Любите своих детей
Самое больное с работы.
Я логопед, работаю в основном с тяжелыми речевыми детьми.
Был один мальчик, назовем его Денисом. Строго говоря, занималась с ним моя подруга, но периодами я ее заменяла и тоже довольно долго с ним работала. С момента первой встречи стало понятно, что ребенок особенный. Он был довольно взрослый, около пяти лет, и молчал. Молчал совсем, ни «мама», ни «папа», никаких осколков слов или звукоподражаний, какими пользуются часто неговорящие дети. Только жесты.
Проведя обследование, я однозначно сказала маме: «Ваш мальчик глухой». Мама категорически это опровергла, сказала, что они проходили диспансеризацию, в том числе проверяли слух, все в порядке.
Ну в порядке и в порядке. Мальчик не откликался на свое имя, приходилось хлопать его по плечу, чтобы привлечь внимание. На занятиях он прилежно выполнял задания после показа и всегда смотрел на губы. Когда я отворачивалась, его деятельность прекращалась. Потом стали появляться звуки. Очень, очень странные звуки.
Дело в том, что ребенок может быть не говорящим, но при этом, как любой слышащий человек, проходя стадию лепета еще в полугодовалом возрасте, он сопоставляет звуки, которые произносит сам со звуками, которые слышит от окружающих. Те, звуки, что не соответствуют фонетической системе родного языка, отсеиваются. Таким образом, у неговорящего ребенка имеющиеся звуки все равно звучат как нужно, ну или сильно похоже на правильные. Исключение для ребенка неслышащего: он не может сопоставлять свои звуки с теми, что слышит, этот анализатор у него выключен. Он может ориентироваться только на положение губ говорящего.
Так вот у Дениса они были именно такие. Он исправно ставил губы и язык в нужную позицию, исправно подавал воздушную струю, но звуки, даже гласные, получались невообразимо уродливыми.
Когда я отводила его в группу в один день, внезапно включилась пожарная сигнализация. Подскочили все вокруг, дети бросились врассыпную, медсестра сделала попытку выпрыгнуть в окно, Денис не оглянулся.
А однажды мы с подругой в рамках эксперимента уронили у него за спиной ксилофон. Из достигнутого эффекта – прибежала охранница и два логопеда, работающих по соседству. Денис продолжал мирно рисовать машину за столом.
Битва с мамой длилась больше трех лет. За эти три года она привозила его на курсовое лечение раз восемь. Каждый раз мы целым консилиумом пытались пробить стену ее понимания и объяснить-таки, почему мы настаиваем на консультации сурдолога. Мама говорила, что она все понимает, и что к этому сурдологу она каждый раз, как мы ее направляем, водит Дениса, и каждый раз сурдолог говорит, что все в пределах нормы. А справка? Заключение? Выписка из карты? Хоть что-нибудь! А справки нет. Вчера забыла, сегодня потеряла, потом принесу. Через год. Если не забуду. После очередной выписки наша заведующая категорично сказала маме, что без документа с печатью от сурдолога, Дениса в работу в следующий раз не возьмут. Больше я их не видела. Узнала потом от бывшей одногруппницы, что они пришли заниматься к ней, в другой центр. Спросила у нее, сказала ли мама, что у Дениса проблемы с физическим слухом. Нет, не сказала. Сказала только, что занимались они постоянно около четырех лет, но абсолютно безрезультатно. К тому моменту Денису было почти девять. Он не ходил в школу, не мог общаться с окружающими, вообще был вырван из любого коммуникативного контекста.
А ведь все могло сложиться совсем иначе. Если бы тогда, четыре года назад, мама признала проблему своего ребенка, приняла ее и начала работать в этом направлении. Есть слуховые аппараты, кохлеарная имплантация, язык жестов в конце концов! И пошел бы Денис вовремя в школу глухих и слабослышащих, и к девяти годам умел бы говорить, читать, писать и общаться.
Может показаться, что эта история исключительная, но совсем нет. Когда приводят ребенка, по настоящему тяжелого ребенка, хочется лишь одного: чтобы мама оказалась адекватной, чтобы понимала то, что она делает и зачем и чтобы верила.
Пожалуйста, любите своих детей! Никому нет дела до вашего ребенка, никакие наемные работники, никогда, даже если очень захотят, не смогут вытянуть его при полном попустительстве со стороны родителей. Да, это тяжело, принять факт, что твой ребенок особенный. Больно, иногда стыдно перед окружающими, родными, да и собой тоже, но если с этим можно что-то делать, делайте! Из кожи вон лезьте, оббивайте все пороги, надоедайте врачам, поднимайте на уши министерства. Ведь только вы, мама и папа, должны биться за своего ребенка до конца, до победы.