Как побеждают одной тупостью
Улит холеным ногтем сделал пометку на странице первой книги трехтомной (а четвертый дописывается) истории муслинов, с остервенением отбросил ручку на тетрадь, а тетрадь отодвинул. Землянин откинулся на спинку стула и потянулся. Столько читать и писать он не привык. Он привык хвалить, ругать, планировать и продавать. Управление Лондонским ЭКЛИ занимало Улита полностью: аукционы, выставки, поездки, конвенции, выступления. А теперь он в дыре под названием Гимгилимы, городке, построенном настолько отсталой цивилизацией, которая даже самых примитивных компьютеров не успела изобрести. Приходиться читать и писать как проклятому, а глаза не пластиковые, запястья не чугунные.
«Спасибо тебе, папочка, — хмуро подумал Улит, вытянув руки и шевеля пальцами, — отправил меня на планету варваров читать и писать. Как там ЭКЛИ? Справляется ли Черноволь с моими обязанностями? Да должен, не зря мама наняла его заместителем... И космопочту еще не наладили... До чего убогая планетка... Любопытно, все ли задницы продались? И будет ли Ардей вылизывать новые?»
Про себя Улит окрестил Слунца адовым историком из-за его плодовитости. Пока Улит прочтет и законспектирует три книги, дьявольский учёный Слунц наверняка закончит четвертую и тут же отправит её в Гимгилимы. Какой неугомонный историк... Подобное трудолюбие не могло не вызывать уважение, но с другой стороны... Слунцу-то что, написал, отдал в печать и забыл, а другим читать, а Улиту еще и выписывать, как там сказал отец, самое значительное, характерное и интересное.
Вникание в муслинскую историю проходило не так скучно, как изначально предполагал Улит, даже занимательно, учитывая штуки, которые иногда выдавал образ, переданный лингвозером в Улитовский мозг. Например, словосочетание «продолжали осваивать северное побережье» переводилось как «обмороженные неумолимо наступали». Предложение «Первобытные муслины селились в пещерах» воспринималось как «В быту муслины были неприхотливы». А «наши племена предпочитали болотистую местность» читалось как «наши племена увязли». Для верного толкования Улиту приходилось обращаться к бумажнице Шафтит. Не утруждая себя встать из-за стола, Улит голосил на весь читальный зал:
— Ша-афтиит! Ша-афтиит! Ша-афтиит!
И орал, пока бумажница не являлась перед ним. Однажды увлекшийся конспектом Улит пропустил уход Шафтит и монотонно выкрикивал ее имя, продолжая делать заметки. Шафтит не приходила. От такой наглости по отношению к нему, землянину, Улит опешил и настолько вышел из себя, что встал из-за стола и походил по помещениям, повсюду открывая двери в поисках муслинки. Когда бумажница вернулась, Улит недовольно заметил:
— Была нужна твоя помощь, а ты где-то шлялась.
— Я ведь предупредила, что в обед оставляю тебя одного, — мягко сказала Шафтит и мило улыбнулась. — Я была у подруги.
Милые улыбки и мягкий говор, когда самого Улита что-то раздражало, бесили его еще больше.
— Что тебе непонятно, давай помогу, — предложила Шафтит.
— Поможешь ты, глупая муслинка, как же, — проворчал Улит, перелистывая книгу. — Забыл, где непонятно было, теперь найти не могу, пока ты начиняла живот червями и водорослями...
Манера Шафтит реагировать на откровенно грубые слова столь кротко, с поистине серафимовским терпением, ставила Улита в тупик. «А чего от них ожидать, — объяснял он себе поведение девушки. — Животные. Они так всех и победили, своей тупостью».
Книгу "Гимгилимы-1: Добро пожаловать на Яппу!" вы можете прочитать здесь: https://author.today/reader/121968