, как удар грома, разряд молнии, обухом по голове и лбом об наковальню, как мгновенное постижение сути вещей и смысла жизни. Это было, как Большой Взрыв и образование новой Вселенной, во время которого Артур умер и родился вновь, совсем уже другим. Жизнь разделилась на «до» и «после», и жизнь «до» казалась мелкой и никчёмной, жалкой прелюдией к Этому Моменту, с которого, собственно, Жизнь и начинается. Это знание пришло сразу, знание, что он полюбил, не влюбился, а именно полюбил, и осознание этого запол-нило всё его существо, и казалось, что так было всегда и так будет вечно!
Глава – 3.
Артур не знал, что чувствовала Веста, да и признаваться в любви было рановато, но почему-то, была уверенность, что всё будет хорошо, на этом всё не закончится, что такое случается раз в жизни у одного на миллион. В любом случае, Артур понял, что теперь сделает всё, чтобы быть с Вестой, он вцепится в неё мёртвой хваткой и не отпустит, пока не обрубят руки, иначе и жить незачем.
Обедали они вместе, в той самой беседке, общались и заполняли пробелы в знаниях друг о друге. Выяснилось, что Веста приехала поступать (судьба!) в тот самый институт, в котором преподаёт отец Артура, что экзамены состоятся через полтора месяца, и она жутко волнуется. У Артура словно крылья за спиной выросли, когда он рас-писывал девушке, как она удачно на него попала, какой у него замеча-тельный папа, и как всё будет легко и просто. Ей было восемнадцать лет, ему двадцать восемь – десять лет разницы в возрасте это мелочь недостойная внимания и чушь.
Ближе к вечеру они сходили на реку, которая была в пятнадцати минутах ходьбы через лес и это была ещё одна порция романтики. Они искупались и пару часов провели на пляже, загорая. Артур исподтишка поедал Весту глазами и не мог понять, как он мог раньше жить, не зная её, без её голоса и глаз, без родинки на шее, без ямочек на щеках – БЕЗ НЕЁ!!! Было удивительно, что знакомы они всего часа четыре, а разго-вор течёт мерно и спокойно, без неловких пауз и заминок, и даже молчание не напрягало, а казалось наполненным глубоким смыслом.
Оказалось, что Веста приехала на пригородном автобусе, и в этом была своя прелесть. Ехать в автобусе с садоводами, это тот ещё празд-ник: если тебя не насадят на вилы и не порубят лопатой, то обязательно покалечат граблями или изнасилуют саженцем яблони. А уж вонь (оружие пролетариата) давала фору «зарину» и «иприту», поэтому, салон автобуса напоминал поле боя, внезапно сжавшееся до критически малого объёма. Поэтому, когда Артур предложил Весте свои услуги по доставке её домой, она с благодарностью и, вроде даже с радостью, согласилась. Этим он продлил себе пребывание рядом с любовью ещё на пару часов, чему был несказанно рад – расставаться было как-то жутковато.
Когда солнце уже садилось, они поехали в город. Дорога живописно уходила прямо на закат, в алое небо с лиловыми облаками. Веста обхватила Артура руками и прижималась к нему всем телом, а Артур опасался, что у него случится обширный инфаркт от счастья.
Они начали встречаться. Настал, так называемый, цветочно-конфетный период, который оказался, в итоге, самым длинным в жизни Артура, но он понимал, что этот раз особенный и не торопился, боясь спугнуть своё счастье. Так что, дело пока ограничивалось поцелуями, но и от них горели щёки, кружилась голова, дрожали колени и путались мысли – Артур будто снова вступил в период полового созревания.
В институт Весточка поступила без проблем, причём, на бюджетное место и, кстати, почти без участия отца Артура. До первого сентября, пока не началась учёба, она жила у дяди с тётей, от которых, конечно, не укрылся интерес к ней соседа по даче, но, зная Артура исключительно с лучшей стороны, они ничего против не имели, хотя, на фоне отсутствия своих детей, души в племяннице не чаяли. Впрочем, разговор с дядей, всё же имел место быть. Немного смущаясь, Александр Петрович, в очень общих чертах и с очень тонкими намёками, попытался донести до Артура безмерность их любви к племяннице. Сверлимый пристальным взглядом полковника ФСБ, Артур, предельно искренне и беспредельно любя, заверил следователя в серьёзности своих намерений и абсолютной платоничности их с Вестой отношений. Скворцов смотрел Артуру прямо в глаза, и сразу понял, что парень говорит чистую, незамутнённую грязными мыслями, правду, в его, в общем-то, простых словах и спокойном тоне, было столько Силы и Любви, что даже как-то кощунственно было в них сомневаться. У Александра Петровича возникло стойкое чувство, что препятствование отношениям влюблённых будет равносильно разорению храма, а своему чутью он доверял безоговорочно. Тема была закрыта, и Артур как бы получил молчаливое благословение сурового дядьки.
Более скромная, даже застенчивая, Любовь Андреевна, до разговора Артура с её мужем, тоже пыталась поговорить с ним, но скромничала, стеснялась, и делала это такими окольными путями, что разговора не вышло. Зато после, когда Александр Петрович нашёл нужные слова и всё объяснил жене, она в душе сразу же поженила Артура и Весту, и относилась к ним соответственно.
Когда Веста начала учиться, она и ещё две её одногруппницы, сняли двухкомнатную квартиру в пятиэтажной, панельной хрущёбе, нахо-дящейся в пяти минутах ходьбы от института, и в пятнадцати от Артура. Вот на этой-то «блат-хате» и проходили частенько студенческие сабантуи, ввергавшие Артура в пучину ужасной ревности, как оказалось, абсолютно безосновательной. Он часто встречал Весту после пар, но на их студенческие сейшены, ходить отказывался, опасаясь оказаться там «белой в