Когда не вынес ёлку⁠⁠

Если проводишь несколько дней в прокуренной комнате наедине со своим перегаром, морозный воздух на улице приобретает совершенно особенный, оживляющий запах. Впрочем, оживают иногда самые неожиданные вещи.

Дверь подъезда скрипнула, и мужик в трениках с растянутыми коленями и заляпанной, будто палитра художника, майке вывалился наружу. Распрямился, чувствуя, как пощёлкивают в спине застоявшиеся суставы, и глубоко вдохнул. В холодные предновогодние дни один взгляд на него заставлял поёжиться.
‒ Ой, вы посмотрите, кто на свет белый явился, ‒ приветствовал его голос сидящей на лавочке бабульки. ‒ Продрал светлы очи, пойлом залитые?

Светлы очи, красные от лопнувших сосудиков, сощурились на женщину.
‒ Чего вылупился? За добавкой бежать собрался ‒ вот и беги. Нечего тут стоять. Пейзаж портишь. От тебя, вон, аж цветы на подоконнике вянут.


Мужчина отворил рот, медленно вдохнул. Бабулька, ожидая поток мата, подбоченилась, так и не встав с лавочки. Было видно, что эту словесную битву она намерена выиграть.
‒ Ты что, старая, ругаешься? Ты меня сначала накорми, напои, в баньке попарь да спать уложи, а потом уж и дело пытай.

Заготовленный ответ застрял у бабульки в горле. Она откинулась на спинку лавочки и посмотрела на собеседника новым внимательным взглядом.
‒ Ишь ты. Слова заветные вспомнил. Очнулся, что ли?

Мужик сел рядом с ней, оперевшись локтями о колени. Уставился в землю и задумчиво кивнул.
‒ А ты кто будешь-то? ‒ продолжила расспросы бабулька.
‒ Иванов я.
‒ Что мне фамилия твоя? Ты мне по сути скажи.
‒ Я и говорю. Иванов. В смысле, род Иванов. Вот этого мужика ж Иваном зовут. Вот, я его род.
‒ Эвоно как. Меня ты, я так понимаю, узнал?
‒ Понятно дело. Ты Яга Змеевна. Что с ногой, кстати?


Яга постучала тростью по твёрдому чехлу на левой ноге.
‒ Ну как что? Пригодилась. Кормилица моя, можно сказать. Я за неё пенсию повышенную получаю по инвалидности. Ты мне лучше другое скажи. Ты как тут оказался? Много лет уже никого нового из наших не появлялось.

Мужчина поднял голову и посмотрел на свои окна.
‒ Ну как. У нас в Ивановом роду дураков много было. В смысле тех, которые, уже став мужиками, сказки назубок помнят. Вот. А он… В смысле, я, видимо… В общем, у него в доме древо священное целый год простояло. То, что тот свет с этим связывает.

Рассказ прервался каркающим хохотом Яги.
‒ Это, выходит, он себе предков призвал тем, что целый год ёлку не выбрасывал?
‒ Год? Ну да, похоже на то. Она осыпалась уже вся.
‒ Да, точно, они с женой как раз из-за ёлки этой поссорились. Она в мае ещё ушла от него.

Мужчина поджал губы, принимая неприятную новость и медленно кивнул.
‒ А отчего ты говоришь, что здесь мало наших? Трудно выбраться в явь?

Веселье тут же исчезло с лица Яги. Теперь уже кивнула она.
‒ Трудно. Наших не то чтобы мало. Но вот новых никого не появляется.
‒ А отчего так?
‒ Да как тебе объяснить? Раньше ж с тем светом как связывались? Ритуалами всякими.
‒ И что, теперь ритуалы не делают?
‒ А вот наоборот как раз. Делают постоянно.


Мужчина нахмурился.
‒ Я что-то не понимаю. Тогда же, вроде, наоборот, должно быть проще явь с навью мешать.
‒ Должно. А вот нет. Тут видишь, какое дело? Ритуалы людям важнее стали, чем то, ради чего их делают.
‒ Это как?
‒ Ну вот, смотри, раньше у нас ритуальная пища была. Кисель там, мёд хмельной. Их ели-пили, чтоб навь разглядеть. Теперь кисель такой жидкий стал, что его пьют, а не едят. Да и то детишки в основном. А хмельное нынче не по значимым датам пьют, а каждый вечер. Чтобы просто захмелеть.
‒ Ну так хорошо ж. Хмельной взгляд может тот свет различить.
‒ Так-то так. Да только большинство людей тот свет пугает. Вот они и отучаются навь видеть.
‒ Да как от такого отучишься?
‒ Медленно, да постепенно. Не первый век это идёт. Вот и стали люди среди сказки жить да со сказкой не дружить.

Рука Ивана рефлекторно потянулась к карману брюк. Он вытащил пачку сигарет. Взглянул на находку, и лицо его скривилось в презрительной гримасе. Не глядя, он швырнул сигареты в урну.
‒ И зачем народу отучаться ту сторону видеть? ‒ продолжил он разговор. ‒ Это ж… Я даже не знаю. Как жить-то, не зная, что в половине мира происходит?


Яга пожевала губами, несколько раз стукнула тростью по асфальту.
‒ Как тебе сказать? Точно я не знаю. Но идея есть. Тут, понимаешь, какое дело. Люди ж нынче и соприкасаются с той стороной, и от неё закрываются. Если б только что-то одно, тогда б можно было понять. А так ‒ вот прямо как будто себя за волосы тянешь, и от того убежать пытаешься. Ты ж верно говоришь, та сторона ‒ она важна. И если ты её чуешь, то тоска берёт. А о чём тоскуешь ‒ ты и понять не можешь. Много нынче людей таких. Душа у них стремится к чему-то. А к чему, они не понимают.
‒ Вот те на. И зачем, ты думаешь, такое нужно?
‒ А просто, чтоб управлять людьми. Люди ж, они туда идут, где лучше. А лучше там, где желания сбываются. А если ты даже понять не можешь, чего хочешь, то тебя легко убедить, что желание исполнится, если что-то странное сделать. Нынче все подряд что-то странное делают. Одни работают, что твои невольники. Света белого не видят. Это нынче в почёте. Другие, вон как ты, зельями упиваются.

Иван снова кивнул, укладывая в голове образ нового мира.
‒ Ну а нечистики как живут?
‒ По-разному. Я, вон, сторожем на кладбище устроилась. Тоже, считай, к лесу передом, к людям задом. Кощей в вахтовики подался на урановые шахты. По полгода за тридевять земель пропадает. Потом приезжает, да над златом чахнет. Баюн на юга куда-то подался, к тёплым морям. Всё своё Лукоморье ищет. Новые всякие появились. Вон, нынче как раз Дед Рождественский по всей земле с нашим Морозко воюет.
‒ Это кто такой ещё?
‒ Рождественский дед? Ну как тебе сказать… Это такой угодник, который творит милостивый суд в день, когда воскрес один кудесник. Не, слушай, тут в двух словах не расскажешь.
‒ Ясно. Ну а мне что делать?

Яга хлопнула себя по колену живой ноги.
‒ Ты у меня это спрашиваешь? Ну, ты ж предок, да? Значит, тебе надо род продолжить…

Вдруг лицо Яги вытянулось.
‒ Да что ж мы с тобой лясы точим? Тебе ж бежать надо!
‒ Куда? ‒ встрепенулся Иван.
‒ Жену свою возвращать!

Мгновение длилось молчание. Иван напрягся всем телом. Несколько раз порывался вскочить, но вновь возвращался на место, глядя на Ягу.
‒ В общем, ‒ затараторила та, ‒ жена твоя была тут пару дней назад. Плакалась мне потом. Ты, мол, в отключке был. А она узнала, что ребёнок у неё будет. Сын твой. И не знала, что делать. Решила к родителям уехать.
‒ Да как так? Почему?
‒ Говорю ж, пьяница ты. Женщине с тобой жизни нет.
‒ Не пьяница больше. Не знаю, где нынче тот Иван, что пил. Я только к жизни вернулся. Разменивать её не стану.
‒ Да верю, верю. Теперь главное, чтоб жена тебе поверила. Дуй на вокзал.
‒ Это куда?

Яга всплеснула руками.
‒ Вот ты горе луковое. Эй, Серый!

На оклик поднял голову парень с тремя волками на футболке. До того он увлечённо копался в утробе мотоцикла.
‒ Как там твоя машина? На ходу?
‒ Спрашиваете, баба Яжи. Летает, как птица.
‒ Вот как птица и надо. Довези непутёвого до вокзала.
‒ Это можно. Только яблочко путеводное киньте.

Яга вынула из сумки потёртый смартфон с криво приклеенным надкусанным яблоком.
‒ Центральный вокзал. Поехали! ‒ рявкнула она в телефон.
‒ Маршрут построен, ‒ отозвалась волшебная коробочка.

***

Мотоцикл и правда летел, как птица. Украшенный к новому году город заливался гудками сердитых машин, но Серый Волк нёс своего седока. В дороге Сергей Волков успел дать наставления пассажиру. И дюжину минут спустя Иван уже бежал по перрону. Поезд стоял железным змеем, вбирая в своё нутро добрых молодцев да красных девиц.
‒ Маша!

Девушка, уже шагнувшая одной ногой в вагон, обернулась на крик. Иван бежал к ней, и, словно в романтическом фильме, толпа расступалась перед ним. Впрочем, вероятно, похмельный расхристанный мужик, несущийся, не разбирая дороги, вызывал у людей совсем не романтические ассоциации.
‒ Ваня? ‒ на лице девушки отразилась паника.
‒ Девушка, давайте, или туда или сюда. Не надо на проходе стоять, ‒ недовольно пробубнила вагоновожатая.
‒ Маша, подожди, мне сказать надо!

Девушка глубоко вздохнула, прикрыла глаза, и отошла от вагона. За мгновение из просто печальной она стала невероятно уставшей. Иван подбежал к ней.
‒ Маш! ‒ он пытался выровнять сбившееся дыхание. ‒ Машенька, прошу тебя, не уезжай.
‒ Вань, мы пробовали. Я уходила, ты умолял остаться. И сначала все налаживается, а потом снова под гору катится. Ты ведь каждый день теперь пьёшь. Пока ещё руку на меня не поднял, но дожидаться этого я не хочу.
‒ Что? Машуль, да я бы никогда… И вообще, с питьём всё! Я теперь завязал.
‒ И это ты тоже говорил, уже пройдено, ‒ губы Маши искривила улыбка. ‒ Алкоголики всегда так говорят. Обещают завязать, сами даже в это верят. А потом у них что-то не выходит. Это нездоровые отношения.
‒ Маш, я изменюсь, правда. И для тебя изменюсь, и для ребенка нашего. Как ты его одна растить будешь?
‒ Меня мама вырастила, и внука поднять поможет. У нас половина страны так живёт, и ничего.
‒ Маш! ‒ Иван бахнулся на колени. ‒ Ну хочешь, испытай меня! Если я опять не справлюсь, тогда сам тебе переехать помогу. Но ты проверь меня!

Они смотрели друг другу в глаза почти минуту, Мария первая отвела взгляд.
‒ Ладно. Говорят, как новый год встретишь, так его и проведёшь. Даю тебе один шанс. Если за все праздники ни капли в рот не возьмёшь, тогда попробуем ещё раз всё начать.
‒ Клянусь!
***

После квартиры морозный воздух улицы всегда имеет особый запах. Дверь подъезда скрипнула и выпустила девушку с огромным свёртком, перевязанным синим бантом.
‒ Ой, вы посмотрите, кто на свет белый явился, ‒ умилённо заворковала сидящая на лавочке бабулька. ‒ Ну-ка, дочка, дай посмотреть на молодого Иваныча.

Она и сидящая рядом подружка встали, и светящаяся гордостью девушка развернула к ним лицом младенца.
‒ Здравствуйте, Ядвига Константиновна, здравствуйте, Алиса Патриковна. Вот, Иван Иванович идёт гулять.
‒ Какой богатырь, ‒ заворковала Яга. А её подруга вынула из сумки запечённый колобок и леденец “петушок на палочке” Подумав, вернула колобка в недра сумки и протянула сладость ребёнку.
‒ Ой, что вы, ‒ смутилась Маша. ‒ Ему рано ещё такое.
‒ Ничего, ничего, ‒ поддержала подругу Яга. ‒ Берите. Пусть рядом будет. Глядишь, вспомнит, когда вырастет. Что-нибудь. Как петушок солнце выкликает.

Автор: Игорь Лосев
Оригинальная публикация ВК