«Морской Пуатье»: великая битва при Остии
За семь веков до Лепанто Рим казался почти беззащитным. Сердце западного христианства охраняли только старые стены и не очень оперативная и серьёзная помощь франков и соседей-итальянцев. Однако христианский флот всё же разбил вторгшихся сарацин, спас город и остановил экспансию мусульман в Италию. Как это произошло — в нашем материале.
Спасение Рима
Рейд войск эмира Мухаммеда из тунисского дома Аглабидов на Рим стал чувствительным ударом по достоинству святого престола и итальянских христиан. Стало очевидно, что, если не предпринять решительных мер, всё может повториться.
И не просто повториться: сарацины уже продемонстрировали способность брать крупные города, такие как Палермо и Мессина. Что если в следующий раз в устье Тибра высадится не крупный отряд рейдеров «морской газвы», который и не собирался лезть на стены, а полноценная армия вторжения?
Аврелиановы стены Рима были могучими и неприступными, но лишь на первый взгляд. Их строили для защиты огромного мегаполиса, пусть и изрядно потрёпанного кризисом третьего века. При населении в 30 тысяч человек этот шедевр фортификационного искусства стало попросту некому защищать. Девятнадцать километров стен, 383 башни — всё это невозможно прикрыть парой-тройкой тысяч воинов, даже если на защиту города выйдут все, способные держать оружие.
Раньше Риму помогала мощь Византии — но с VIII века базилевсам Константинополя уже не было дела до далёких западных осколков империи, пусть там даже сидел один из высших иерархов пока что единой церкви.
Свой константинопольский патриарх всяко ближе и полезнее, чем римские папы с их амбициями.
Когда ломбардские короли принялись отжимать у византийцев куски земли в Италии, империя Востока не пришла наводить порядок. И даже когда они стали прямо грозить Риму, Константинополь, скажем так, «выразил обеспокоенность».
Потому папы и сделали решительную ставку на превращение державы франков в осенённую авторитетом церкви новую империю Запада. Всё шло неплохо, пока у руля франкской сверхдержавы были Пипин Короткий, Карл Великий и Людовик Благочестивый. Мечи и грозная слава империи стали лучшей защитой Рима, нежели огромная и потому незащищаемая стена.
Теперь же, после битвы при Фонтене и Верденского договора, империя рассыпалась. Её огрызок под властью Лотаря протянулся от Северного моря до центральной Италии. Не слишком благочестивый император был крепко занят всё более наглыми и дальними набегами викингов на севере; ему было не до страданий римского папы Сергия II, который взошёл на святой престол даже без санкции Лотаря. А его сын, король итальянских земель Людовик, не смог разбить сарацинских рейдеров: его спешно собранный передовой отряд угодил в засаду и погиб.
Меж тем Рим нужно было спасать. Следующий визит сарацин вполне мог закончиться флагами с полумесяцем над вечным городом. От этого померкла бы вся слава Пуатье, а авторитет церкви попросту рухнул.
К тому времени на юге Италии передравшаяся лангобардская знать княжества Беневенто нанимала для войны множество сарацин, которым не гнушалась платить церковными реликвиями и разрешать грабить всё, что найдут. Эмират Аглабидов подчинил почти всю Сицилию и вовсю «заходил» на берега Апулии. Вскоре Италию могла постичь судьба завоёванной маврами Испании.
Пришла пора действовать.
Грозный папа Лев
В январе 847 года скончался папа Сергий II, не сумевший организовать защиту святынь Рима от сарацинского вторжения. Римляне, не дожидаясь слова императора Лотаря, провозгласили папой кардинала базилики Санти-Куаттро-Коронати. Он взошёл на святой престол под именем Льва IV. Напомню, до появления института выбора пап конклавом кардиналов оставалось два века, а до того понтифики приходили к власти весьма разнообразными способами.
Первой и главной задачей нового папы стало восстановление разграбленных и осквернённых святынь — и организация отпора от более чем вероятного нового вторжения сарацин.
По приказу Льва IV все силы бросили на восстановление базилики святого Петра на Ватиканском холме, а также на ремонт успевших обрушиться стен и 15 башен Аврелиановой стены. Всего башен было 383, а войск на защиту периметра не осталось, — но лучше, как говорится, перебдеть.
На следующий год, когда базилики и башни хотя бы отчасти починили, понтифик впервые за века начал строительство новой римской стены. Трёхкилометровый периметр на западном берегу Тибра с 44 башнями, отстоящими друг от друга на полёт стрелы, шёл от мавзолея Адриана и моста Сан-Анжело и охватывал Ватиканский холм и район Борго. Лев IV получил под строительство существенные средства от имперской короны: император Лотарь ввёл чрезвычайный налог для спасения Рима. Папа направил на работы множество римлян и окрестных пейзан.
Кипела грандиозная стройка — как в славные имперские времена.
Заодно папа укрепил и без того мощную прибрежную крепость в Остии у устья Тибра, и поставил в ней сильный гарнизон, который предоставил правивший итальянскими землями империи король Людовик. Чтобы не повторился недавний позор, когда немногочисленные и плохо вооружённые защитники могучей цитадели с башнями и баллистами предпочли удрать от сарацин в холмы.
Но, как показали Испания и Сицилия, одни стены Рима и Остии не остановят по-настоящему серьёзное вторжение сарацин. Империя Запада ослабла и рассыпалась, она сама еле отбивалась от викингов. Византии и вовсе нет особого дела до Италии, у неё свои драмы. Значит, нужны союзники поближе.
Хуже того, итальянское королевство императорского сына Людовика было формально сильным — но лишь на суше. Ведь империя франков — типичная континентальная держава. А на море господствовали корабли под флагами с полумесяцем. Их стремительные эскадры могли высадиться в любой точке огромного итальянского побережья, а сухопутные армии были слишком медлительны для их перехвата.
Если эмир Мухаммед высадил бы под Остией полноценную армию вторжения — она за пару дней оказалась бы в Риме. Войско франков, в отличие от ограниченного контингента в Остии, не могло стоять здесь постоянно, ведь оно было феодальным. Небольшого гарнизона и ополчения просто не хватило бы, и над Римом поднялось бы знамя с полумесяцем.
Христианам требовалась морская мощь — в точности по заветам родившегося через тысячу лет Мэхэна.
Объединённый флот
Папа Лев обратился за помощью к четырём морским республикам, лежащим к югу от Тибра: Неаполю, Гаэте, Амальфи и Сорренто. Не так давно все они были верными подданными базилевсов Константинополя, но власть Восточного Рима в итальянских землях становилась всё более призрачной. Пришлось учиться крутиться самим и отбиваться то от сарацин, то просто от бандитов и мало отличающихся от них буйных феодалов без помощи далёкой метрополии.
Ядром морских сил христианской коалиции, Лиги Кампании, стал флот Неаполя, один из сильнейших в Центральном Средиземноморье.
Неаполем правил герцог Сергий I, первый независимый его правитель. Этот ещё недавно не слишком значимый феодал оказался у руля Неаполя почти случайно. До него герцогов-дуксов, а точнее магистров милитес, назначали или утверждали в Константинополе. Но его предшественник Андрей слишком запутался в политических играх — герцога убил посланник призванных на помощь франков.
Неаполитанцы за три дня скинули с трона обнаглевшего варвара и избрали своим герцогом означенного Сергия — впервые без санкции Царьграда.
Вряд ли они могли представить, что его потомки будут править ими ещё три сотни лет.
Сергий, и сам уже не первый год отбивавшийся от сарацин, и без совета Рима начал создавать коалицию четырёх морских республик из Неаполя, Гаэты, Амальфи и Сорренто. Именно их корабли и десанты сбросили воинов эмира Мухаммеда в море с Понцийских островов и «убедили» участников рейда на Рим поскорее убраться обратно в Тунис. По отдельности даже Неаполь был слишком слаб, но вместе уже можно было попытаться. Тем более, что больше было попросту некому, а на весах находилась свобода всех — от Рима и Остии до Амальфи и Сорренто.
Флотом Неаполя командовал сын герцога Сергия Цезарь. Именно он привёл в 846-м неаполитанский флот и десант к Гаэте и спас её от подошедших сарацинских рейдеров.
Теперь ему предстояло возглавить морские силы итальянских христиан и спасти от вторжения Рим и всю Италию. Пока папа Лев IV возводил новую стену Рима и укреплял бастионы Остии, в гаванях южнее вовсю строились новые галеры и набирались экипажи.
Никто не сомневался, что грядёт великая битва.
Битва при Остии
Всё началось почти как в 846-м. Весной 849 года сардинцы сообщили о том, что к Риму движется большой флот сарацин. На Средиземноморье продолжался сезон зимних штормов, опасный для галерных флотов.
Почему мусульмане Ифрикии, прекрасные мореходы и знатоки этих вод, решили отправиться в поход в это время? Увы, хроник эмирата Аглабидов не сохранилось. Можно лишь предположить, что его уже показавшая себя разведка подробно сообщала эмиру Мухаммеду о приготовлениях христиан. Да и будь она откровенно плохой, спрятать строительство новой большой стены в городе, на рынках которого торговало множество купцов-мусульман, было решительно невозможно. Очевидным был и морской союз Лиги Кампании, уже дважды показавший себя в деле.
Вероятно, эмир Мухаммед решил рискнуть, но нанести внезапный удар — пока стена не завершена, а христианские мореходы пережидают зимние бури. «В это время не воюют». Однако известия о подготовке вторжения достигли Рима и Неаполя вовремя. Впрочем, погода не нравилась и христианам. Адмирал Цезарь предупредил своих командиров и капитанов, что в случае серьёзной бури всем следует незамедлительно идти к берегу и отходить в сторону Неаполя.
Объединённый флот Лиги Кампании и римлян собрался у Остии. В морскую крепость прибыл папа Лев IV. Он благословил христианских воинов и провёл для них торжественную мессу.
Когда флот эмирата Аглабидов вышел на траверз устья Тибра, его уже ждали боевые порядки галер христиан во главе с неаполитанским флотом. Внезапного десанта не получилось. Но и отступать мусульмане не стали. Надо полагать, на сей раз это действительно была не «морская газва», предполагающая избегать стычек с сильным врагом, а полноценное вторжение с целью взять Рим. Или же христианских кораблей было заметно меньше.
Флоты сошлись под треск ломающихся бортов и вёсел.
Битва шла много часов. Мусульмане и христиане дрались яростно и отважно, не желая уступать.
На кону стояло будущее Рима и Италии, а по большому счёту — и всей истории человечества.
Если буря может случиться, она случится. Когда на горизонте начали собираться чёрные тучи и подул свирепый юго-западный либеччо, «ливийский ветер», командиры христианского флота в точном соответствии с приказами Цезаря стали выходить из боя и отступать к берегу: бастионам Остии и огромной искусственной гавани Порта, построенной при Траяне.
А командующий мусульман не решился вести корабли под залпы баллист с береговых бастионов, да и пытаться укрыться во вражеской гавани, набитой кораблями христианского флота, было по меньшей мере наивно.
Вся мощь шторма обрушилась на корабли сарацин. То, что не доделали защитники Италии, довершила буря.
Разгром был полным. Либеччо уничтожил флот эмирата и армию вторжения. Множество трупов и живых моряков и солдат шторм выбросил на берег вперемешку с обломками кораблей. Христиане пленили их и отправили в цепях достраивать новую стену Рима.
Многие её фрагменты и по сей день возвышаются в Ватикане и соседнем римском районе Борго. По имени создателя она носит название Леонинской.
Сражение при Остии стало морским аналогом битвы при Пуатье веком ранее. Эмир Мухаммед и его преемники завершили завоевание Сицилии, старались удержаться в Апулии и занять Калабрию, но более ни разу не пытались атаковать Рим.
Остия стала крупнейшим морским сражением христиан и мусульман до самой великой битвы при Лепанто в 1571 году. Как и Пуатье, она очертила предел экспансии ислама в Европе.
Ну а спустя три века и республики Кампании, и владения буйных лангобардских феодалов, и остатки византийских анклавов, и Сицилию с её мусульманскими эмирами захватили свирепые норманны.