Как меня музыке учили⁠⁠

Вот представьте себе. У вас есть шестилетний ребёнок, который любит читать, рисовать, лепить, играть в тихие настольные игры.

Игрушечная дудка, гармошка, свистки и детское пианино "дореми" лежат на полке. Поющая собака всегда выключена. Ребёнок не любит громкие звуки. Никогда не поёт и не подпевает, не настукивает ритм. Количество любимых песен -  ноль.

Ваши мысли?

Правильно.

О боже, да ведь это прирождённый музыкант!

И меня решили отдать учиться музыке. В музыкальную школу почему-то можно было поступить только с восьми лет, сейчас, может, это уже поменялось. Но моим родителям понадобилось срочно и вот прям щас, поэтому они стали искать кружки по интересам. А такие кружки в девяностые годы плодились, как грибы после дождя. Часто их организовывали люди, совсем не умеющие работать с детьми. Были даже студии в квартирах, на радость соседям. Меня взяли за ручку и начали выполнять мною известный квест "в детстве я мечтал стать великим пианистом, но не сложилось, вот теперь хоть ребёнок исполнит мою мечту". Жару добавляли бесконечные дети маминой подруги, которые такие маленькие, а уже на скрипочке играют. Challenge accepted!

Сначала меня отвели в ансамбль народных инструментов, причём какой-то очень странный, с миру по сосенке. Посудите сами, там были ложки, разного вида трещотки, колотушки и, блин, почему-то металлический треугольник. Преподаватель с красивым отчеством Карпович играл на гитаре. В группе царила дедовщина. Салаги играли на ложках, причём самых простых, без красивой росписи. Более опытным доверяли трещотки. Старослужащие понтовались яркими колотушками. А вот на треугольнике почему-то всегда играл мальчик Славик, вызывая бешеную зависть колотушечников.

Мне было совершенно непонятно, что я делаю в этом зоопарке. Все орали и Карпович громче всех. Издаваемая музыка казалась каким-то жутким грохотом, от которого хотелось сбежать куда подальше. Сами занятия вызывали странное ощущение, знакомое каждому по взрослой жизни. Ты вроде как уверен, что занимаешься какой-то дичью, но все вокруг так серьёзно к этому относятся, что у тебя появляются сомнения в собственном мировосприятии.

Мне вручили ложки и уже к следующему занятию имели удовольствие наблюдать живую иллюстрацию к анекдоту про металлические шарики. Это там, где один сломал, другой потерял. Сначала мы долго искали вторую ложку. Не нашли. Запасного набора почему-то не оказалось и на следующем занятии мне вручили самую простую трещотку. Это было штук десять деревянных дощечек, накрепко связанных шпагатом. Когда мне стало очевидно, что трясти этой хренью полное безумие, пришлось потратить минут двадцать на то, чтобы развязать шпагат. И снова мы искали дощечки, нашли девять из десяти, зато отыскали потерянную ложку. Карпович ругался и грыз медиатр.

На следующем занятии случилось страшное, заболел Славик. И мне вручили треугольник, разумно предположив, что сломать что-то вряд ли получится. Это было стратегической ошибкой. Представьте себе ребёнка, который не понимает, куда он попал и что тут делает. Очень скучно, зато есть металлический треугольник. Но скучно. Но есть треугольник. А на днях дедушка показал, как из вешалки и резинки сделать классный лук. Палочка похожа на стрелу. В качестве резинки есть шнурок от крестика. Всё по классике:

"Ломит он у дуба сук

И в тугой сгибает лук,

Со креста шнурок шелковый

Натянул на лук дубовый"

Никто не пострадал, но треугольник удалось погнуть. Царевича Гвидона в моём лице выставили из группы со словами "только индейцев нам тут не хватало". Было немного обидно.

На очереди была другая группа с доставляющим названием "маленькие гусляры". Сейчас я понимаю, что гусли это довольно сложный и интересный инструмент с необычным звучанием. Тогда мне казалось что это какая-то адская машина для пыток, исторгающая звуки гибнущего лося. Говорят, что нет ничего хуже звуков скрипки, когда музыкант только учится играть. Я могу с этим поспорить, вы просто не слышали, как десять детей одновременно пытаются освоить гусли. Сначала у меня каким-то непостижимым обрахом застрял палец в дырке. Потом удалось порезать тот же палец струной. Потом гусли улетели на ногу преподавательнице, безо всякого злого умысла с моей стороны. Спустя недели три этой пытки до родителей дошло, что я не очень люблю гусельную музыку. И меня перевели в другой кружок.

До сих пор не могу понять, как это называется и что вообще это было. Какое-то противоестественное соединение вальса и духовой музыки. Сначала все танцуют, потом садятся и играют на блок-флейтах. Помню этот жуткий пластмассовый вкус во рту и тягомотный мотив "светит месяц". У преподавателя был жуткий свисток и мы всё должны были делать по свистку. Свисток - все встали и потанцевали в кружочек и парами. Свисток - все сели и дудим в блок-флейты. Свисток - снова встали, снова пляшем. Однажды за мной пришёл мой дедушка и попал на последние минут десять. Со словами "давно я такой ерунды не видел" он забрал меня из этого сюра.

И тут до родителей дошло. Это всё так плохо, потому что в музыку зашли не с того конца. Ребёнок просто хочет петь!

Меня записали в детский хор и открылись врата ада. Ёжик с дырочкой. У дороги чибис (что это за сатана?! Нет времени объяснять, заткнись и пой). Кузнечик. От улыбки... Доконала меня лягушечка. Слова уже не вспомню, но суть в том, что лягушечку (именно так, не лягушка, а, блин, лягушечка) надо было не только петь, но и изображать. Петь и приседать, приседать и петь. Приседать у меня получалось хорошо. А вот петь, ну не поётся, хоть убей. Знаете это ощущение, когда что-то кажется очень стыдным? Вот и мне так казалось. И петь совершенно не хотелось.

Сломать мне там ничего не довелось, да и не понадобилось. Кружок пения был при детском доме творчества, который благополучно закрыли и передали помещения в аренду. То самое ощущение распирающей радости "петь больше не надо".

Удовольствовавшись такой отличной подготовкой меня отвели в музыкальную школу. Заходить туда было очень страшно. Сколько там учиться, шесть лет, семь? Мне казалось, все сто, вроде пожизненного срока за убийство при отягчающих. И это школа, а не кружок, не закроется и не сгорит.

Собеседование с преподавателем было один на один.

Преподаватель: *стучит какой-то ритм*

Я: *Повторяю*

Преподаватель: Спой такую-то песенку.

Я: *пою*

Преподаватель: Музыку любишь?

Я *давясь слезами*: Нет.

Преподаватель *выходя к родителям* Не мучайте ребёнка, не быть ему Чайковским.

Дорогой дяденька, не помню уже вашего отчества, дай вам бог долгой жизни!

Не знаю, как ему удалось убедить моих родителей прекратить творить дичь и дать мне заниматься тем, что действительно нравится. Но как бабка отшептала, больше никакой насильственной музыки.

Правда, со второго же класса в школе начались занятия музыкой, два урока в неделю. Мир стал ещё более абсурдным.

Училка: Нет, нотные тетради не нужны, приносите обычные в клеточку.

Тоже училка: Берём линейку и расчерчиваем тетрадки, по пять нотных линий.

Она же: Ноты мы изучать не будем. Записываем на этих линиях тексты песен.

Я: Взрослые... они очень странные.

И только в 30 лет до меня дошло, что делать музыку это интересно и совсем не скучно. Просто не надо тащить туда за шиворот и требовать заниматься странным. Ну и не всем это нравится. Люди, блин, не матрёшки.