Народ-победитель и немецкие военнопленные в 1945–1947 гг
В последние годы в современной науке широко рассматривается вопрос о военнопленных, но в большинстве источников спектр обсуждаемых проблем достаточно узок. Пленные рассматриваются как солдаты и офицеры противоборствующих сторон, а не как люди.
Открытие части архивов ,в последнее время, поставило перед учеными и исследователями целый ряд новых проблем и тем. По нашему мнению, к таким «новейшим открытиям» можно отнести и тему военнопленных Второй мировой войны. Она многоаспектна, в небольшой статье нельзя даже обрисовать всю ее проблематику. Именно поэтому мы остановимся на одной стороне вопроса — отношении народа-победителя к пленным на территории Советского Союза
в 1945–47 годах.
После капитуляции Германии все военнослужащие вермахта и армий-союзников в советской зоне оккупации были объявлены военнопленными. Каждый день к границам СССР, а затем вглубь страны, отправлялись из спешно созданных сборных лагерей десятки эшелонов с подневольным контингентом. Сбылось высказанное еще в ноябре 1943 года на Тегеранской конференции намерение Сталина использовать после победы в народном хозяйстве Советского Союза по меньшей мере четыре миллиона немцев.
На советских просторах формировался второй подневольный «архипелаг» — Главное управление по делам военнопленных и интернированных НКВД СССР (ГУПВИ). К январю 1946 года в его ведении находилось 267 производственных лагерей с 2112 лагерными отделениями, 392 рабочих батальона и 178 специальных госпиталей1 , в которых содержались немцы, австрийцы, венгры, румыны, итальянцы, чехи, словаки, голландцы, финны, датчане и представители других европейских народов. После разгрома Квантунской армии к ним добавились японцы, китайцы, корейцы.
Большинство из них находилось в советском плену до 1948– 1949 гг., когда завершилась массовая репатриация на родину, а направленные в режимные лагеря ГУЛАГа — до середины 50‑х годов.
К вопросу о численности немцев в советском плену ученые историки подходили неоднократно и с различных точек зрения. Германские историки, а с ними и многие наши исследователи, сейчас
придерживаются того мнения, что в плену оказалось 3,2 млн немецких солдат и офицеров, домой не вернулось свыше 1,1 млн человек.
Хотя объявлять закрытым этот вопрос еще рано. Из докладной записки министра внутренних дел С. Круглова товарищам И. В. Сталину, В. М. Молотову, Л. П. Берии, Г. М. Маленкову, А. И. Микояну, Л. М. Кагановичу, Н. А. Булганину «Об итогах работы с военнопленными и интернированными» от 24 мая 1950 г. видно, что репатриировано в Германию всего 1 939063 немца4. Но практически аналогичная цифра звучала у В. М. Молотова в сообщении ТАСС от 15 марта 1947 г. Значит, что за три года случаев смертности среди немецких военнопленных не было?5Факты опровергают это. Таким образом, точные цифры до сих пор не установлены, а нам придется придерживаться мнения большинства исследователей.
3,2 миллиона и 1,1 миллиона… Эти цифры поражают масштабностью человеческой трагедии. Что мы знаем об этих миллионах, об их судьбе, жизни в плену? Еще очень и очень мало.
Военнопленные работали на заводах, в угольной и горнодобывающей промышленности, на лесозаготовках. Их силами возводились цеха промышленных предприятий, прокладывались железнодорожные пути, строились дома. Жизнь же в лагерях строго регламентировалась
приказами и инструкциями НКВД: распорядок дня (приказ №35 от 8 марта 1945 г.), вещевое довольствие (приказ №001286 / 0023 от 19 октября 1944 г.), расчет питательного рациона по трем категориям пленных (приказ №00540 от 19 мая 1945 г.), установление групп трудоспособности (инструкция №28 / 7309 от 17 июля 1942 г. и приказ №0249 от 29 сентября 1945 г.), развлечения и культурные программы, политучёба.
Но реальная действительность резко отличалась от документальной базы. В лагеря тыловых районов прибывали измождённые люди, за плечами которых были многодневные, изматывающие марши в сборные пункты, долгий путь в вагонах. Запланированные для них
продовольственные фонды не реализовывались в полном объеме, а многие продукты не поставлялись вообще6. В большинстве советских лагерей сложилась поистине катастрофическая обстановка, вызвавшая массовую заболеваемость и смертность военнопленных, особенно зимами 1945 / 46 и 1946 / 47 г. Это было отмечено в приказе
№74 Министерства Внутренних Дел от 11 апреля 1946 г. «О создании комиссий для тщательной проверки работы лагерей МВД и принятия мер по ликвидации недочетов с целью снижения смертности среди военнопленных»:
Физическое состояние и цифры смертности среди военнопленных за 3‑ю декаду марта 1946 года по лагерям <…> по‑прежнему неудовлетворительны. Эти лагеря не выполняют указания Министерства внутренних дел СССР о снижении смертности, которая продолжает оставаться на недопустимо высоком уровне и в распоряжении министра внутренних дел за №20 от 27 января
1947 г. «О сохранении физического состояния военнопленных»:
В декабре 1946 года и в январе 1947 года физическое состояние военнопленных, содержащихся в лагерях МВД, резко ухудшилось, увеличились заболеваемость и смертность. Такие факторы, как зима и сокращение норм продовольственного снабжения, создали дополнительные трудности в работе лагерей. Казалось бы, что министры внутренних дел и начальники УМВД должны были своевременно сделать выводы из создавшегося положения и принять экстренные меры к недопущению ухудшения физического состояния контингента.
В первую очередь от Вас требовалось точное выполнение приказов и директив МВД СССР по вопросам содержания, питания, трудового использования и медико-санитарного обслуживания военнопленных. <…> Однако практика показала, что некоторые МВД — УМВД не выполняют директивные указания <…> МВД СССР вынуждено признать положение крайне тревожным и не может дальше мириться <с этим> Прошу понять, что мы в настоящее время не можем допустить
какого‑либо ухудшения физического состояния военнопленных и роста заболеваемости и смертности среди них.
Что же происходило в это время в стране, почему отмечалось увеличение смертности и ухудшение в содержании пленных в лагерях?
Попробуем проанализировать политическую и экономическую ситуацию в Советском Союзе в этот период.
Великая Отечественная война привела к огромным людским потерям и небывалым разрушениям, вызванным военными действиями и оккупацией. В особенно тяжелом положении оказалось сельское хозяйство. Засуха 1946 г. в зерновых районах России, Украины, Молдавии усугубила положение в стране. Начался голод. Но советские чиновники в служебной переписке избегали употреблять само понятие «голод», заменяя его на близкие по смыслу слова типа «недоедание».
Только высшее руководство Советского Союза в своих докладных записках пользовалось прямым языком. Для информирования Сталина особенно часто подбирали документы из тех местностей — Молдавия, Измаильская, Воронежская, Сталинградская области, — где голод свирепствовал особенно сильно.
Л. П. Берия — И. В. Сталину, 31 декабря 1946 г.:
Выдержки из писем, исходящих от населения Воронежской и Сталинградской областей с жалобами на тяжелое продовольственное положение и сообщениями о случаях опухания на почве голода. В ноябре и декабре с. г. в результате негласного контроля корреспонденции Министерством государственной безопасности СССР зарегистрировано по Воронежской области 4616 таких писем и по Сталинградской — 32759
Выдержки из писем по Сталинградской области. Собрано начальником отдела «В» МГБ СССР М. Грибовым:
23 ноября 1946 г. «Жить так дальше невозможно. Плановый
хлеб задерживают по три дня, коммерческого совсем нет.
Мы еле‑еле таскаем ноги. Народ ходит голодный, некоторые
пухнут» (Ильковская, г. Сталинград, СТЗ, д. 606 — Баранниковой А., Воронежская обл., ст. Батурлиновка)»
29 ноября 1946 г. «Я продал все, чтобы спасти жизнь. Больше
продавать нечего, остается одно: или умереть, или решиться на что‑то, иначе гибель. Я уже начинаю пухнуть. Мне не страшна тюрьма, ибо там я могу получить кусок хлеба.»
(Мурнило, г. Сталинград, трамвайный парк — Александровой Л., Псковская обл., Островский р-н, д. Мерзляки)»
Жизнь людей того времени находилась под полным контролем Министерства государственной безопасности. Поэтому учитывались практически все случаи смертности людей от голода, вплоть до точного количества трупов, обнаруженных на улицах, дорогах, в поле.
Но обсуждать все эти факты категорически запрещалось, «неосторожные» люди уличались МГБ в антисоветской пропаганде. Не ставили правильные диагнозы, не делились своими выводами о здоровье населения медики, из боязни все тех же обвинений в «антисоветской пропаганде». И для правительства через год проблема «потеряла» свою остроту — не признавались даже себе, что голод в стране продолжается после 1947 г.
В то же время в создавшейся обстановке руководство Советского Союза использовало засуху 1946 г. для применения жестких методов продразверстки, заставив колхозы и совхозы сдать государству 52 % урожая: то есть больше чем в годы войны. Осенью того же года сняли
с карточного снабжения 28 млн рабочих и членов их семей, живших в сельской местности. Началось бегство селян в крупные населенные пункты, нелегально — в административные центры (которые были закрыты для сельских жителей). Это породило всплеск инфекционных
болезней, в том числе тифа.
Помощь со стороны правительства голодающим всё же оказывалась, хотя и минимальная — на нее израсходовали не более половины продовольственного резерва страны, уже осенью 1947 г. опять пополнив запасы зерна на 80–90 %.
Откликнулся на тяжелое положение в СССР и Международный комитет Красного Креста (МККК). Но его деятельность в годы Второй мировой войны воспринималась советским руководством крайне негативно. Уже в начале Великой Отечественной Сталин просто проигнорировал многие предложения этой международной организации.
Вот и в 1947 году Советский Союз искал причину отказа от помощи, так как это могло было быть использовано Западом «для демагогической пропаганды», и с 1 июля продемонстрировал, что способен сам оказывать помощь тем, кто в ней нуждается. В ответ на просьбы со стороны Болгарии, Румынии, Польши, Чехословакии в эти и другие страны в 1946–1947 гг. из СССР было отправлено 2,5 млн т зерна.
Голод, охвативший всю страну в первые годы после войны, способствовал и росту преступности. Нередко к «преступникам» причислялись просто голодные люди, искавшие себе пропитание на зимних полях. Законы, принятые летом 1947 г. — «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества» и «Об усилении охраны личной собственности» — превзошли по своей жестокости Закон от 7 августа 1932 г., прозванный в народе «законом о пяти колосках». В кратчайший срок суды провели сотни и тысячи показательных процессов. По неполным данным, осенью 1946 года было осуждено за хищение хлеба 53369 человек, из них 36 670 человек (68,7 %) приговорены к лишению свободы. Среди осужденных женщины с малолетними детьми, следовавшими вместе с ними по этапу, составляли около 50 %. ГУЛАГ превращался в огромную камеру матери и ребенка.
Таким образом, положение Советского Союза в 1945–1947 гг. характеризуется следующими моментами:
1. Разруха и засуха спровоцировали голод.
2. Голод усугубился политикой советского руководства, цель которой состояла в том, чтобы усмирить голодом народ, ждавший перемен
к лучшему, и таким способом уйти от решения проблемы острого дефицита продовольствия в стране, списав все потери на засуху.
3. Голод спровоцировал огромную волну преступности. В лагеря
попадали не только взрослые, но и дети. Лагерь и тюремная психология, господствовавшая там, нравственно калечили детские души. В общество возвращались закрепощенные люди, не знавшие лучшего и не хотевшие жить иначе, чем по «воровским законам».
4. Экономика страны срочно нуждалась в изменениях и улучшении, что пытались сделать с помощью дешевой и «подневольной» рабочей силы (карточная система, запрет покидать сельские районы, привлечение военнопленных и пр.).
5. Международное положение страны все более и более формировалось политикой «железного занавеса» и «холодной войны».
На фоне такой политической и экономической ситуации в СССР отбывали неизвестный им срок в советских лагерях иностранные военнопленные, разбросанные в основном по крупным административно-хозяйственным регионам. По-разному сложились судьбы тех, кому
посчастливилось пережить плен и вернуться к себе на Родину. Многие испытывали настоятельную потребность рассказать об увиденном и пережитом в далекой и загадочной стране. Нельзя не признать, что их оценки и наблюдения часто образны и точны. Но главное даже не это, стоит обратить внимание на изменение немецких взглядов
на русский народ в течении Великой Отечественной войны, на даты написания воспоминаний (1945–1946 гг. — в Союзе голод), и сразу испытываешь невольное чувство гордости и уважения к нашим прародителям. Вот несколько воспоминаний о различных эпизодах, случившихся
с немцами в советском плену.
Это случилось летом 1946 года. Нашей бригаде выдали мешки, и она получила задание собирать для кухни крапиву и лебеду. Дорога вела через маленькую деревушку. В этой деревушке около заборов, изгородей и кустов «овощи» росли в огромном количестве. Мы усердно принялись за работу и наполняли мешки один за другим. Из одного домика вышла пожилая русская женщина и спросила, зачем мы обдергиваем растения. Когда мы ей ответили: «На кухню надо. Кушать»,
она сразу повернулась и зашла в дом. Но скоро она вышла обратно и принесла из того немногого, что имела сама, хлеб и молоко. Неожиданно мы заметили, что она плачет и вытирает слезы фартуком. Мы узнали, что ее муж и два сына погибли на войне от немецких пуль. Мы смутились, но и поняли сразу, что эта матушка выполняет перед нами высшее человеческое
действие. (Кемеровская область, июль 1946 года.)
Однажды холодным январским утром мы стояли, стуча зубами, с нашими лопатами на рельсах. У меня были разорваны рукавицы, и я был вынужден, чтобы согреть руки, постоянно отставлять лопату в сторону. Неожиданно ко мне подошла молодая женщина, которая, очевидно, уже некоторое время наблюдала за мной. Она торопливо сняла свои красивые, белые рукавицы из шерсти, сунула их мне в руки с выражением глубочайшего сострадания на лице и, взяв голыми руками свой багаж, пошла прочь, прежде, чем я смог выговорить слова благодарности. (Ленинградская область, январь 1946 года.)
Следует отметить, что немецкие офицеры и солдаты, попавшие в советский плен, поначалу испытывали шок, ведь нацистская пропаганда постоянно запугивала их тем, что пленение будет означать насильственную смерть — Красная Армия не берет пленных. Влияние нацистской пропаганды усиливал и давно прижившийся в западноевропейских странах стереотип о «русском варварстве». Способствовало росту страха и не подписание Советским Союзом Женевской конвенции об обращении с военнопленными от 27 июля 1929 г. (данный факт отразился в роковой степени на судьбе советских пленных в Германии), что повлекло за собой определенную дискредитацию СССР в глазах мирового общественного мнения.
Но в отличие от Германии советское руководство пыталось соблюдать требования Конвенции 1929 года. Согласно ряду приказов НКВД за 1941–1953 гг. пленным определялось денежное содержание на время нахождения в лагерях-распределителях в зависимости от их воинского звания, медицинское обслуживание, в месяц полагалось три выходных, зарплату выдавали через администрацию лагеря на руки с учетом вычетов за содержание, отводились специальные земли для подсобных хозяйств (директива №174 от 27 сентября 1945 г.),
власти заботились о подготовке лагерей к зиме (приказание №188 от 14 сентября 1945 г.).
Все лагеря работали по принципу самоокупаемости и самофинансирования, поэтому значительная часть зарплаты пленных шла на содержание их же самих, лагерного персонала, на различные хозяйственные нужды. Другим источником финансовых поступлений были
дотации со стороны различных министерств.
Во время пребывания военнопленных на территории нашей страны особое внимание уделялось их идеологической и психологической обработке. Для этого в каждом лагере имелся политический отдел, через который шла и антифашистская работа. Но стать учащимся
антифашистской школы можно было только после довольно жесткого отбора. В лагерях читались лекции — «СЕПГ — подлинный защитник интересов немецкого народа», «Советская Армия — армия освободительница». По радио ежедневно знакомили со статьями, напечатанными в «Правде» и «Известиях». На немецкий язык переводили советские книги для лагерных библиотек. Несмотря на это военнопленные с трудом усваивали коммунистические и антифашистские идеи, особенно офицерский состав.
Безусловно, отношение в Советском Союзе к немецким военнопленным на разных этапах войны и после ее окончания было неоднозначным (как и у немцев к русским) — от крайне негативного
до дружелюбного. И пленные не были гарантированы от разного рода противоправных действий, как и сами могли отличаться жестокостью (директива №241 от 15 октября 1946 года). История плена и лагерной системы, как отмечает доктор исторических наук М. Е. Ерин, является историей человеческих страданий, взаимоотчуждения, озлобленности. Это время выживания в экстремальных условиях.
Когда в Германию стали возвращаться первые военнопленные из советских лагерей, они рассказывали о своей жизни в России не только страшные вещи. Многие из них признавались тогда, что там они получали весьма скудный продовольственный паек, но местные жители
находились еще в более худшем положении и порой вели полуголодное существование24.
Фельдмаршал Паулюс, командовавший 6‑й немецкой армией во время боев за Сталинград, был вызван в качестве свидетеля на Нюрнбергский процесс. После дачи показаний Паулюса перехватил немецкий корреспондент Хейдеккер и спросил о том, как живется германским военнопленным в нашей стране.
— Хорошо, — коротко ответил Паулюс.
— Хорошо? И даже вашим? Сталинградским? — удивленно переспросил корреспондент.
Паулюс посоветовал корреспонденту написать в своей газете, что немецкие военнопленные в России обеспечены гораздо лучше, чем русские дети.
По подсчетам историков и специалистов, от голода и связанных с ним болезней в Советском Союзе в 1946–1947 годах умерло около миллиона человек, причем в основном сельского населения.
Ведущей психологической установкой на тот момент была задача приспособиться к мирной жизни, вписаться в нее, научиться жить по‑новому. Какое бы то ни было противостояние, в этой ситуации исключалось, даже с бывшим противником. Но доминирующие тенденции
в настроениях «на жизнь после войны» у немцев и русских были диаметрально противоположными. Для немцев характерна общая депрессия, апатия, психологическая усталость от экстремальности, перенапряжения последних лет войны, утраты идеалов, проигрыша в войне, наступившей экономической разрухи и оккупации. Несмотря на такую же
психологическую усталость, так как война велась на пределе физических и моральных сил, для русского народа наступили времена общего праздника, пика духовного подъема общества, общая победа принесла надежды на перемены к лучшему, а общие трудности сближали людей.
Шел поиск стратегии выживания — индивидуально и совместно. В этом отношении и перед русскими, и перед немцами стояли как будто бы одни задачи. Именно поэтому и отмечаем мы факты взаимопомощи между бывшими смертельными врагами сразу после войны.
П Р И Л О Ж Е Н И Я:
1. Приказ заместителя народного комиссара внутренних дел СССР
№35 народным комиссарам внутренних дел союзных и автономных
республик, начальникам УНКВД краев и областей о необходимости
соблюдения строгого распорядка дня.
8 марта 1945 г.
Секретно
Установлено, что в лагерях НКВД для военнопленных не выполняется указание НКВД СССР о строгом распорядке дня, при котором военнопленные должны иметь восьмичасовой непрерывный сон. Эти нарушения приводят к резкому ослаблению военнопленных и сокращению количества выводимых на работы.
Предлагается:
1. По каждому лагерному отделению установить твердый распорядок дня, обеспечивающий предоставление военнопленным восьмичасового непрерывного сна.
2. Отдаленность лагототделений от мест работ при пешем переходе должна быть не более 5 километров. Время, потраченное на пешей переход свыше 3 километров, должно засчитываться в рабочее время.
При отдаленности работ свыше 5 километров хозорганы обязаны предоставить за свой счет транспортные средства. Соответственно с этим пересмотрите объекты и виды работ, обслуживаемые лагерями.
3. Организовать выдачу питания военнопленным в лагерях и на производстве с минимальной затратой времени и не допускать длительных перерывов в питании военнопленных в течении дня.
4. Сократить время, затрачиваемое на утренние и вечерние поверки, установив не более 30 минут для производства двух поверок. Поверки производить по баракам.
5. Размещение в бараках производить по сменам и обеспечить военнопленным покой в период отдыха и сна, строго соблюдая установленный распорядок дня.
Для проведения указанных мероприятий направьте в лагеря и лагерные отделения работников НКВД — УНКВД и об исполнении донесите НКВД СССР не позднее 20 марта 1945 года.
Заместитель народного комиссара внутренних дел СССР комиссар
госбезопасности 2 ранга КРУГЛОВ.
Цитируется по книге «Русский архив. Великая Отечественная война. Иностранные военнопленные Второй мировой войны в СССР».
М., 1996. С. 159–160.
2. Приказ народного комиссара внутренних дел СССР и начальника тыла Красной Армии №001286 / 0023 о порядке обеспечения вещевым имуществом.
19 октября 1944 г.
Сов. секретно.
В соответствии с постановлением ГКО за №6725сс от 14 октября
1944 года «Об упорядочении трудового использования и повышении производительности труда военнопленных» приказываем:
1. Снабжение военнопленных вещевым имуществом с 15 октября
1944 года возложить на Главное интендантское управление Красной
Армии по заявкам УВС НКВД.
2. Установить следующие нормы вещевого имущества из расчета
на каждого военнопленного на год:
1 шапка-ушанка 1 штука на зиму
2 пилотка 1 штука на лето
3 шинель или ватная куртка 1 штука
4 телогрейка 1 штука на зиму
5 шаровары ватные 1 штука на зиму
6 гимнастерка летняя 1 штука
7 шаровары летние 1 штука
8 белье нательное 2 пары
9 полотенце 2 штуки
10 портянки летние2 пары
11 портянки теплые 1 пара
12 обувь суррогатированная или отремонтированная 2 пары
13 валенки 1 пара в холодных районах
14 рукавицы или теплые перчатки 1 пара
3. Отпуск вещевого имущества лагерям военнопленных производить за счет трофейного обмундирования и отремонтированного вполне годного к носке красноармейского обмундирования. Нательное белье и полотенце отпускать новые <…>.
Заместитель народного комиссара внутренних дел СССР комиссар
госбезопасности 2 ранга КРУГЛОВ
Начальник тыла Красной Армии генерал армии ХРУЛЕВ
Цитируется по книге «Русский архив. Великая Отечественная война. Иностранные военнопленные Второй мировой войны в СССР».
М., 1996. С. 149–150.
3.Приказ народного комиссара внутренних дел СССР №00540 об изменении норм продовольственного снабжения для военнопленных.
19 мая 1945 года.
Сов. секретно.
В соответствии с постановлениями ГКО №3124сс от 5 апреля 1943 года, 6725 от 14 октября 1944 года и 7946сс от 29 марта 1945 года об упорядочении трудового использования и повышения производительности труда военнопленных приказываю:
1. Ввести в действие объявляемые при этом нормы продовольственного снабжения военнопленных (приложения 1, 2, 3, 4, 5)
1 — рядовой и младший офицерский состав военнопленных,
основная.
2 — для военнопленных, больных дистрофией.
3 — для общегоспитальных больных военнопленных.
4 — для военнопленных генералов.
5 — не печатается.
П Р И Л О Ж Е Н И Е №1:
НОРМА №1 (основная) СУТОЧНОГО ДОВОЛЬСТВИЯ ВОЕННОПЛЕННЫХ РЯДОВОГО И МЛАДШЕГО ОФИЦЕРСКОГО СОСТАВА, СОДЕРЖАЩЕГОСЯ В ЛАГЕРЯХ И ПРИЕМНЫХ ПУНКТАХ НКВД (на одного человека в день в граммах):
№ Наименование продуктов Количество
1 Хлеб ржаной из муки 96 % помола 600
2 мука пшеничная 2 сорта 10
3 крупа разная 90
4 макароны, вермишель 10
5 мясо 30
6 рыба 100
7 сало или комбижир 15
8 растительное масло 15
9 томат-пюре 10
10 сахар 17
11 чай суррогатный 2
12 соль 30
13 лавровый лист 0,2
14 перец 0,3
15 уксус 2
16 картофель 600
17 капуста квашенная и свежая 170
18 морковь 45
19 свекла 40
20 лук репчатый 30
21 коренья, огурцы 35
22 мыло хозяйственное
(в месяц для всех надобностей) 300
Примечания:
<…> 2. Для ослабленных военнопленных норма сахара, жиров,
картофеля и овощей увеличивается на 25 % <…>.
3. Для военнопленных, занятых на тяжелых физических работах
у хозорганов и в лагерях, норма сахара, жиров, картофеля и овощей увеличивается на 25 %. Хлеб выдается в зависимости от выполнения норм:
для вырабатывающих до 50 % установленной для военнопленных
нормы 650 гр
для вырабатывающих от 50 % до 80 % установленной для военнопленных нормы 700 гр
для вырабатывающих от 80 % до 100 % установленной для военнопленных нормы 7 50 гр
для вырабатывающих от 101 % и выше установленной для военнопленных нормы 800 гр
8. При исчислении норм выработки для выдачи хлеба и дополнительного питания (второго горячего блюда) для физически неполноценной рабочей силы из военнопленных применяются поправочные коэффициенты:
для 2‑й категории труда— снижение на 30 %, для 3‑й категории труда — снижение на 50 %, и за 100 % считается установленная врачебнотрудовой комиссией пониженная трудовая норма. <…>
Начальник ГУВС НКВД СССР генерал-лейтенант интендантской
службы ВУРГАФТ
Начальник ГУПВИ НКВД СССР генерал-лейтенант КРИВЕНКО
Цитируется по книге «Русский архив. Великая Отечественная война. Иностранные военнопленные Второй мировой войны в СССР». М., 1996. С. 187–192.
4. Приказ народного комиссара внутренних дел СССР №0249
о введении в действие «Положения о трудовом использовании
военнопленных»
29 сентября 1945 года
Секретно.
<…>
II. Распределение военнопленных на работах:
12. В соответствии с физическим состоянием военнопленных врачебно-трудовые комиссии устанавливают три категории трудоспособности: к первой категории относятся военнопленные, годные для любых физических работ, независимо от их тяжести, ко второй категории относятся военнопленные, годные к труду средней физической тяжести, к третьей категории относятся военнопленные, годные только к легкому труду.
Примечание: Инвалиды исключаются из баланса рабочей силы
<…>
13. Военнопленные 1‑й и 2‑й категорий труда, как правило, используются только на производстве (предприятиях и стройках, наравне с вольнонаемными рабочими). Военнопленные 3‑й категории труда используются только на легких физических работах в качестве лагобслуги в пределах утвержденного лимита, а также на легких производственных работах хозоргана со снижением норм выработки на 50 %.
III. Режим рабочего времени:
15. Длительность рабочего дня для военнопленных 1‑й и 2‑й категорий труда устанавливается та же, что и для вольнонаемных рабочих, работающих в той же отрасли труда. Для военнопленных 3‑й категории труда длительность рабочего времени не должна превышать 4–6
часов<…>
Заместитель народного комиссара внутренних дел СССР генералполковник ЧЕРНЫШОВ
Цитируется по книге «Русский архив. Великая Отечественная война. Иностранные военнопленные Второй мировой войны в СССР».
М., 1996. С. 250–253.
5. Директива народного комиссара внутренних дел СССР №174
народным комиссарам внутренних дел республик, начальникам
УНКВД краев и областей об оформлении отвода земель для подсобных хозяйств лагерей НКВД для военнопленных.
27 сентября 1945 года.
Приказом НКВД СССР №310 1945 года закрепление земель
для развертывания подсобных хозяйств лагерей НКВД для военнопленных должно быть закончено в августе 1945 года. НКВД Украинской, Белорусской ССР, УНКВД по Ростовской, Воронежской, Чкаловской, Сталинградской и Саратовским областям, Краснодарскому
и Ставропольскому краям сообщили о закрепление земель за лагерями и приняли меры к расширению посевных площадей с целью полного удовлетворения нужд лагерей в овощах и картофеле и других сельскохозяйственных продуктах. Остальные НКВД республик и УНКВД
краев и областей до настоящего времени не разрешили полностью вопроса о закреплении земель за лагерями НКВД для военнопленных и вместо практического осуществления приказа НКВД СССР направляют различного рода заявки на сложные сельхозмашины из расчета
создания хозяйств, базирующихся на механическом тягле, игнорируя местные возможности — конное тягло и ручной труд военнопленных.
Перед НКВД СССР поставлена задача начиная с 1946 года плановую
потребность в овощах и картофеле военнопленных удовлетворять
на 100 % за счет получения их в подсобных хозяйствах.
В связи с указанным предлагаю:
1. <…> оформить через местные организации отвод земель. <…>
2. <…> к 15 октября 1945 года сообщить об его выполнении. <…>
При организации подсобных хозяйств лагерей НКВД для военнопленных на получение в централизованном порядке тракторов и прицепного к ним инвентаря в 1945–1946 годах не рассчитывать.
Заместитель народного комиссара внутренних дел генералполковник ЧЕРНЫШОВ
Цитируется пол книге «Русский архив. Великая Отечественная война. Иностранные военнопленные Второй мировой войны в СССР»,
М., 1996. С. 245–246.
6. Приказание народного комиссара внутренних дел СССР №188 народным комиссарам внутренних дел республик, начальникам УНКВД краев и областей о подготовке лагерей НКВД для военнопленных к зиме.
14 сентября 1945 года.
Учитывая исключительную важность своевременной подготовки
лагерей НКВД для военнопленных к зиме, народный комиссар приказал всемерно форсировать эти работы, обеспечив военнопленных
нормальным размещением, теплым обмундированием, продовольствием и топливом, все работы по подготовке лагерей к зиме закончить к 1 ноября 1945 года. В случае необходимости воздействовать
на хозорганы обращайтесь за помощью в ЦК КП (б) республик, крайкомы и обкомы. О ходе подготовки к зиме представить НКВД СССР внеочередное донесение к 1 октября 1945 года. Очередные донесения представить в сроки, предусмотренные распоряжением НКВД СССР
№138 1945 года. Докладные записки о полной готовности лагерей
к зиме представлять по мере окончания работ, не позднее 1 ноября
1945 года.
Заместитель народного комиссара внутренних дел СССР генералполковник ЧЕРНЫШОВ
Цитируется по книге «Русский архив. Великая Отечественная война. Иностранные военнопленные Второй мировой войны». М., 1996.
С. 240–241.