Навоз, как средство от простуды (хроники пандемии) – Часть 39⁠⁠

На днях одна зефирная барышня снова обвинила меня в матерщине. По ее мнению, достаточно слова «идиот» для того, чтобы передать живую речь моих героев – студентов, доярок, деятелей науки и культуры, а также описать страну, которая на полном ходу катится к ебеней матери. Но я радуюсь, что барышня направила претензию мне, а не в правительственную комиссию по русскому языку. У новой комиссии и так много работы, нужно установить, как впредь писать: идти нахуй или на хуй. Слитно или раздельно. В Академии наук эту задачу до сих пор так и не решили.

Но не будем спорить о правописании, лучше вернемся в Новые Оглобли, где Женька Гишгорн, Петр Авдеич и студенты-укурки, сбитые с толку звонком Варвары Васильевны, решают, что делать.

«Кто ей позволил звонить из тюрьмы? – в недоумении спрашивал председатель, сидя за столом скрашенным бутылками и тарелками с закуской, - Сидела же тихо и не мычала. Откуда у нее телефон?».

«Это вторичные вопросы, - возражали студенты, - Сначала нужно понять, как мы поедем в Москву, и что означает взять с собой оборудование и лекарства.

Объяснимся. К этому времени арестованная за шпионаж Варвара Васильевна устала сидеть взаперти в камере Лефортово, ее деятельная натура не находила выхода, а тупые допросы выводили из себя. После вмешательства генерала Женькиной теще выдали телефон, и она немедленно позвонила в Новые Оглобли, потребовав от друзей срочно собираться и двигать в столицу «со всем барахлом». «Барахло» вызвало у собеседников в Новых Оглоблях определенное недоумение, на которое бывшая теща реагировала довольно резко.

«Вы же не коров сюда повезете! – громко шумело в мобильнике председателя тещиным голосом, - Что не понятно, звонодолбы? Берите лекарство и оборудование, - тут теща на секунду запнулась, - ..паяльник или утюг……что у вас там…..и мотайте сюда. Человеку нужно помочь. Не стоит у человека….. и не телефонный это разговор».

Долгая работа на ниве культуры, напомню, что Варвара Васильевна длительное время руководила районной самодеятельностью, всегда придает некую живость ее выражениям. В отличие от множества серых чиновников Женькина теща умеет облечь в слова свои яркие мысли.

Подумав, друзья решили, что в Москву нужно везти бочку навоза и сварочный трансформатор. Ванну для купания пациента можно найти и в столице.

«А как мы навоз перевезем через границу? – вдруг опомнился Женя, - Это вещество третьего класса опасности. Нас с ним не выпустят, а тем более не впустят в Россию».

Студенты быстро влезли в интернет и пробили, что по закону «О навозе Российской Федерации», физическими лицами ввоз и вывоз биоматериала в качестве товара, а также для личного пользования запрещен. Запрет был введен после того, как президент Владимир Путин сообщил, что Пентагон собирает биологические материалы россиян по всей стране. Теперь за президентом повсюду носят специальный горшок, куда он откладывает свои материалы. А вы, между тем, ходите на унитаз или в дырку, как пособники Пентагона.

Поняв, что коровьи отходы так просто в Россию ввезти не удастся, друзья стали решать проблему привычным способом, возбуждая кору головного мозга. Приняв пол-литра стимулятора, стали выдумывать разные идеи.

«Я слышал, что какой-то якутский колхозник лепит памятники из навоза, - неожиданно вспомнил Женька, - Зимой заморозит и лепит весь год……..танки, пулеметы, орудия……Шойгу к нему приезжал, интересовался».

«Зачем Шойгу танки из говна?», – не понял Петр Авдеич.

«Зачем, зачем…..для маскировки, - пояснил Женька, - Наставят таких танков среди настоящих, противник и не знает, по ком стрелять. Зря расходует боеприпасы. А настоящие танки потом выскочат из навоза ….с пехотой в противогазах ……- противник бежит».

«Психиатрическая атака, как в фильме «Чапаев», - поддержали Женю продвинутые студенты.

«Тогда давайте слепим Шойгу из навоза, типа, подарок министру от белорусского крестьянства, - предложил Авдеич, - У нас клубный художник лепит по пьяни и не такое».

«Может лучше Лукашенко слепить, будет подарок от всего белорусского народа, - включились студенты, - Лукашенко точно пропустят в Россию, к брату Путину».

«Лучше сделаем памятник Союзному государству Белоруссии и России, - вдруг предложил Женя, - Стоят такие Путин и Лукашенко, а между ними Шойгу. И напишем: Вместе навеки. Говна на всех хватит».

Идею одобрили, скрепив звоном граненых стаканов.

Сколько живу, столько и удивляюсь стимулирующим эффектом крепких спиртных напитков. Ничто так не поднимает настроение и инициативу народа. Некоторые утверждают, что алкоголь убивает либидо. Чушь абсолютная! Сам проверял.

Сельский художник Трифон Мухин – единственный, в силу профессии, интеллигент на деревне воплощал в жизнь творческие замыслы колхозного идеолога Аллы Степановны. Белыми буквами на красном кумаче Трифон призывал сельчан к росту молочных надоев, увеличению урожайности зернобобовых и корнеплодов. Кроме призывов в обязанности Трифона входило поддерживать в вечнозеленом состоянии памятник войну-освободителю на въезде в деревню. На юбилейные даты освободителя красили серебрянкой, но это стоило дорого. Когда краска лупилась, слезая клочьями с война, Трифон восстанавливал памятнику первозданный зеленый вид.

Когда-то давно, после училища, наполненный романтическим энтузиазмом, Трифон приехал в Новые Оглобли, чтобы в пейзажах увековечить тему родной природы. Он мечтал писать обнаженных доярок на фоне цветущих лугов и с коровами на заднике. В мыслях он видел полотна, где железные кони рвут еще мерзлую почву, выворачивая наизнанку нутро земли. Холодная сталь металла и белая плоть служили концептуальными ориентирами юного Трифона.

Но, столкнувшись с колхозной реальностью, молодой художник впал в тоску и запил. Несколько раз, когда творческому порыву удавалось пробить завесу депрессии, Трифон энергично брался за дело. Один из таких порывов закончился скульптурой Ленина, созданной из местных материалов: глины и палок. Владимир Ильич занял четвертое место на районном конкурсе, где разыгрывали три путевки на областные соревнования. Не попав в областной центр, Ильич еще простоял какое-то время перед колхозным правлением, и в конце жизни упокоился в углу за сараями.

Последний по времени художественный порыв привел Трифона в морозильник к студентам. Расширив вместе с укурками границы сознания, Трифон воспользовался акриловой красной, чтобы раз и навсегда изменить цвет война-освободителя. Наложенный на серебрянку (дело было в канун юбилея), акриловый краситель дал ярко-розовый цвет, который надолго останется в памяти земляков. Розовый воин ярко горел в темноте, как маяк, освещая селянам дорогу домой.

Этот художественный эксцесс лишил Трифона уроков рисования в сельской школе. Дирекция посчитала, что розовый цвет является активной гей-пропагандой и отлучила художника от занятий. Теперь рисование в школе за неимением лучшего преподает заведующий хозяйством. Алла Степановна поначалу тоже хотела заменить художника на завхоза, однако кривые буквы последнего напомнили идеологу художников-формалистов. Скрепя сердце, Алла Степановна оставила Трифона в своем подчинении.

Выслушав предложение друзей, Трифон Мухин заявил, что лепить памятник Союзному государству из навоза – плагиат и моветон. Подумав, он взамен предложил заморозить навоз.

«Вырублю лидеров изо льда, - объяснил Мухин, - молотком и зубилом».