Холодный цех. Глава 2.
1.
Единственным местом, где мы с моим другом Виктором могли быть, во время работы, если нас нет на месте, это котельная.
О, как там было хорошо.
Температура в этом, маленьком помещении, была как в сауне, градусов восемьдесят, сто. Абсолютно сухой воздух. Вокруг были трубы, трубы, большие и маленькие. Мы не снимая ватники падали на них и блаженный жар, начинал проникать в сердцевину многослойного пирога из одежды, к самому телу.
Лучшие моменты.
Человеку существо теплолюбивые, во всем. Будь это Душевное или физическое тепло, оно всегда находит уголок в нашем сердце. Тепло рук, теплота слов, жар любви. Мы ценим особенно.
- Какого, афедрона, вы тут разлеглись. А ну быстро на работу.
Кричал Мелешин. Если мы были нужны, что то перетащить, собрать, убрать, разобрать, перебрать, вытащить.
Дел было невпроворот и все бесполезные, но опасные. Вот одно из многих.
В обычный морозный зимний день, было мне поручение.
Сварить цепи от механизмов в отработанном масле, размягчить, как говориться.
Это делается так.
Берут бочку, наливают чуть меньше половины отработки, ставят на камни. Разводят под бочкой огонь. Цепи, они как велосипедные только раза в три больше и тяжелее, цепляются за проволоку и отпускают в черную густую массу.
Мое дело не хитрое следить за огнем.
Час проходит, два, три. Слышу, уже начинает, бульканье. Процесс пошел.
Все это ведьминское варево было тут, рядом с ангаром за прицепами. Таскать цепи далеко,
было тяжело.
Время уже после обеда, вечерело.
Время, когда из трезвых взрослых оставался лишь начальник.
Я понимал, что суп готов, и что пора доставать "кости". А вот как это сделать, мне никто не объяснил.
Попытки зацепить крюки палкой, закончились падением их внутрь бочки.
- Блять. Сегодня восьмая серия " Семнадцать мгновений весны". А я тут страдаю.
Стучала в моей голове.
Время идет, уже почти 17-30. Делать не чего. Нужно решительное действие. Ни чего, я не придумал лучше, как перевернуть, чертов котел.
Найдя палку подлиннее, оперившись на край бочки, я толкнул.
Огненный шар взлетел ввысь. Прозвучал сильный хлопок, меня бросило горячей волной в сугроб. Еще не понимая, что произошло, хлопая веками, без ресниц. Хватая раскрытым ртом воздух. Я подумал.
В слух.
- Ебать мой лысый хрен!
Я не верил своим глазам, что это было.
Наверное, я был похож на "пятачка" когда у него взорвался шар.
" Интересно, что это так Бумкнуло? Не мог же я один, наделать столько шума".
Придя в себя посмотрев по сторонам. На огонь, что разлился в трех метрах от меня, рядом перевернутая бочка. Черный дым поднимался в небо: Никого?
Надо делать ноги.
Пока не проснулись.
До начала, самого длинного сериала в СССР, оставалось 15 минут.
Конечно, мы не все время проводили на улице. Мы с Виктором могли ходить везде. В том числе и в Теплые мастерские.
Но лучше, на холоде кое-что заморозить, чем заходить в этот цех.
Более опасного места в Совхозе имени Ленина, не было.
Немножко представим.
Ещё при подходе, уже слышно, что там идет работа. Все гудит.
Кузня, две лебедки, компрессор, малярная, место для зарядки аккумуляторов, все это в
здание по размерам как наш ангар, тесно. Тесно всем и людям и техники.
А еще чуть не забыл.
15 тракторов. Время от времени они начинают, так тарахтеть, что не будет слышно, если вам свистнуть в ухо. Работа кипит. Кто-то заезжает, кто на оборот. Здесь варят сварка, а тут работают самым распространенным ключом в СССР, его шум повсюду, Кувалды. Смачно так, прикладывают.
Внутри здания все в черном мазуте. Кое-где пробивается блеск металла и синий цвет краски. А, остальное везде мазут. Да, и люди тоже, в нем.
Какие это люди. Цвет нации, гордость страны. Богатыри, а не люди. Были среди них, что могли рубль пальцами согнуть.
"Железная фига" называли. Железо для них было как для нас пластмасса.
В СССР пластмассовая было только ручка для письма, все остальное было деревянным и железным.
В русских головах с трудом приживались инновации.
Руки, сказочно изуродованные. Они были приспособленные для всего. Клещи, а не руки, мечта робототехники. Такой силе предплечья, можно лишь завидовать. Единственное что таким рукам было не под силу, это ласка или по-другому нежность.
В общении, мужики были, малопонятные. Сложно понять, о чем говорят, один мат и бормотание. Ну и чего там таить, отношение ко мне было как к " Снежному человеку ", чисто по ржать.
Лично меня это вполне устраивало. А, по ржать они любили. Ну, а как не ржать, когда через дорогу стоит, завод по производству вина. Игристое 12% и портвейн 18%. Горевать было не когда. Ребята простые, для смеха много не надо.
В то время мех. Мастерские, это было отличное место работы.
Изоляция от внешнего мира СССР, приносило свои плоды.
Помню в будущем, меня шокировали передачи про иностранные мастерские. Ни капли грязи, как это возможно. Перчатки, что в них можно сделать?
Только в одном месте поковырять.
Стоящую вещь, надежную, вечную, можно создать лишь голыми руками.
Технологии - все это пережиток капитализма. Есть одна технология, Кувалды и Сварка. Что Каму, надо подогнать? - Ебнул и хорош.
Воспитание.
Внешне все слесарь и тракторист, были одинаковы, как под картинку. Черная роба, кепи и лицо. Лицо конечно, эта. Да, еще те, дяденьки с "личиками". Было три подвида лица. Пьет, Выпивает и Алёша законченный. Разница между под видами, возраст.
Цель всего этого шума, мазута, ковыряния в моторах, перекуры.
Немножко про перекур.
Курить запрещено, везде!
О вреде курения, тут нет речи.
Атмосфера, туман. Выхлоп от моторов. Вентиляция простая, открытые окна, только на верху, под потолком, для тепла.
Курить в строго отведенном месте, оно тут же в цеху, без перегородок. Просто все знают что, курить только здесь. Строго!
А то так Ебнит, вся эта богадельня.
Что мало не покажется.
Все пропиталась смесью мазута, бензина и солярки.
Рассказывали, что один тракторист так и сгорел внутри, как факел, вылезти не успел, курить любил. Если человек курил, а курили все. То он курил много. Были феномены, что за день по четыре, пять пачек выкуривали.
Про тракториста может байка. Но все до единого курили Строго! В одном месте.
Курить было удобно. Курящий, имел привилегии. Он мог не работать, пока курит. О вреде говорили мало. Толян курил всегда. Перекуры были всегда. Одни уходили, приходили другие.
Повсюду лежала ветошь.
Ей вытирали все "и лицо" тоже, если пьяный конечно.
Все это шевеления, подготовить мужика к посевной.
Русский человек он всегда при деле. К работе подход имеет творческий. Есть вдохновение творит. А на нет и суда нет.