Монолитное единство
оригинал : http://mi3ch.livejournal.com/2510851.html
Дмитрий Быков. Маленькая разница
Не будем сравнивать нынешний Киев с хусейновским Ираком. Сравним ту Америку с нынешней Россией
«У США нет и не может быть морального права на нравоучения по поводу соблюдения международных норм и уважения суверенитета других стран. Как быть с бомбардировками бывшей Югославии или вторжением в Ирак по сфальсифицированному поводу?» — грозно спрашивает МИД РФ, комментируя предполагаемые санкции в отношении России. И это вполне правомочный вопрос, любимый аргумент комнатных патриотов и пропагандистов: как же вы нас?.. А сами?.. А Югославия, Ирак, Афганистан?! Не будем, как сказано в том же комментарии, опускаться до полемики с низкопробной пропагандой, напоминать о том, что творилось в Югославии при Милошевиче, и сравнивать нынешний Киев с хусейновским Ираком, где людей растворяли в кислоте. Сравним иное: ту Америку с нынешней Россией.
Примем как данность, что младший Буш и Клинтон грубо нарушали международные нормы. Но Америка не равнялась Бушу и Клинтону. Бомбардировки Югославии сопровождались бурной полемикой на всех уровнях — начиная с конгресса и кончая прессой. Клинтон подвергался жесточайшей критике, в самой Америке деятели культуры осуждали вмешательство в дела Югославии, издеваясь над самим понятием гуманитарных бомбардировок. И даже самые оголтелые патриоты не радовались тому, что Америка наконец-то встала с колен и показала миру лицо настоящего мирового жандарма. Даже те, кто откровенно поддерживал американские действия в Югославии, не впадали в истерическую национальную гордость — поскольку баланс сил был слишком очевиден. И американский народ не демонстрировал трогательной монолитности. Не говоря уж о том, что США не обсуждали перспектив присоединения той или иной части Югославии к Америке в качестве пятьдесят первого штата.
Вторжение Буша-младшего в Ирак сопровождалось настоящим расколом в американском общественном мнении: такой резкой критики не знал, кажется, ни один американский президент за последние сто лет. И в Европе, и в Штатах вся левая интеллигенция громко осуждала войну, о двойных стандартах кричали ведущие журналисты, манифестации против войны были не менее массовыми и радикальными, чем во времена Вьетнама. Майкл Мур снял разоблачительный фильм «Фаренгейт 9/11» и получил за него «Золотую ветвь» Каннского кинофестиваля. Американские писатели не подписывали восторженную петицию Бушу за то, что в исторически переломный момент он спасает мир от «фашизма». Ни в американском правительстве, ни даже среди республиканцев не было тотального единодушия относительно вторжения в Ирак; сомнению подвергались и доклады разведки о наличии у Хусейна оружия массового поражения (тот самый «фальсифицированный повод», о котором пишет МИД РФ). Бушу эта война стоила катастрофического падения популярности и в конечном счете привела к поражению республиканцев на выборах 2008 года. Даже когда была еще свежа память об 11 сентября, у иракской войны не было ни тотальной, ни даже 80-процентной поддержки в американском обществе; это общество не рассматривало войну как праздник или повод для сплочения. И опять-таки никто в Штатах не утверждал, что агрессия Буша наконец-то утрет нос распоясавшейся России, навязывающей всему миру свои стандарты.
Иными словами, Америка не сводится к своим президентам, правительствам и конгрессменам; ее роль в мире не ограничивается ролью мирового жандарма; у нее всегда остается шанс исправить собственные ошибки вроде вьетнамских — не только под действием экономической конъюнктуры, но и под влиянием собственного и мирового общественного мнения. Американские вмешательства в чужие внутренние дела не сопровождаются тотальным внутренним «одобрямсом», усилением репрессий против инакомыслящих и запретом на критику в Интернете. Напротив, каждая такая акция взрывает американскую общественную жизнь, приводя к появлению сотен книг, фильмов и общественных организаций. Вьетнам сформировал не только поколение ветеранов, но и поколение пацифистов. Главное же — тех, кто осуждал войну, в Штатах не называли предателями по крайней мере на государственном уровне.
Россия, с точки зрения мирового сообщества, опасна и своему населению, и миру, и ближайшим соседям далеко не только тем, что готова в любой момент применить военную силу для защиты «своего народа» и «своих территорий», хотя в другое время совершенно пренебрегает этой защитой; она опасна именно тем, что в ней нет никаких механизмов для торможения этих решений. В ней нет многопартийности, парламент в ней единодушен и единогласен, а население готово по первому требованию и даже без оного одобрить любую гадость — ибо только гадости и повышают наше национальное самоуважение, а милосердие и уважение к чужой жизни всегда будут здесь признаком слабости и предательства. Америка — это не только ее власть, но Россия — это именно и только власть, сопротивляться которой готовы не более 2—5% населения. И поддержка эта будет тотальной — ровно до тех пор, пока у этой власти не начнутся проблемы и не появится еще один шанс с наслаждением предать ее и себя.
Дмитрий Быков. Маленькая разница
Не будем сравнивать нынешний Киев с хусейновским Ираком. Сравним ту Америку с нынешней Россией
«У США нет и не может быть морального права на нравоучения по поводу соблюдения международных норм и уважения суверенитета других стран. Как быть с бомбардировками бывшей Югославии или вторжением в Ирак по сфальсифицированному поводу?» — грозно спрашивает МИД РФ, комментируя предполагаемые санкции в отношении России. И это вполне правомочный вопрос, любимый аргумент комнатных патриотов и пропагандистов: как же вы нас?.. А сами?.. А Югославия, Ирак, Афганистан?! Не будем, как сказано в том же комментарии, опускаться до полемики с низкопробной пропагандой, напоминать о том, что творилось в Югославии при Милошевиче, и сравнивать нынешний Киев с хусейновским Ираком, где людей растворяли в кислоте. Сравним иное: ту Америку с нынешней Россией.
Примем как данность, что младший Буш и Клинтон грубо нарушали международные нормы. Но Америка не равнялась Бушу и Клинтону. Бомбардировки Югославии сопровождались бурной полемикой на всех уровнях — начиная с конгресса и кончая прессой. Клинтон подвергался жесточайшей критике, в самой Америке деятели культуры осуждали вмешательство в дела Югославии, издеваясь над самим понятием гуманитарных бомбардировок. И даже самые оголтелые патриоты не радовались тому, что Америка наконец-то встала с колен и показала миру лицо настоящего мирового жандарма. Даже те, кто откровенно поддерживал американские действия в Югославии, не впадали в истерическую национальную гордость — поскольку баланс сил был слишком очевиден. И американский народ не демонстрировал трогательной монолитности. Не говоря уж о том, что США не обсуждали перспектив присоединения той или иной части Югославии к Америке в качестве пятьдесят первого штата.
Вторжение Буша-младшего в Ирак сопровождалось настоящим расколом в американском общественном мнении: такой резкой критики не знал, кажется, ни один американский президент за последние сто лет. И в Европе, и в Штатах вся левая интеллигенция громко осуждала войну, о двойных стандартах кричали ведущие журналисты, манифестации против войны были не менее массовыми и радикальными, чем во времена Вьетнама. Майкл Мур снял разоблачительный фильм «Фаренгейт 9/11» и получил за него «Золотую ветвь» Каннского кинофестиваля. Американские писатели не подписывали восторженную петицию Бушу за то, что в исторически переломный момент он спасает мир от «фашизма». Ни в американском правительстве, ни даже среди республиканцев не было тотального единодушия относительно вторжения в Ирак; сомнению подвергались и доклады разведки о наличии у Хусейна оружия массового поражения (тот самый «фальсифицированный повод», о котором пишет МИД РФ). Бушу эта война стоила катастрофического падения популярности и в конечном счете привела к поражению республиканцев на выборах 2008 года. Даже когда была еще свежа память об 11 сентября, у иракской войны не было ни тотальной, ни даже 80-процентной поддержки в американском обществе; это общество не рассматривало войну как праздник или повод для сплочения. И опять-таки никто в Штатах не утверждал, что агрессия Буша наконец-то утрет нос распоясавшейся России, навязывающей всему миру свои стандарты.
Иными словами, Америка не сводится к своим президентам, правительствам и конгрессменам; ее роль в мире не ограничивается ролью мирового жандарма; у нее всегда остается шанс исправить собственные ошибки вроде вьетнамских — не только под действием экономической конъюнктуры, но и под влиянием собственного и мирового общественного мнения. Американские вмешательства в чужие внутренние дела не сопровождаются тотальным внутренним «одобрямсом», усилением репрессий против инакомыслящих и запретом на критику в Интернете. Напротив, каждая такая акция взрывает американскую общественную жизнь, приводя к появлению сотен книг, фильмов и общественных организаций. Вьетнам сформировал не только поколение ветеранов, но и поколение пацифистов. Главное же — тех, кто осуждал войну, в Штатах не называли предателями по крайней мере на государственном уровне.
Россия, с точки зрения мирового сообщества, опасна и своему населению, и миру, и ближайшим соседям далеко не только тем, что готова в любой момент применить военную силу для защиты «своего народа» и «своих территорий», хотя в другое время совершенно пренебрегает этой защитой; она опасна именно тем, что в ней нет никаких механизмов для торможения этих решений. В ней нет многопартийности, парламент в ней единодушен и единогласен, а население готово по первому требованию и даже без оного одобрить любую гадость — ибо только гадости и повышают наше национальное самоуважение, а милосердие и уважение к чужой жизни всегда будут здесь признаком слабости и предательства. Америка — это не только ее власть, но Россия — это именно и только власть, сопротивляться которой готовы не более 2—5% населения. И поддержка эта будет тотальной — ровно до тех пор, пока у этой власти не начнутся проблемы и не появится еще один шанс с наслаждением предать ее и себя.