Непокоренные. VI. Неожиданные открытия. Часть 2.⁠⁠

Двадцать второго июня, на следующий после Посвящения день, Алексис прибыл в полупустое здание Академии Службы Империи в Высоком Секторе в начале девятого часа. Странная тревога терзала его с самого утра, несвойственные ему беспокойство и рассеянность.

- Доброе утро, Брант, – обогнал его на проходной Мастер Михаэль Рейн, светловолосый молодой человек высокого роста с пронзительными серовато-голубыми глазами, - не ожидал Вас сегодня видеть здесь, неужто решили в этом году отдать первенство Мастеру Оурману?

- Не думаю, - сухо отозвался Алексис, после приветственного кивка, - просто есть пара новичков, которых Даниел хочет разглядеть получше, потому и вызвался сегодня их сопровождать.

- Право, не могу представить, как Мастеру Оурману, с его-то неиссякаемой энергией, хватает терпения год за годом оставаться в Вашей тени, всегда вторым. Ему бы быть Первым Мастером в паре, например, с тем же Бернардом… - задумчиво пожал плечами Рейн.

- Не нам об этом говорить, Вы прекрасно знаете, - мягко, но решительно осёк коллегу Алексис. Вот ещё не хватало, чтоб он вслух высказывал свои сомнения относительно подобных вопросов. Хотя для Михаэля это сейчас нормально, его в октябре повышают до наставника, так что он рано или поздно действительно сможет решать, кому с кем работать. А вот Беллану Аккерсону, его нынешнему напарнику, судя по всему, придется брать на себя "воспитание" новичка, Мастера Виктора Бергена, которого ему назначат вместо Рейна, а такая перспектива едва ли могла порадовать хоть одного из Мастеров, руководящей первым курсом Средних.

Вот ведь сдались Михаэлю чужие дела…

Устало, словно не спав всю ночь, Алексис ввалился в свой кабинет, уже успевший раскалиться на утреннем солнцепёке, включил электрический чайник и тяжело опустился на кресло, пролистывая на экране компьютера страницы внутренних новостей.

В этом году не прошедших обряд было почти полтора десятка, четырнадцать, если быть точным, – крайне много, сколько давно уже не было. Предложить пересмотр образовательной программы? Или, нет, не его это дело, он пока лишь мастер – это не важно, что в его двадцать лет и «лишь мастером» стать, по-хорошему, невозможно, но, провалиться Империи, во-первых, не на «всех» ему ровняться, а во-вторых, надо же как-то вперед двигаться. Только должность наставника прежде следующей весны – прежде девятого апреля, когда ему стукнет двадцать один год, - все равно еще не получить, как ни старайся. Алексис устало сжал пальцами виски. Кажется, даже кондиционер, установленный на неполные 20 градусов, не спасал от этой удушающей жары, что плавила его и без того утомленный рутинной работой и постоянным недосыпанием мозг. Часы над входной дверью напротив его рабочего стола показывали десять – значит, он уже не один час не может толком включить голову и заняться, наконец, необходимыми делами. Может, он просто перегрелся, иначе, чем объяснить весь этот бред?

Алексис резко поднялся и сделал несколько кругов по комнате, не видя ничего вокруг себя, потом щелкнул зажигалкой, и закурил – прямо в помещении, не утруждая себя выйти – его кабинет, к нему за это не придерутся. Снова включил успевший остыть чайник и вернулся к креслу, распахнул форточку стеклостены, откуда его тут же обдало жаром плавящейся улицы, и почти сразу, после второй затяжки, смял сигарету в и без того полной пепельнице на подоконнике. Что-то внутри уравновесилось как по щелчку выключателя, и плечи Мастера как-то сами собой устало опустились, будто бы придавленные внезапно чем-то непосильно тяжелым. Он снова уставился на пепельницу, словно впервые в жизни увидев её, и, подавив вздох, перевернул в стоящее в углу возле стола мусорное ведро. Он разве когда-то прежде курил так много? И вообще, какого дикого с ним происходит? Молодой человек осознал внезапно, сколь безудержно зол был на самого себя, совершенно не понимая, в чем, собственно, причина этого его гнева. Что-то шло не так. Что-то шло не так уже несколько дней, а он совершенно не мог понять своим рассудительным, логически отточенным мозгом, что именно является причиной его постоянной раздраженности. Дело же не в тех четырнадцати идиотах, которые оказались недостойны звания гражданина Империи. Его они вообще не должны касаться, он же за них не в ответе… Однако стойкое ощущение, что он упускает что-то крайне важное, несмотря ни на что, уже не первый день не давало ему покоя. Алексис склонился к столу, обыкновенно безукоризненно чистому и убранному, но теперь непривычно беспорядочно заваленному документами, какими-то папками и проводами, и, небрежно сдвинув их в сторону, взял в руки тонкий телефон, набирая давно заученный наизусть номер, одновременно с тем запивая остывшим чаем очередную порцию анальгетиков почти уже без надежды, что они однажды помогут.

- Даниел?

- Привет, - голос напарника звучал более вопросом, нежели приветствием.

- Ну… как оно?

- Да как обычно. - Это недоумение или ему опять что-то кажется? – Нормально. Парни в сборе, мы в Высоком, всё основное уже почти закончили. У тебя что-то важное?

- Да нет, просто… - Святая Империя, что он несет?

- Слушай, если ничего срочного, я тебе перезвоню, когда закончу, хорошо? Или в Академии пересечёмся. Ты до которого часу там?

- Да, конечно… Я дождусь.

- Брант, ты из-за тех… Ну, тех?.. – Ясно, Оурман не может говорить в присутствии Средних мальчишек.

- И тех, и этих тоже. – Как-то безнадёжно махнул рукой Алексис, словно напарник мог видеть этот жест. – Ладно, перезвони, как сможешь.

- Всё под контролем. - С едва уловимым нажимом повторил Даниел, прежде чем повесить трубку, даже не попрощавшись. Кажется, после этого странного разговора Алексис почувствовал себя лишь еще бόльшим идиотом, чем чувствовал прежде. И какого дикого он сидит сейчас здесь, в горе никому не нужных, а, главное, ему самому глубоко ненавистных документов и личных дел, когда надо быть там, там вместо Даниела! Молодой человек снова тяжело опустился в своё кресло с высокой спинкой и, откинувшись, закрыл глаза, не зная, как унять тупое пульсирование, охватившее всю левую половину головы.

До начала учебного семестра меньше двух недель, а он совершенно не готов. В этом году вообще творилось что-то странное: прежде, все те недолгие два года, что он носил имя Мастера и работал в паре с Оурманом, документами, базами данных и прочей бюрократической галиматьей занимался с подавляющим преимуществом напарник, в то время как он, Алексис Брант, имел дело непосредственно с людьми, втолковывая в их, как правило, потрясающе пустые головы законы нового мира, которым отныне подчинится их жизнь – не самое благодарное, но уж точно куда более интересное занятие. Средние, конечно, вообще народ странный, но работать с ними ему всегда было интересно. Теперь же всё вдруг словно стало с ног на голову. Вот не хватало еще, чтоб и Первым Мастером действительно, как сказал Мастер Рейн, назначили теперь не его, Алексиса Бранта, а Даниела Оурмана... И будет он весь год тут сидеть, как завхоз, обрабатывая заявки о нуждах своих студентов. Даже и не «своих», а куда больше Даниела… Алексис подавил новый приступ раздражения, вспыхнувший на мгновение у него внутри. Да уж, прекраснейшая перспектива. Где-то там, за стеклостеной, через двор, в соседнем здании – рукой подать! – происходило что-то важное, что-то, где он непременно должен был присутствовать вместо того, чтобы теперь метаться по комнате как раненый медведь. Он, даже будучи мальчишкой, никогда себя не вел так неадекватно, дались же они все ему теперь… Может быть, он действительно слишком много думает о работе? Хотя как иначе? Алексис сжал зубы, что желваки выступили на его острых скулах, и, выпрямившись, взглянул на свой стол, как глядит перед битвой воин в глаза своему ненавистному противнику. Прокрутил неосознанным движением широкое кольцо Мастера на указательном пальце левой руки. Странно, но это вернуло молодому человеку чувство реальности, а долгожданный холод спокойствия вытеснил из груди непонятный и ненужный жар. Он – только здесь и сейчас, никаких «бы». И у него еще очень много работы.