Космические Волки: Вюрд Обречённых
Скорбь Волка
В Битве за Просперо Шестой легион потерял 25 тысяч воинов, но не все из них погибли. Часть Тринадцатой великой роты под командованием Булвайфа последовала за колдунами Тысячи Сынов сквозь врата, которые только на первый взгляд казались типичными варп-порталами.
На самом деле, врата, разбросанные по всей Тизке, вели в некое измерение, по своим свойствам напоминавшее Паутину. Предположительно, это и был «закуток» в Паутине, который, кстати говоря, Магнус постепенно исследовал, никому не рассказывая о своих изысканиях, даже отцу. О судьбе Булвайфа мы ещё поговорим подробнее, сейчас достаточно сказать, что он со своими воинами снова вернётся в Империум, но лишь спустя 10 тысяч лет после Сожжения Просперо.
Что касается Волчьего флота, входившего в состав Обвинительного Воинства, то после кровавой бойни на родном мире Пятнадцатого легиона сыновьям Русса требовался отдых. Многие были ранены, арсеналы боевых кораблей почти опустели. Мы не знаем, куда Леман планировал направиться для перегруппировки, но это не имеет значения, потому что за ним уже давно наблюдал Альфа-легион, вскоре устроивший Волкам засаду.
Одновременно Двадцатый блокировал Джагатая в системе Чондакс, но нет данных о том, располагался ли там полноценный флот или же Альфарий в своей манере создал лишь видимость, чтобы отвлечь Белых Шрамов, которых, помимо прочего, скрывал совсем не случайный варп-шторм, так что они даже не видели Астрономикона.
Но Космические Волки ничего об этом не знали. Зато до них дошли шокирующие вести о братоубийстве в системе Исстван. В тот момент Великий Волк ещё не ведал о том, что приказы, которые он получил от Воителя, не исходили из уст Всеотца. Однако, учитывая содержание разговора между Леманом и Бьорном из «Волчьего Короля» Криса Райта, который я чуть позже приведу, Русс уже догадался, что Луперкаль солгал ему. Повелитель Фенриса с ужасом осознал, что Сожжение Просперо входило в планы Хоруса, благодаря которым один верный легион был уничтожен, а другой критически ослаблен.
Конечно, тут можно долго рассуждать о том, что фактически Магнус нарушил Никейскую клятву, а его прорыв в Императорский Дворец буквально погубил будущее Человечества. Однако он оставался предан Империуму, как и его легион. Вполне вероятно, Русс только теперь понял, почему Тысяча Сынов до последнего не вступала в бой. Почему до последнего в бой не вступал Алый Король. Циклоп не хотел подтверждать обвинения в свой адрес открытой конфронтацией, а потому решил принять мученическую гибель, чтобы очистить своё имя и искупить вину.
Нет сомнений, что это осознание сыграло свою роль, когда Космические Волки столкнулись с Альфа-легионом. Двадцатый тотально превосходил Шестой в численности и огневой мощи. Конечно, к Альфе можно относиться по-разному, но нельзя забывать, что это тоже Астартес, совершенные машины войны, и они жаждали волчьей крови.
Русс никогда не бежал от битвы, но лишь в том случае, если имел шансы на победу. Волчий Король не славился глупостью и умел правильно рассчитывать силы. Он не мог одолеть Альфа-легион в прямом пустотном столкновении, поэтому приказал отступать. В итоге, когда Космические Волки приблизились к Туманности Алаксес, это показалось единственно возможным выходом.
Туманность Алаксес, расположенная в Сегментуме Солар, была открыта Шестым легионом в 817.М30 и Волки хорошо знали, что их ждёт. Туманность представляла собой постоянно меняющийся лабиринт из крошева водородного льда, колоссальных пылевых облаков и высококоррозионных аммиачных течений. Регион был пронизан узкими переплетающимися ходами шириной всего в несколько сотен километров, так что пройти через Туманность мог лишь выдающийся флотоводец.
Судно, сбившееся с пути и попавшее в бурлящие газовые облака, тут же лишалось пустотных щитов, а его адамантиевый корпус стремительно разрушался. Крейсер, попавший в пылевые облака на внешних границах Алаксеса, погибал в течение часа, тогда как в ядре туманности самые мощные корабли могли просуществовать не более нескольких минут. При этом аномалия почти полностью ограничивала связь с внешним миром, а внутри лабиринта радары и вокс работали с перебоями.
Последний исходящий сигнал Волчьего флота перед входом в Туманность предназначался Джагатай Хану. Русс знал, где находится его брат и попросил его о помощи. В коротком сообщении Великий Волк поведал Джагатаю, что Хорус предал Императора. Однако Хан не имел связи с Террой, зато до него дошло астропатическое послание от Луперкаля, в котором говорилось, что Волки взбесились и сожгли Просперо. Ястреб Чогориса сомневался и его можно понять. В итоге, когда появилась возможность, он принял решение выдвигаться к родному миру Магнуса, чтобы узнать правду.
Мне сложно утверждать, что Русс совершил ошибку, попытавшись оторваться от Альфа-легиона в Туманности Алаксес. Безусловно, он недооценил Альфария в его желании истребить Шестой легион. Однако же это поле битвы было гораздо выгоднее для Космических Волков, чем любое другое. В узких тоннелях между ядовитыми облаками Альфе было куда сложнее использовать численное преимущество. Тогда как у преследуемых Волков были отличные шансы подобрать оптимальное поле боя, чтобы если не победить, то хотя бы нанести врагу максимальный ущерб, которого они не смогли бы добиться в открытой пустоте.
Тем не менее, как я уже сказал, важную свою роль сыграло состояние Русса. Великий Волк думал, что убил своего брата. И в тот момент не имело значения, сохранил ли Магнус верность или был предателем и просто притворялся. Леман заперся в своих покоях на флагмане и отстранился от управления флотом. Эта ноша легла на плечи Гуннара Гунхильта, который занимал в Шестом положение, аналогичное Первому капитану в других легионах. Вот, как вожак стаи Бьорн описывает состояние Русса в тот момент:
Бьорн участвовал в том последнем бою, видел, как примарх разорвал, словно детскую игрушку, дредноут «Контемптор». Эта сила все ещё должна быть где-то там, запертая глубоко в его сердцах даже после бесконечной череды поражений. Но внешний огонь погас. Русс окружил себя рунами, прислушиваясь к холодным шёпотам беловласых жрецов и пытаясь разгадать предсказания, подобно древнему годи.
До Бьорна доходили слухи, что Волчий Король утратил вкус к битве. Говорили, что оказавшись вдали от главных боёв, он помешался, что смерть Магнуса не давала ему покоя, и что он не спал с тех пор, как Хан отказался придти на помощь. Бьорн не верил в эти глупые сплетни, но вынужден был признать: что-то в примархе изменилось. И лорд Гунн, и Хельмшрот знали это, как и жрецы, капитаны кораблей и ярлы легиона.
Помимо прочего из этих слов следует, что Космические Волки всё-таки бились с Альфой в пустоте и, похоже, кто-то кого-то брал на абордаж. Но каждый раз Шестому приходилось отступать, чтобы не погибнуть. «Череда поражений», о которой говорит Бьорн, может сломить кого угодно, но у Русса были другие причины. Магнус. Конечно, Магнус. Алый Король приходил к брату во снах, Леман видел кошмары, он давно не спал и пытался найти ответ, метая руны. Он снова и снова вспоминал последние слова Циклопа:
Ты – меч не в тех руках, брат. Ты перерезал невинное горло, и это будет мучить тебя вечно.
Даже истинные волки – Гери и Фреки – считали, что Леман зря тратит время. Однако в своём кратковременном помешательстве Русс вовсе не бездельничал. Вот, что Бьорну на этот счёт сказал рунный жрец Ква Тот-Кто-Разделён:
Он не прячется. Не сейчас. Он впервые слушает.
О чём же говорит Ква? Что слушает Русс? Своё сердце? Вряд ли это впервые, ведь мы знаем, что он переживал и в прошлый раз, когда казнил (вероятно) одного своего брата и пленил другого. Скорее всего, Ква имеет ввиду вюрд, судьбу, рок Лемана из Руссов. Рок, который позже проведёт его через Врата Суртура и едва не окончится на «Мстительном Духе». Собственно, это подтверждается позже, при описании Волчьего Короля, метающего руны:
Цель была близка. Примарх слышал слова, едва нашептываемые судьбой. Ещё несколько бросков. Всего несколько бросков в это неспокойное море.
Однако он не успел совершить последний бросок, его прервал Бьорн Однорукий, получивший своё прозвище на Просперо, когда ему пришлось отсечь руку, поражённую порчей. Русс всегда выделял Бьорна, хотя никто не знал, почему. Дальше я приведу довольно объёмную цитату из «Великого Волка» Криса Райта, потому что этот момент критически важен для сегодняшнего разговора:
– Как думаешь, почему ты здесь? – спросил Русс, поднимаясь с пола.
Бьорн имел с дюжину ответов. Безопаснее было признаться в неведении, но он знал, что его не за тем спрашивали.
– Потому что мы проигрываем, – предположил воин. – И у вас нет ответов?
Русс подошёл к истинным волкам, наклонился к Гери и потрепал густую шкуру на загривке.
– Аха, Гунн так же думает. И мои эйнхерии. Теперь ты.
– Вы ожидали другого ответа?
– Не знаю. Я провёл целую жизнь за изучением душ фенрисийцев и преуспел в этом. А потом появился ты, и я понял, насколько всё ещё слеп.
Он взглянул на Бьорна и его синие глаза – такие нефенрисийские – сверкнули.
– Продолжай.
Бьорн почувствовал опасность. Фреки слегка зарычал, обнажив жёлтые клыки длиной с руку воина.
– Просперо ранил нас, – сказал Бьорн, выбрав правду. – Вас больше всех. Теперь за нами следует неудача. Поэтому вы остаётесь здесь, в то время как флот разрывается на части. И вы не знаете, что делать. Вы боитесь, что мы умрём в кровавом колодце Алаксеса, никогда не выбравшись отсюда и не приняв участие в грядущей битве.
– Боюсь, – задумчиво пробормотал Русс. – Ты и в самом деле думаешь, что я боюсь.
– Есть много видов страха, – заметил Бьорн.
Русс издал долгий, скрипучий вздох. Бьорн вдруг осознал, что был наполовину прав, хотя и не попал в точку. Он не превосходил в проницательности прочих воинов легиона и на всё смотрел сквозь призму охотника и добычи, как в схватке, так и в бегстве. И поэтому потерпел неудачу.
– Не думай, что я горюю по Магнусу, – проворчал Русс. В голосе всё ещё слышалась неприязнь. – Не совершай такой ошибки. Нам приказали его казнить, что мы и сделали.
Он с силой почесал загривок Гери.
– Магнус был ублюдком. Лжецом. Он мог смотреть тебе в глаза и читать нравоучения, одновременно скитаясь по имматериуму, как свирепый конунгур. Хель, да мы всегда знали больше него – что трогать, а что нет. Наши костетрясы знали больше него. Есть разум, а есть спесь. Я ни секунды не жалею Магнуса. И сделал бы это снова.
На секунду вспыхнул старый гнев, прежний Русс мог в мгновение ока дать волю ярости, сияющей словно кровавое солнце из-за густых туч. И Бьорн поверил каждому слову, сказанному повелителем.
– Может и так, – отозвался воин, продолжая осторожно. – Но Магнус не был врагом.
Русс поднял глаза.
– В самом деле? Скажи, почему.
– Вальдор знал о демонах на Просперо и знал, что это значило. От кого поступил приказ? Кто сказал нам не наказывать Магнуса, но полностью уничтожить его мир?
Синие глаза не дрогнули.
– Приказ пришёл от Всеотца.
– Вы знаете, что это не так.
– Мы сделали то, что от нас требовалось.
– Нас обманули.
– Мы следовали приказу! – взревел Русс, сделав шаг к Бьорну. Пара волков поднялась, и комната вдруг наполнилась жаждой убийства.
Бьорн не уступал.
– А кому ещё могли поручить такое задание? Кто бы его выполнил в точности, даже если бы это означало уничтожение легиона?
Он глубоко вздохнул.
– Нас одурачили, повелитель. Мы стали добровольными инструментами Хоруса.
Конечно, Русс это знал. И его слова насчёт Магнуса – не более, чем бравада, наивная попытка спрятать осколки, в которые превратилось его сердце. Иначе, если бы ему действительно было плевать, он не находился бы в таком положении и не отстранился от своих воинов. Кроме того, в «Волчьей Погибели» Гая Хэйли мы увидим, что Русс перекрасил свои светлые волосы в рыжий цвет. Зачем? Ответ очевиден – он скорбел по брату.
Позже оказывается, что Русс вызывал к себе Бьорна, потому что на него указали руны. Этот разговор был предопределён судьбой, но не для того, чтобы Однорукий открыл своему отцу глаза. Повторюсь, Леман всё знал и всё понимал. Но он не мог сбросить оковы скорби, не мог освободиться от чувства вины. Ему нужен был тот, кто нанесёт метафорическую пощёчину и вернёт к реальности. Бьорн сделал это.
Руны раз за разом давали примарху один и тот же расклад – Космические Волки погибнут в Туманности Алаксес. Лишь когда пришёл Бьорн, Русс понял, что хотя трактовка была верной, он неправильно истолковал посыл. Теперь он знал, что нужно делать:
Это не может продолжаться. Мой брат разорвал Империум ложью, и если мы не изменимся, тогда заслуживаем той же участи, что и уничтоженные нами колдуны. Я больше не буду палачом Императора. Я больше не хочу видеть моих сыновей искалеченными, лишившимися союзников, цепляющимися за старые мифы о превосходстве. Здесь наш путь. Здесь дорога через чащу, и мы найдём её.
Вскоре Гуннар Гуннхильт, фактически командовавший легионом в отсутствие Русса, принял решение о прорыве. Он отдал соответствующие приказы и Волчий флот уже готовился принять бой с кораблями Альфа-легиона, которые перекрывали выход из Туманности. Но внезапно на мостике «Храфнкеля» появился Леман Русс, который дал кораблям прямо противоположные указания – двигаться вглубь Алаксеса. Гуннар пришёл в ярость и его можно понять. Он даже бросил отцу открытый вызов, но тот не потянулся за оружием, а с улыбкой успокоил своего ярла.
Русс отдал Гуннару личный приказ, который никто не расслышал. Флот Шестого развернулся и направился к узкому тоннелю, ведущем в один из внутренних заливов Туманности Алаксес. Линкор Гуннхильта, «Рагнарёк», шёл в арьергарде, а потом остановился. В этот момент Бьорн понял, какой приказ ярл получил от примарха. Прошла всего пара мгновений и Однорукий осознал, что Гуннар всё равно остался бы прикрывать отступающий Волчий флот. Даже вопреки воле примарха.
Гунн принял окончательное решение. Ярл устал бегать. Он, как и его братья, был рождён для битвы. Русс пообещал ему триумф и дал сыну то, чего он больше всего хотел. Не думайте, что это решение далось Леману легко. Когда Бьорн спрашивает примарха, что делает Гуннар, Волчий Король отвечает: «То, что должен», и в этот момент у него играют желваки. Русс сжимает зубы, чтобы справиться с эмоциями.
Будучи Сыном Императора, Повелителем Зимы и Войны, безупречным убийцей, Леман из Руссов, помимо прочего, был ещё и отцом. Хорошим отцом. А Гуннар был хорошим сыном. Его последними словами в жизни стал боевой клич легиона: «За Русса и Всеотца!» Жертва Гуннхильта позволила Шестому отступить без полномасштабного боя.
К тому моменту жрец Ква уже раскрыл шпиона на «Храфнкеле», им оказался воин из Первого легиона по имени Орманд. Но времени на разговоры не осталось, потому что Волчий флот вошёл в тупиковый залив и Русс приказал готовиться к битве. Вскоре Шестой и Двадцатый сошлись в лобовом столкновении, где их ряды тут же смешались и никакая тактика уже не имела значения.
Едва завидев «Альфу», Леман приказал рулевому «Храфнкеля» двигаться к вражеской «Глориане». Та не изменила курса, принимая вызов. Вскоре примарх Двадцатого легиона и его Лернейцы телепортировались на мостик Волчьего Короля. Русс сумел определить примарха Двадцатого легиона, хотя внешне Альфарий не отличался от своих терминаторов. Интересно, что его смог почувствовать даже Бьорн. Но пока Леман двигался к брату с намереньем срубить голову гидры, в дело вступил Орманд, Тёмный Ангел.
Оказалось, что ещё один шпион Первого пробрался во флот Альфа-легиона. Его задача была такой же, как у Орманда – понять, какой из двух флотов верен Терре, а какой сражается на стороне Магистра Войны. Орманд связался с базой и передал:
Верные. Вне всякого сомнения.
Тем временем Русс добрался до Альфария и его брат не отступил. Потенциально это указывает на то, что Лернейцев тогда возглавлял вовсе не Альфарий и штурм мостика «Храфнкеля» служил не более чем отвлекающим манёвром. С другой стороны, нет причин не доверять чутью Русса, который, как мы знаем, кроме прочего, обладал сильными психическими способностями, пусть и применял их инстинктивно. Да и Бьорн, как я уже сказал, ощутил присутствие Двадцатого примарха.
Так или иначе, поединка не состоялось. Потому что в бой вступил ещё один флот, возглавляемый звёздным фортом класса «Рамилиес». Такие форты называли Убийцами Миров. Появление «Рамилиеса» мгновенно изменило расклад сил, ведь он выступил на стороне Космических Волков. Лернейцы тут же телепортировались с мостика «Храфнкеля». Перед уходом Альфарий деактивировал оружие и склонил голову, глядя брату в глаза.
Когда Русс прочёл название звёздного форта, всё встало на свои места. «Химера». Не зря в раскладе раз за разом выпадала руна многоголовой гидры, просто Леман неверно понял её вначале. Потом, благодаря Бьорну, он отринул путь, который казался предначертанным, и сам выбрал себе судьбу. И судьба сразу же ответила ему, хотя её ход готовился уже очень давно.
Тёмные Ангелы буквально спасли Космических Волков, нанеся Альфе колоссальный ущерб. Флот Двадцатого бежал из Туманности Алаксес, потеряв десятки кораблей и тысячи легионеров.
Тут Русс, наконец, признал, что сбился с пути. Он примирился со своим поражением на Просперо (а это всё же было именно поражение!). Примарх знал, что прошлого не вернуть, и он больше не собирался сгибаться под тяжестью своего вюрда. В каком-то смысле Волчий Король обрёл просветление.
Поэтому, когда командир «Химеры» приказал всем кораблям Шестого отключить орудия и опустить щиты, Леман безоговорочно подчинился. Затем командующий звёздного форта призвал к себе того, кто командовал Волками. Он не узнал «Храфнкель» и даже не предполагал, что на нём находится примарх.
Один из ярлов, Гримнир, был шокирован столь безапелляционным требованием и уже хотел вызывать командира «Химеры» на поединок чести, но Русс остановил его. Примарх справедливо отметил: «Не мы здесь победили», и отправился на звёздный форт.
Алфалос, кастелян форта, рассказал Леману, что Лютер, следуя приказу Льва, продолжал готовить новобранцев на Калибане. Помимо прочего Тёмные Ангелы уже долгое время создавали такие вот форты, комплектовали их легионерам и тайно отправляли в разные уголки галактики. Когда 59 лет назад «Химера» получила назначение в Туманность Алаксес, кроме неё было ещё пять таких фортов. Но, по словам Алфалоса, сейчас их должно быть больше.
Находясь в изоляции и ожидая приказов, Тёмные Ангелы многое пропустили. До них доходили лишь неоднозначные слухи из обрывков случайных астропатических сообщений, поэтому, когда здесь оказались флоты Альфы и Волков, Первый не знал, кому доверять. Орманд и другой шпион, направленный на корабль Двадцатого, должны были внести ясность. К счастью, всё обернулось в пользу Космических Волков. Теперь приведу небольшую цитату из разговора Русса и Алфалоса:
– Что со Львом?
Алфалос сухо посмотрел на него.
– Тишина.
– Ты ничего не слышал?
– Я надеялся, что у вас есть новости. Вы ведь братья.
– Это значит меньше, чем ты думаешь.
Он понятия не имел, где находился Лев. Экспедиционные флоты были сильно разбросаны, каждый следовал своим миссиям, создавая новые направления крестового похода. Лев был одним из самых гордых примархов, соперничая с Жиллиманом в скорости завоеваний. Русс после Просперо часто думал о нём, пытаясь отгадать, как и в случае со многими из своих братьев, каким путём тот пойдет. Возможно, Хорус получил ещё одного союзника, но в это было сложно поверить. Лев сам желал должности Воителя, и, несомненно, никогда не удовлетворится вторым местом после старого соперника.
Только посмотрите, насколько точно Русс вскрывает мотивы Эль’Джонсона! Волк отлично знает Льва. Он знает, что калибанец не присоединится к Хорусу как минимум потому, что тот получил должность Воителя, хотя она, по мнению калибанца, с самого начала принадлежала ему. Элементарная гордость не позволит Льву стать вторым, ни при каких обстоятельствах.
Но для Волков в этой ситуации куда важнее было то, что «Химера» могла починить их корабли, помочь с ранеными и пополнить запасы. Алфалос предоставил в распоряжение Русса все ресурсы звёздного форта, взамен требуя только правды. Повелитель Зимы и Войны рассказал Тёмному Ангелу всё, что знал о ситуации в галактике и принёс ему союзнические клятвы.
Интересно отменить, что чуть позже Бьорн напомнил примарху о рунах:
– Они говорили вам, что Волки никогда не покинут кровавый колодец Алаксеса, – сказал Бьорн.
– Верно, – согласился Русс. – Легион, который покинет его, не тот же самый, что вошёл сюда. Мы прибыли как палачи, но уйдём кем-то другим.
Кровь пролитая и отмщённая
После Битвы в Туманности Алаксес Тёмные Ангелы направились в Ультрамар, а Космические Волки двинулись на Терру, так как варп-штормы в этой области немного утихли и Ква сказал, что теперь можно отыскать путь к Тронному миру. Нужно отметить, что Русс к тому моменту сильно изменился. Вот, как его описывает Бьорн:
Примарх выглядел более чем живым, даже помолодевшим. Пепельная бледность, так долго не покидавшая его лицо, исчезла. Её сменил румянец, пышущий древней кипучей энергией.
На Терре Великий Волк пробыл недолго. В первую очередь он хотел переговорить с Сигиллитом, которого, напомню, считал кем-то вроде мудрого наставника. В юности, когда примарха только обнаружили, именно Регент занимался его интеграцией в Империум.
Также Русс встретился с Дорном. Преторианец хотел, чтобы Волки остались с ним, но понимал – Волчий Король не будет за стенами Тронного мира, когда галактика пылает от края до края. Поэтому Рогал особенно не настаивал.
Те три месяца, которые Шестой легион провёл в свете Сол, Космические Волки патрулировали рубежи системы, забираясь далеко за пределы маршрутов, по которым следовали корабли Имперских Кулаков. Волки восстановились после Алаксеса и у них чесались руки. Поэтому, когда они засекли приближение крупного флота, капитаны серых кораблей мгновенно подняли всех по боевой тревоге, готовясь к битве. Но оказалось, что это прибыли Белые Шрамы, которые смогли обыграть Гвардию Смерти в тактической войне и пройти через Паутину.
Русс хорошо запомнил, что Хан отказался придти к нему на помощь. И хотя Леман не сомневался в верности Пятого легиона, он всё же приказал взять их корабли на прицел. Но ответного нацеливания не последовало, щиты Белых Шрамов были опущены. Волк удивился тому, что во флоте Хана нет его флагмана, «Бури Мечей». Прославленную «Глориану» теперь заменял другой линкор – «Копьё Небес».
Со своей стороны Джагатай Хан отлично понимал настрой Космических Волков. Он уже знал, что Русс едва не погиб в Туманности Алаксес и ответ на их призыв о помощи тогда мог многое изменить. Однако Джагатай не собирался извиняться, потому что поступил правильно. И теперь он тоже сделал верные выводы, решив в одиночку телепортироваться на флагман Русса для личной встречи с братом. Тут надо отдать ему должное. Но и Волку тоже, вот момент их встречи:
– Ты знаешь, брат, сколько моих сыновей погибло в Алаксесе? – прорычал, наконец, Русс, выдавливая слова сквозь сжатые зубы.
Хан ответил своим неизменным голосом – звучным, неторопливым, с сильным акцентом.
– Нам нужна была уверенность, – сказал он.
– Уверенность, – Русс приблизился с обнажённым клинком. Хан был почти на голову выше и стройнее, и нёс глубокие раны. По периметру тронной платформы сотня болтеров продолжала держать повелителя Белых Шрамов на прицеле, но ни один из примархов не обращал на них внимания.
– И ты получил эту уверенность? Ты по-прежнему зовёшь меня Мясником Просперо?
Взгляд Хана не дрогнул.
– Я видел твою работу и пошёл дальше. Да, я обрёл уверенность, но если ты ищешь расплаты за кровавый долг, тогда у меня нет ничего для тебя. Мы заплатили собственную цену.
Русс приблизился вплотную, теперь их лица разделяли считанные сантиметры.
– Я часто думал, что сделаю, что скажу, если мы снова встретимся, – прорычал Волчий Король. – Ты знаешь, что во Дворце многие зовут тебя предателем, Джагатай? Я мог бы убить тебя прямо сейчас, и мало кто стал бы скорбеть. Этим бы я выплатил свой кровавый долг, о котором ты говоришь, и мог бы сказать духам убитых, что отомстил за них.
– Я прибыл безоружным, брат, – произнёс Хан холодно. – Убей меня, если пожелаешь, но знай, что я прошёл через преисподнюю, чтобы добраться до Терры. И никто, ни ты, ни Хорус, ни даже наш Отец, не помешают мне привести моих сыновей туда, где им предначертано быть.
Русс слышал хорошо знакомое высокомерие, так небрежно источаемое братом. На миг оно разожгло долго подпитываемый гнев Волчьего Короля, побуждая наконец взмахнуть клинком, совершить возмездие, которое он много раз представлял себе.
Но затем Леман осознал весь абсурд этой мысли, и на грубых, покрытых шрамами губах появилась улыбка. Она стала шире, и примарх Космических Волков начал смеяться, сначала низким рыком, затем в полную силу. Русс откинул назад голову и весело заревел.
– Ты всегда был напыщенным ублюдком, – сказал он. – Ты вошёл в мои покои, словно нищий, а говоришь так, будто они принадлежат тебе. Кто ещё осмелился бы на такое?
Смех стих. Русс вложил меч в ножны. По всему мостику опустились болтеры.
– Мне бы стало лучше, если я подарил бы тебе на память свежий шрам, – сказал Волчий Король. – Ты мог бы извлечь из него урок. Но ты уже выглядишь чуть живым, и у меня нет желания затуплять лезвие меча о твою костлявую шею.
Хан улыбнулся ему.
– Прибереги меч для тех, кто идёт за мной.
Трудно представить, каких трудов Руссу стоило удержать руку. При всём уважении к Хану, думаю, у него не было шансов в поединке с Волчьим Королём. Да и флот Шестого в тот момент тотально превосходил группировку Шрамов, потрёпанных Гвардией Смерти.
Была бы честь в такой победе? Конечно, нет. Но Волки действительно могли истребить Шрамов и, учитывая, что к Джагатаю на Терре действительно относились двояко, вряд ли это событие вызвало бы большой переполох. Хотя оно сказалось бы на дальнейших событиях, ведь без Шрамов Императорский Дворец пал бы задолго до прихода Жиллимана.
Но не это важно. Важно, что Великий Волк отстоял свою честь уже тем фактом, что держал клинок у горла брата, но не пустил его в ход. Такого отмщения его горячему сердцу было достаточно. Разумом же Русс понимал, что это действительно абсурд. Он не Лев, не Феррус, не Пертурабо и уж точно не Ангрон. Требовать сатисфакции от едва живого Хана было верхом глупости. Тем более, что со своей точки зрения Боевой Ястреб Чогориса принял верное решение на Чондаксе.
Право на искупление
Находясь в Системе Сол, Космические Волки провели капитальный ремонт кораблей, который им не могла предоставить «Химера» Тёмных Ангелов. Потери при Алаксесе были высоки, легион сильно пострадал, к тому моменту ещё не оправившись от Битвы за Просперо. Оценки различаются, но, согласно доминирующему мнению, под началом Русса тогда находилась примерно половина воинов от того числа, с которым он вступил в Ересь Хоруса. То есть около 65-70 тысяч.
Как я уже сказал, Дорн предложил Леману остаться на Терре, но Русс отказался. Позже аналогичное предложение поступило от Сигиллита. Получив закономерный отказ, Регент переключился на другой план, согласно которому флоту Космических Волков надлежало, не мудрствуя лукаво, испепелить Хтонию, родной мир Луперкаля. Великий Волк снова отказался, сказав, что он воин, а не разрушитель. Леман назвал это крайней мерой и ничего не хотел слышать о том, чтобы подвергнуть Хтонию тотальному геноциду в попытке спровоцировать Хоруса.
Однако Малкадор не был бы собой, если бы не имел запасного плана для запасного плана. Поэтому на их с Леманом встречу (во время которой Русс обыграл Регента в хнефатафл) он пригласил Гарвеля Локена, которого Гарро недавно вытащил с Исствана III. Локен уже пришёл в себя (насколько это было возможно) и вступил в ряды Странствующих Рыцарей. Любопытно, как Гарвель размышляет о примархе в тот момент:
Из всех встречавшихся ему полубогов Русс производил впечатление наиболее человечного.
Локену нельзя отказать в проницательности, он довольно быстро понял, кем в действительности является Волчий Король. Хотя Сигиллит тоже постарался, он подготовил воина к этой встрече. Гарвель и Русс начинают играть в хнефатафл, их диалог можно цитировать хоть целиком, настолько он интересный.
Но это заняло бы слишком много времени, так что приведу лишь пару коротких цитат:
– Я не знаю, как играть, – сказал Локен.
– Это просто, – ответил Русс, двигая фигуру вперёд и поворачивая прорезь. – Как война. Быстро учишь правила, а потом нужно играть лучше остальных.
А вот ещё любопытный момент:
– Он уже играет лучше, чем я, – заметил Сигиллит.
– Лучше, чем ты, играют даже балты, – отозвался Русс. – А у них мозгов, как у битых vatnkyr.
Я процитировал эту фразу Русса насчёт балтов, потому что не вполне понимаю её подтекст. Думаю, всем известно хотя бы в общих чертах, какие территории населяли балтские племена в Эпоху переселения народов и какие современные государства им наследуют. Конечно, в таймлайне 30к многое изменилось, однако же многое осталось прежним. Так что я теряюсь в догадках, что этим хотел сказать Грэм Макнилл…
А теперь ключевой момент встречи Русса и Локена – Великий Волк раскрывает своё намерение...
Ещё есть Телега с анонсами и чатом.