Новогодняя история⁠⁠

Я тогда только-только понаехала в Москву. Не, не  так. Не с того начала.

Я работала врачом в отделении искусственной почки. Несколько лет. Дело свое знала хорошо, настолько, что пассионарий внутри меня требовал революции в умах моих пациентов: наверное, изменение отношения к самим себе с "я обреченно влачу существование" на "да у меня куча планов". Этот огонь я старалась поддерживать, насколько была способна: лига диализных пациентов региона, пикники, вечеринки, помощь в трудоустройстве (это почти невозможно, поскольку диализники - инвалиды 1 группы). Короче, завязла я в этом по самую хряпку. Я сама не заметила, что у меня больше ничего не осталось, кроме работы. А однажды огляделась и испугалась: замужем несчастлива, здоровье подпижживает (при том, что я молода), коллеги меня не любят, тряпушно добра и простодыра. Ёбнула депрессня, которую разрулила моя подруга: "Приезжай в Москву!", а я ей:"Да я ж ничего не умею, окромя..." А она мне: "Не можешь - научим, не хочешь - побьем."

И я, бросив все, приехала.

Потыкалась по профилю: диализные отделения, центры. Везде меня окатывали чисто московским "нет", снисходительно - отстраненным. И только в одном месте я получила "нет" аргументированное и человеческое. Было видно, что я понравилась, но все вакансии были заняты. Попрощалась, пошла дальше.

Я устроилась медицинским представителем в одной, тогда малоизвестной, фармкомпании. Было очень тяжело, зарплаты на житье и съем квартиры не хватало, но под задом был корпоративный автомобиль и я, не кидайтесь снежками, решила бомбить по ночам. Это было ужасно, не буду вдаваться в подробности. Уже-уже, перехожу к делу. 31 декабря 2007го. Я решила, до вечеринки с друзьями сделать несколько кругов по околотку в надежде бомбануть. Ехать было скучно и я написала смс-ку своей бывшей пациентке с поздравленьями и пожеланьями, а в ответ получила трагедию: погиб искусственный сосуд, которым часто заменяют изношенные вены диализных пациентов. Вот такой:

Эта конструкция стоила тогда тысячу долларов (может и сейчас, я не знаю), что для региона, в котором я работала было просто неподъемно. Дело даже не столько в деньгах, а в том, что продавались они только в Москве (сбор денег, заказ, посылка, операция - гигантское количество времени, которого, для диализника, нет). Я, развозя полупьяные тела в новогоднюю ночь, была в тяжком душевном раздрае - просто скинуть воспоминания о жизни, в которую я вложилась, было невозможно. И вдруг я осознала, что нахожусь в паре километров от отделения диализа, в котором заведующий отнесся ко мне по-человечески. И я решилась заехать. Не думала, что там вообще кого-нибудь застану.

Заведующий отделением возлежал на кушетке в ординаторской. Именно, возлежал. Напротив него, через стол, заставленный разносолами, возлежал другой врач. Они вели неспешную беседу, слегка выпивали (пациентов не было). Я, с видом отчаянно лихим, сказала, что товарищ Шнуров считает, что бухло побеждает и добро и зло, протягивая врачам пакет с выпивкой, которую я заготовила на новогоднюю ночь. Заведующий, обращаясь к своему коллеге, изрек: "И этого человека я не взял на работу!" Я объяснила цель моего появления: трагедия пациентки. Я спросила, может ли он мне продать протез, пусть в рассрочку. Он сказал:"Ну, что вы, конечно, нет, продать не смогу, но я могу подарить." Кажется, я ревела.

Вот. Как только заработала почта после новогодней комы, я отправила заветную коробочку страждущей. Операция прошла хорошо. Новогодняя ночь тоже, кстати: друзья поняли мой жест. Этого доктора я больше не видела: он умер, наверное, год спустя (я это узнала потом). А я осознала, что неспособна быть врачом, поскольку не умею провести грань между своей жизнью и жизнью пациентов. Бардак мне имя. Я стала счастливее, когда полностью сменила род деятельности. Зовите кота, несите лампу.