"Новоорлеанские девы" 1910-х. Дно города на фотографиях забытого классика⁠⁠

Сегодняшний пост – продолжение рассказа о том, как и кем создавались первые пикантные фотографии и иной контент. О двух «классиках жанра» - французе Жане Агелу и американце Уильяме Голдмане – посты уже были. На этот раз речь пойдет об уроженце Нового Орлеана Эрнсте Джозефе Беллоке (1873 – 1949), который создал известную серию фотографий, вошедшую в историю под названием «Сторивиль».

Не секрет, что практически на всех подобных фотографиях изображены девушки с пониженной социальной ответственностью. Но между французским озорником Агелу и его американскими коллегами было одно принципиальное отличие. Первый занимался созданием так называемых «французских открыток», которые потом продавались большими тиражами. Соответственно, изображения подстраивались под вкусы публики. Голдман и Беллок были уважаемыми американскими джентльменами, которые снимали обнаженную натуру в качестве хобби. Поэтому их фотографии менее «гламурные», зато более документальные. Это, скорее, «рабочие будни», поэтому их не раз демонстрировали в музеях и публиковали в альбомах как исторический артефакт.

Эрнст Беллок родился в одной из самых уважаемых и состоятельных семей Нового Орлеана, рос в престижном французском районе, учился в элитном учебном заведении, после выпуска работал клерком или бухгалтером в разных конторах. Карьеру, правда, сделать не стремился, денег на жизнь денди и бонвивана и так хватало. Он носил бриллиантовую брошь, шикарные запонки, любил красные галстуки и шарфы (в России красные галстуки были негласным символом геев, но в Новом Орлеане это воспринималось лишь как броский аксессуар). В конце 1890-х он открыл фотостудию, где снимал обычные портреты, а еще довольно много снимал рекламу, промышленные объекты и тд. О том, что у него есть и другие фотографии, знали только друзья.

Время от времени Беллок брал камеру и отправлялся в самые «веселые» районы города. Наиболее известным из них был Сторивиль (Storyville). Беллок снимал опиумные притоны, кабаки, публичные дома. К сожалению, большая часть негативов была уничтожена, но часть все-таки уцелела. Некоторые изображения повреждены, а лица женщин затерты. Эксперты пришли к выводу, что их умышленно повредили, возможно, еще при изготовлении. Предполагаемым «вредителем» называют иногда самого фотографа, иногда его младшего брата. По иронии судьбы брат Леон был священником-иезуитом, который к творчеству брата относился более чем скептично. Женат Эрнст Беллок не был, детей не имел, в последние годы страдал деменцией. Из денди он превратился в потрепанного жизнью старика, который вместо пояса использовал простую веревку. Однажды он упал на улице, ударился головой и пару недель пролежал в больнице, никому не нужный и никем не посещаемый. Когда его личность установили, брату Леону о нем все-таки сообщили, но тот уже ничем не мог помочь. Через несколько дней Эрнст Беллок умер.

Так бы и сгинул Беллок в безвестности, если бы в 1967 году фотограф Ли Фридлендер случайно не купил в антикварной лавке набор негативов. Имя автора снимков установить удалось, но за давностью лет о его личности ничего не было известно. Это породило много слухов и мифов. Его описывали как сумасшедшего, горбатого, несуразного, страдающего гидроцефалией человека, этакого новоорлеанского аналога Тулуз Лотрека. Но позже исследователи опровергли эти утверждения. В 1970-х фотографии непарадного Нового Орлеана стали демонстрировать на выставках, печатать в художественных альбомах. Сейчас они хранятся в музеях, например в нью-йоркском Метрополитене.

Вот некоторые другие фото