Лихо мерили шаги две усталые ноги. Снова про электрички⁠⁠

Как получилось, что я заснул в электричке в тот раз, вспомнить мне не удалось. Возможно даже я сделал это трезвым - такое тоже случалось не так уж и редко, устанешь за день, встал в 6 утра, вот и выходит, что к последней электричке (она уходила в 0.30) жесткая деревянная седушка и хоть сколько-нибудь теплый вагон (такое бывало) ужасно склоняли чтобы подремать минуточку.
Короче, в этот раз я проснулся в Антропшино - очередная глухая станция, где ночью делать нечего, в панике выскочил на перрон и тут уже стал думать, что же мне делать. Стояла осень - на лавке не выспишься, поэтому взяв руки в ноги я двинулся в Пушкин пешком. Путь предстоял неблизкий - до Павловска, оттуда в Пушкин, который надо было пересечь целиком, так что для начала я попробовал поймать попутку.

1. Дед и мандаринки.
   Попутки не ловились от слова совсем, что опять же, нихера не удивительно - те кто читал мои предыдущие рассказы, помнят, что выглядел я как изрядная сволочь - не страшно, а скорее беспокояще, как человек явно сложной судьбы. И тут мне повезло - на мою поднятую руку остановился дед на велосипеде. Это был весьма бодрый старикан, который сразу стал меня расспрашивать, узнал все подробности, предложил закурить вместе с ним ядреного беломора, облокотился на руль велосипеда и предался воспоминаниям. Рассказал мне про свою юность, как ходил за 20 км к своей девушке после рабочей смены (а потом обратно) без "лисапета" и с каждым словом меня заполняла бодрость и позитивный настрой, сумрачный осенний мрак превращался в манящую темноту, полную приключений. Напоследок он угостил меня глоточком паленушки "на ход ноги", дал в дорогу полпачки беломора и мандаринку, вскочил на "лисапет" и бодро умчался в ночь. Я оглядел себя и понял, что отлично снаряжен для путешествия и пошел.

2. О, спорт - ты мир!
   По дороге в Павловск я встретил еще одного путешественника, который затерялся на просторах ленобласти примерно по тем же причинам и мы пошли вместе. Выглядел он уныло (а это был молодой парень), рассказывал о тяготах жизни и местной гопоте, да и вообще беспокоился и страдал. Надо сказать некоторые опасения на этот счет испытывал и я - за несколько лет до того, оказавшись ночью в окрестных полях, был сильно напуган выскочившим как из под земли чуваком в ватнике и с двустволкой - он принял меня за похитителя сельскохозяйственной продукции (проще говоря, решил что я пришел капусту пиздить), но в тот раз обошлось. Павловск я знаю плохо, поэтому сказать как мы блуждали по нему я не могу - это реально лабиринт хрущевок, деревьев, сталинок, без единого признака человека. Хорошо, что я наткнулся на забор парка - тут все стало ясно и скоро мы вышли к вокзалу. Парень на вокзале решил остаться и дальше я пошел один.
   В Пушкине мне пришлось маленько побегать - неподалеку от пушкинского вокзала я наконец нашел свои неприятности. Около ничем не примечательного подъезда стояла группа парней, поначалу не показавшаяся мне тревожной - не было криков и мата, они тихо стояли и курили, поэтому опастность я почуял услышав типичное для того времени "Э, слышь". От слыша слышу, подумал я и не вступая в переговоры бросился бежать. Многие мне скажут - ты ссыкло, но мне так кажется, что этих людей просто никогда не била ногами группа синих отморозков, я никогда не имел достаточно навыков и физических кондиций, чтобы отлупить пять-шесть крепких парней и мне даже в голову не пришло бы с ними драться без веских на то причин. Поэтому с ходу перепрыгнув забор палисадника я бросился наутек, сворачивая за каждым доступным углом и путая следы, но ребята попались упорные. Мы пробежали через несколько дворов и выскочили на Октябрьский бульвар, где я, поняв, что оторваться рывком не вышло, поймал ритм и ровно побежал по гравийной дорожке, надеясь что надолго их не хватит. "Спортсмен ебаный" - выкрикнули мне в спину минуты через три бега и дальше я путешествовал один.

   
   После этого случая сон меня совсем оставил, поэтому купив в ночнике на углу Школьной и Ленинградской бутылку косорыловки, я забрался на "быки" (остатки опор от царской железной дороги) и сидел там раздумывая обо всяком пока по Пушкину не заездили утренние автобусы и первые заспанные горожане не потянулись на работу. Тогда широко шагая усталыми ногами сквозь утренний туман, пошел и я.