Можно не верить
Внимание. Возможно тяга у опиоидных зависимых. При появление тяги, прогнать, если не получается обратится за помощью!!!
Поехали).
Я продолжаю этот долгий путь вниз. Так хочется подальше отползти от края, прекратить это медленное выгорание.
Это похоже то на пожары, что бушуют в моей голове и груди, то на медленное гниение в компостной яме. Хочется кричать, но этот крик никто не услышит, а слёз так много, что ты можешь умереть. Холодно...
Время застыло.
Порошок опустошил мою душу и тело...
Я больше не могу выносить эту тишину, не могу, нет!
Пожалуйста, только в аду я смогу... Ад окружает меня...
Спрятаться.
Очередная доза – мой единственный выход! И я знаю, я должен это принять. Я пытался... Я хотел измениться..
Я не могу справиться с этим!
Этот городок давно стал холодным и скучным, мне некуда идти. Жизнь превратилась в подобие шпионского романа, с ожиданием, слежками, арестами, добрыми и злыми следователями. Я уже давно ничего не чувствую. Героин прожёг огромную дыру в моей груди. Нет ни страха, ни чувства опасности, ни любви, ни ненависти... Только непреодолимое желание прекратить эту боль, которая перетекает из суставов в грудь, из груди в голову, выдавливается бесцветными каплями из глаз...
Последний рывок. До цыганского дома ещё минут пять ходу. Ненавижу, блядь, цыган...! Все беды от них. И где они берут проекты своих домов? Найти бы эту шарагу, которая выпускает цыганских архитекторов и поджечь. Вместе с цыганами.
За 10 лет внутривенного употреба , моя крыша окончательно съехала: то хотелось плакать, глядя на смешного щенка, то поджечь дом вместе с цыганами.
В конце улицы стояла бежевая девятка. Мне даже не нужно было смотреть на номера: Добрый вечер, товарищи оперуполномоченные. Они даже и не шифровались, я явно различил огоньки сигарет внутри тёмного салона. Может не ходить? Ведь повяжут же...! Да по херу, в крайнем случае проглочу чек, хоть чуть разломает... Номер барыги уже стоял на дозвоне в моей старенькой Нокии, как патрон досланный в патронник, осталось только надавить на курок. «Роза, выходи, я за оградой, мне один»- «Ты оперов видел? Через дорогу стоят, тебя примут сто пудов...!» «Как примут, так и отпустят. Я волшебное слово знаю...! Тебя им сдам.» «Пошёл на х..! Под подоконником чек заберёшь»
Я зажал, свёрнутую в маленький конверт бумажку с порошком, между средним и безымянным пальцем и пошёл на встречу, выскочившим из машины обноновцам... Господи, благослови...!
«Вы чё делаете...! Да нет у меня ничего, не дала она взаймы, я взаймы просил...! Ай, бля, руку больно, отпусти, аааа...!»
«Ебало завали, лезь в машину. Руки ему держи, чтоб не скинул, в карманах смотрите или в ботинках...! Вот, сука, вертлявый...»
С исчезнувшим, со временем, страхом и чувством опасности, пришла какая то безграничная безнаказанность и похуизм. В тот момент, когда меня втолкнули в салон оперской девятки, они на мгновение отпустили мои руки. Я быстро просунул ладонь с зажатым чеком в щель между спинкой и подушкой заднего сидения и разжал пальцы. Во, лохи, ищите теперь.
«Да нету ничего, я ж говорю, не дала взаймы...! Бля отпустите...»
«Да на курок походу запихал...! Серый, поехали в отдел...»
Так... Чек я заныкал... Как теперь его забрать? Мне стало смешно.
Во всех мусарках одинаковый запах. Он как будто живёт здесь со дня окончания стройки, а может им на заводе кирпичи пропитывают? Прикинь, бригадир такой, приходит к начальнику отдела и говорит: «Всё начальник, принимай работу...! А тот ему: «Не катит, запаха нет». «Ой начальник прости, закрутились... Рустам, Дильшод, тащите бочку, да-да, ту, вонючую, из прицепа...» А на бочке написано: «Запах ОВД. Состав: вонь от сапог, трёхнедельный пот, дешёвая жратва, вонь немытого сортира, экстракт шмоток бомжа. Срок годности не ограничен». Ночью в отделе не было суеты. В окошке с надписью Дежурная часть храпел прапорщик, из дальнего угла обезьянника доносился еле слышный бубнёж задержанных до утра синеболов.
В кабинете, куда меня завели, за столом сидел усталый опер, с красными от бессонницы глазами и Макаровым в кобуре подмышкой, и разгадывал сканворд. «Тааак... Приспособление для игры бильярд, три буквы, последняя «й».. «Кий»- сказал я. «Точно, кий! А я думал... Дайте ка ластик.. Нарик? А чё такой умный? Думаешь мне тебя пиздить хочется? Нет , не хочется.. Но нужно, понимаешь? Нужно...!» Я знал этого опера, мы учились в одной школе. «Дим, не надо... Нет у меня ничего. Я взаймы у Розы просил, она меня на хер послала, а мож машину вашу вычислила. Короче, не дала.. Димон, я в натуре на кумарах. Мне пиздец, хуёво... Вы ща меня лупить начнёте, я ваще обосрусь, у меня и так ни хуя не держится.» «Давай не пизди, штаны снимай, стельки из ботинок вытаскивай... Да давай быстрее сука, ща футбол начнётся...!» Я стоял босиком, в одних трусах, на холодном мраморном полу. Утренний дозняк уже отпустил и я реально мог обосраться...
«Трусы снимай..» «Дим, ну ты чё..?» «Блядь, снимай, повернись, нагнись... Очко побрей, мудила... Ха-ха-ха...! Куда, сука, чек дел...? Повезло тебе... Одевайся и пиздуй отсюда нахуй...»
Охуевший от того, что мой наглый пиздёшь прокатил, я выпалил: «Дим, два часа ночи, я домой до утра идти буду, скажи своим, пусть подвезут децел... По братски... А..?»
«Ну, ты бля и охуевший...! Вот если бы не знал тебя со школы, точно бы башку тебе ща разбил и пинка под сраку дал... Нахуя ты ваще травиться начал, ведь заебись всё было...! Хуй с тобой... Парни, отвезите этого мудака где взяли.., Вали...»
Вот это да, прокатило...! Прости, Димон, мы теперь по разные стороны. Спасибо тебе, конечно, но в этом движе друзей нет...
«Не парни, к Розе не надо, возле дома остановите». Я сунул руку между сидений. Родненький мой, лежишь, ждёшь меня братец...! Сейчас придём домой, я разведу тебя водичкой, выберу в новую инсулиночку и запущу тебя в увлекательное путешествие по своим венам... Ты снимешь мою душевную и физическую боль, успокоишь, позволишь с удовольствием покурить, пуская в потолок толстые кольца, подаришь мне безмятежный сон.
«Пока парни! Служа закону, служу народу»... «Пошёл на хуй...»
Во, лохи..