Лыжня⁠⁠

В те времена, каждое воскресенье, с декабря по март, от проходной нашего предприятия отходил автобус. Он вез желающих зимнего активного отдыха в тайгу, на небольшую базу отдыха, которая так и называлась - "Тайга". Условия были полностью спартанскими, гулкие пустые павильоны, с печками-буржуйками, которые предстояло протопить нам самим. Единственным способом для меня тогда согреться в первые часы, это было было напялить лыжи и бежать.
Дистанций было четыре - три, пять, десять и пятнадцать километров. Лыжню торили опытные мужики, другим лишь оставалось следовать за ними, в меру сил.
Я на пятнадцать никогда не замахивался, справедливо полагая, что если я так дохну на тройке, то и нечего мешаться на лыжне более опытным и взрослым. Со временем я становился выше и сильней. Ременные крепления сменились на механические, а валенки сменились на лыжные ботинки. Перед забегами я наравне со взрослыми участвовал в еще одном способе согреться - напилить и наколоть дров, и затопить печку. Затем - смазать лыжи, согласно погоде, и бежать, две пятерки и троечку, потом обед из горячего черного сладкого чая и бутербродов, в уже протопленном павильоне, и опять бежать, две или три пятерки.
Мужики нашего предприятия начали признавать меня за разумное существо и делиться с нами, мамой и мной, секретами мастерства. Нам подарили широкогорлый китайский термос, под бульон или суп. В чай полной жменей добавлялись сушеные плоды шиповника. Появились речная рыба посреди зимы и дичь, вроде зайцев и куропаток, которых нам дарили, просто так. На нашем предприятии работали поколениями. Там работали мои бабушка и дедушка, мама и отец. Там, позже, тринадцать лет проработал и я. Мы все тогда были огромной семьей, числом в полторы тысячи человек.
Мужиков тогда очень расстраивало, что я не вел хронометраж своих пробегов, но я не мог. Долбанные очки постоянно запотевали, и мне приходилось периодически сходить с лыжни, что бы насухо их протереть, иначе я не видел ни шиша. Какие уж тут рекорды, когда на спуске я мощно врезался в деревья, потому что от дыхания очки превращались в матовую поверхность, а на спуске особо не постоишь.
Не все любили бегать на лыжах, потому что неподалеку от базы была огромная промоина с пологими склонами, которую обожали ребятишки - там очень удобно было скатываться на санках и прочих девайсах. Финиш тройки, пятерки и десятки был как раз рядом с промоиной, и слышно было издалека, а потом и видно десятки веселых ребятишек, возившихся в снегу и счастливо верещавших на весь лес.
Для любителей зимних пикников, то есть нажраться шашлыков и спиртного на фоне заснеженной тайги, были оборудованы окрестные поляны, с мангалами и запасом дров. Главное было для них - с утоптанного не сходить, иначе можно было ухнуть в снег по пояс, ну а для остальных было главным вовремя их собрать и затолкать в автобус, что бы не замерзли. Ну а пьяные песни мы как-нибудь переживем.
В три часа пополудни автобус должен был отправляться обратно, но редко было, что бы вот прямо час в час он отходил. Пока собирали всех выпивших любителей пикников, заигравшихся детей, запаздывающих спортсменов, пока размещались в автобусе и пересчитывали всех по головам - иной раз до часа времени уходило. Наконец, наш старенький "Икарус", фыркнув сизым дымом выхлопа, выруливал с площадки. Я устало приваливался к окну и дремал, под развеселые песни с задних рядов сидений, куда обычно определяли подвыпивших.
Мне снились белые сосны и ели в снегу, чистый звон морозного таёжного воздуха, моё тяжелое дыхание и она. Лыжня, бегущая мне навстречу.