Из крови ведьмы⁠⁠

конкурс фэнтезийных рассказов “Нейро-вдохновение 2.0"

Четвертый советник Ремер в последний раз взглянул на себя в зеркало. Его двойник смотрел уставшими глазами куда-то в пустоту. Судя по изможденному виду этого незнакомца, он давно не обращался к лекарю или придворному повару за хорошей порцией жареных змеек. Мужчина попытался улыбнуться самому себе, однако получившаяся вялая гримаса состарила Ремера еще на десять лет.

Заостренный подбородок и точеные скулы советника, к сожалению, больше не восхищали пышнотелых иностранных особ на закрытых встречах, а белокурые кокетки-служанки из дворца сами нуждались во внимании и заботе для восполнения сил. Все, что некогда предавало красоте Ремера шарм утонченного дворянина, теперь стало отождествляться с щуплостью горных орков. Если быть честным, уже все в королевстве Хтог стали похожи на этих прозорливых зубастиков, только в очень тощем и гигантском варианте. Впрочем, сам Ремер и раньше был худым, но его худоба была атлетичной и давала своему обладателю с легкостью и проворством носить золоченые доспехи из шкуры саблезубой химеры.

Ремер тяжело вздохнул: эти самые доспехи пришлось продать уже через месяц после коронации принца Вурфельда. Мужчина вдруг вспомнил старую детскую песенку и улыбнулся самому себе.

"Провидец стихий — помощник природы,
Провидец судьбы науку грызет,
А жизни провидец свои тратит годы,
Сохраняя наш мир от зла и невзгод..."

Эта песня точно о их короле? Впрочем, их правитель сам стал заложником обстоятельств.

Мысленно проигрывая в голове детские стишки, Ремер затянул покрепче пояс с кинжалами, натянул на голову капюшон теплого плаща, расправил лямки набитого до верху рюкзака и с грацией чешуеперой лани выпрыгнул из окна своих покоев.

Его миссия была тайной и со стороны походила на диверсию, но жить так, как живут сейчас все люди в королевстве, больше нельзя.

Ремер грузно приземлился на переплетение мягких лиан. Советник был слаб и его провидения хватило лишь на простой призыв, что мужчина, конечно, учел. "Не жалко," — промелькнула в голове мысль, ведь магия никогда не была сильной стороной Ремера, и он редко на нее полагался.

Мужчина неспешно пересек дворцовый парк, скрываясь в висящих ветвях серебристых ив. В глубине парка, в условленном месте, советника встретил вооруженный страж и повел тайной тропой в сторону причала, где Ремер должен будет сесть в лодку к деревенскому рыбаку за нескромную плату за обе услуги.

От причала было только одно название. Это был небольшой песчаный берег с каменной кладкой для привязи весельных лодок. По рассказу владельца излюбленной Ремером таверны, "причалом" пользовались те, кому не хватило места и денег на аренду стоянки в центральном порту. Тайный выход к морю для ловли синего осьминога с летающим жаброхвостом и тайный заработок королевской стражи, о котором, конечно, никто ничего никогда и не знал.

Ремер оглянулся по сторонам и еле разглядел слившиеся с белым песком очертания седого гоблина. Старик с молотком в руке сидел возле перевернутой лодочки и весело насвистывал незамысловатую мелодию, раскачиваясь в такт из стороны в сторону.
Заприметив советника, гоблин, что-то прокричал на своем языке, от чего Ремер сильно вздрогнул.

— Не бохся, — с акцентом прогнусавил старик, подойдя к мужчине, — стесь никво.

— Вы друг Зорки, хозяина "Бочки моряка"? – Ремер протянул гоблину руку для приветствия, и рыбак протянул в ответ свою.

— Та! Сорхи просил помощи перет... — На этих словах старый гоблин запнулся и заметно ссутулился. Он неловко переложил молоток из одной морщинистой ладони в другую, явно давая понять, что ему тяжело закончить предложение и говорить на эту тему он не будет.

Ремер знал, что Зорки умер несколько дней назад. Кто-то нашел портового трактирщика с лопнувшими кровавыми язвами и пустыми глазницами на кухне «Бочки». Возможно, свидетелем жуткой сцены стал этот гоблин, но лучше не стоит об этом спрашивать. А что до Зорки… Кровавая чума — не самая лучшая смерть для того, кто пятьдесят лет бесплатно угощал эльфийской настойкой всех моряков в округе, когда те возвращались без крупной добычи.

За размышлениями Ремер на автомате помог гоблину перевернуть лодочку. На дне посудины было несколько заплаток, и глядя на них, советник начал сомневаться, что ему не придется добираться до цели вплавь. Тем не менее, он ничего не сказал старику и вместе с ним толкнул судно на воду. Выбора все равно не было.

Лодка мерно покачивалась на воде, чьи мягкие волны искрились на ярком солнце. Если бы не та самая цель, Ремер мог бы подумать, что согласился на морскую прогулку.

Деревенский рыбак ловким прыжком уселся за весла. Ремер осторожно забрался в лодку и сел напротив старика в ожидании отплытия. Советник уже думал, что сам будет грести, но гоблин его не пустил. Из перепачканных мазутом штанов он достал мешочек с травами, когтем подцепил несколько фиолетовых листьев и положил их себе под язык.

— Тахнахя макия коплиноф! — задорно отчеканил старик своему спутнику и вытянул руки перед собой, показывая, как неестественно забурлила на них плоть.

Морщинистая кожа гоблина начала разглаживаться и блестеть во всех местах, куда попадало палящее солнце. Дряблые мышцы исхудалого тела стали медленно надуваться, словно глотка ледяных лягушек в снежный сезон. Карие глаза рыбака налились кровью и стали похожи на бездонные демонические. Старик, обвитый пульсирующими венами, неуклюже размял мускулистые плечи, и лодка от этого движения закачалась еще сильнее.

Ремер вцепился в бортики судна крепкой хваткой. Он выглядел напуганным и даже приоткрыл рот, но не от удивления или желания закричать. Советник наконец осознал, какую траву съел его проводник, и эта мысль выбила его из колеи.

То, что сделал гоблин, не было никакой тайной магией, но было большой глупостью. Эти фиолетовые травы были сильным лекарством и сильным ядом одновременно, а назывались они "дыханием смерти". Сок "дыхания" давал выпившему силу и здоровье бравого война, но затем в удвоенном размере отнимал это. Глупый старый гоблин проглотил яд лишь для того, чтобы помочь незнакомцу по просьбе покойного друга. Пусть и за деньги, но, кажется, он уже не успеет их потратить.

— Хещо прихожусь, та? — улыбка старика больше походила на оскал. Вязкая слюна стекала по подбородку, придавая рыбаку дикий вид безумца. Но гоблин был в сознании. По крайней мере пока.

Ремер не мог точно сказать, когда действие трав прекратится и унесут ли они сразу жизнь обычного работяги. Мужчина с силой стиснул зубы и лишь мотнул головой в сторону, давая понять, что готов к отправлению. Ремер снова погрузился в себя. Советник совсем не рассчитывал на жертвы. В конце концов, его путешествие было спланировано не за этим.

Отлив помогал гоблину грести по направлению к открытому морю. Путь был близкий, но довольно трудный. Течение подхватило лодку по правую сторону от скал Гартта и чуть не затянуло их в подводную воронку.

Гоблин стал силен благодаря травам, очень силен, но недостаточно для противостояния водной стихии. Ремер снова воспользовался провидением, которое только-только успело накопится в его теле. Быть провидцем стихий не так уж и бесполезно, хотя оценивать полезность этих магов довольно сложно. Многие из них предпочитают быть ближе к природе, меняя семью и городской комфорт на дикую жизнь в одиночных скитаниях. Ремеру это было чуждо. Тишине и покою он предпочитал шумную музыку и бешеные танцы.

Когда-то предпочитал. Когда все это у него было.

Советник достал из-под плаща фляжку с водой и протянул ее гоблину. Может быть, мужчина хотел отблагодарить старика за самопожертвование или утешить, чтобы хоть как-то сгладить вкус сожаления о содеянном. Жалкий жест дружелюбия. Ремер не знал, что нужно говорить тому, кто уже находился на волоске от гибели, и кто решился на это по доброй воле. Поэтому молчал.

Гоблин перестал грести и с удивлением посмотрел на советника. Старик явно читал мысли, поскольку четко и ясно произнес:
— Я сделал это, потому что мог и потому, что ты можешь вернуть королевству былое величие. Зорки мне все рассказал… Знаешь, мои дети и внуки страдают от кровавой чумы, а соседи умирают от голода. Они каждый день из последних сил спасают свой урожай от пожаров и наводнений. Бессмысленное занятие. Я устал на все это смотреть.

Все тело старого рыбака пульсировало от сильной физической нагрузки, но он не сбавил темп ни у Пролива тысячи зубьев, ни у скал Драконьей пасти. Четвертый советник безучастно смотрел по сторонам и думал о том, какие же балы были при прошлом правителе. Мужчина вздрогнул, когда гоблин, тяжело дыша, произнес:
— Мы нха мехсте.
Рыбак уже стал похож на пересохшую, но растянутую мумию. Кожа, подхваченная ветром, ссыпалась с головы и дряблого торса гоблина, уносясь прочь, словно прах, выпущенный в последний путь. Старик, словно в замедленной съемке, отпустил весла и завалился спиной на дно лодки. Действие дыхания смерти закончилось, и гоблин умер.

Советник молча снял со спины плащ и обмотал им рыбака. Он перекинул тело за борт, после наблюдая, как медленно оно уходит ко дну. Это не похоже на настоящее прощание, но это лучше, чем если они оба будут гнить где—нибудь на скалах, терзаемые голодными врановыми дьяволами.

Мужчина сел за весла и проплыл еще немного до причала, где его встретила вооруженная тюремная стража.
— Кто такой? – прорычал высокий стражник, целясь копьем в голову незнакомца.
— Четвертый советник Ремер Верфаль, прибыл по приказу Первого советника короля, Гримуна Всевидящего, – холодным тоном профессионального переговорщика произнес мужчина.
— Зачем? Впервые слышу о приказе.
— Пусти его, — сказал второй стражник, низкий и тощий. В его руках уже находился выпотрошенный рюкзак Ремера. — Он пришел брать пробу.
— Уже брали, — не унимался первый. Острие его копья было в опасной близости от правого глаза советника.
— Случилось непредвиденное обстоятельство, — Ремер старался не нервничать, — лекарь не смог получить результат от прошлой пробы, и меня попросили на месте проконтролировать процесс и явиться с уже готовым результатом.
— Пропусти его, Бертс, — тон второго стражника больше походил детское хныканье, — он же советник. Даже печать в сумке есть. Да и сам подумай, кто вообще захочет сюда плыть с какими-то другими целями?
— Черт знает что в этой стране творится, — пробубнил Бертс и опустил копье.
Второй стражник протянул Ремеру руку, помогая взойти на причал.
— Вы поедете на лифте, — неприкрыто зевая, произнес он, — надеюсь, вам не нужно объяснять правила посещения нашей тюрьмы? Нет? Идите за нами.

От причала до первых ворот трое людей шли молча. Вокруг было тихо и спокойно, а шум прибоя и приятный прохладный ветерок одурманивали и усыпляли. Ремер почувствовал, как сильно вымотало его путешествие по морю. К тому же, он не ел с прошлого вечера. Мужчина нехотя осознал, как сильно он и старый гоблин оказались похожи в текущей ситуации. Сам Ремер тоже устал смотреть на изможденные вокруг лица, устал видеть вывески закрывшихся лавок и кабаков, а еще ему очень сильно приелось участвовать в бессмысленных заседаниях, выслушивая очередное нытье слишком юного короля. Умереть уже не страшно. У него все равно не будет сил на обратную дорогу.

Стража впереди мужчины резко остановилась напротив невысокой каменной ограды. Ремер в раздумьях чуть не влетел в широкую спину Бертса, а тот недовольно цокнул языком и, наклонившись, что-то прошептал своему напарнику. Второй стражник кивнул Бертсу в ответ и радостно сообщил советнику:
— Дальше мы не пойдем. За этими воротами территорию охранял Гритцель, но он заразился кровавой чумой и врановые дьяволы растерзали его тело.
Стражник поднялся на цыпочках поближе к уху Ремера и шепотом добавил:
— Оно до сих пор там, его тело. И не одно. Бертс считает, что видел за воротами призраков.

В руку советника был грубо всунут свиток с витиеватыми узорами.
— За стеной по тропе идите вперед до подножия башни, найдите высеченную руну и приложите к ней свиток. Появится лифт и отправит вас наверх. Все понятно?
— Раньше нас телепортировали провидцы науки, — подал голос Бертс, — но, как видите, на острове уже нет ни провидения, ни науки. Удачи.

Он без особого энтузиазма похлопал Ремера по плечу и пошел назад, к причалу. Второй стражник последовал за ним. Ремер остался в полном одиночестве среди шелестящих от ветра деревьев. Смеркалось, небо было ясным, окрашенным в оттенки от оранжевого до фиолетового. Где-то сияли звезды, и где-то можно было любоваться таким же закатом и не чувствовать себя слишком опустошенным.

Ремер подошел к крепким деревянным воротам и снял с них тяжелый засов. Ворота, нехотя, с громким визгом петель, поддались напору советника. Мужчина вошел внутрь ограждения и медленно побрел по узкой тропе в сторону длинного силуэта, темнеющего на горизонте.

Ветер, дующий с моря, больше не успокаивал, а окутывал холодом. Ремер поежился: теплого плаща у него больше не было. Ни плаща не было, ни друзей, ни семьи. Жизнь завела советника в окружение бескрайних полей, усеянных трупными лилиями. Очень красивые белые цветы с удивительно мерзким запахом и ядовитым соком. Ремер интуитивно старался не касаться ногами их пышных бутонов, пусть он и был в плотных штанах и кожаной обуви, а не в сандалиях, когда он впервые познакомился с этим растением.

Остров, на который попал советник, был тюрьмой, но не такой, как городские тюрьмы, с переполненными некогда камерами. Все пространство острова напоминало руины древнего королевства, у которого со временем уцелела лишь одна крепкая постройка — башня, шпиль которой уходил высоко-высоко в небо. С каждым шагом вперед его острие как будто взлетало ввысь еще на пару метров. Каменные блоки башни, при приближении к ней, становились крупнее раза в два, а периметр сооружения уже опоясывал территорию как минимум для пяти огрских домов. Колоссальные размеры.

Наконец Ремер остановился у подножия постройки и провел ладонью по шершавым плитам в поисках необходимой руны. Глаза Ремера отказывались искать ее среди трещин и сколов, а вот пальцы быстро нащупали причудливый резной узор, совпадающий с узором на свитке. Ремер приложил к высеченной печати мятый пергамент, и вдруг почувствовал, как почва под его ногами начала сильно вибрировать. Земля вокруг советника потрескалась и расползлась в стороны, оголяя под собой разноцветную мозаику. Ремер хотел было отпрыгнуть в сторону, но не успел. Появившийся из-под земли диск вдруг засветился по краям бледно-голубым светом, указывая на барьер, и мужчина больше не мог вернуться на безопасную поверхность. Диск начал подниматься вверх, постепенно наращивая скорость, от чего Ремер потерял равновесие и рухнул на спину не в силах пошевелиться.

Мужчина буквально вдавливался в мозаику на полу лифта. Глаза из-за встречных потоков воздуха сильно слезились, а дыхание перехватило. Без каких-либо ориентиров, например, окон или решеток, сложно было судить, сколько метров вверх советник уже пролетел. Хотя на такой скорости он бы в любом случае ничего не увидел. Ремер решил не двигаться и подождать, пока аттракцион не начнет останавливаться.

Через некоторое время, к облегчению Ремера, диск начал тормозить, а после замер у каменного выступа. Мужчина привстал на локтях и огляделся по сторонам с нескрываемым восхищением. Темный шпиль башни, который он не видел издалека, но представлял себе обычной железной конструкцией, оказался природной скалой. Башня, высеченная из природного камня, была сотворена, несомненно, сильнейшим провидцем стихий. Вот если бы у Ремера тоже была такая сила, ему бы явно не пришлось драться с поваром из-за слишком скудных порций жаренных змей.

Советник на трясущихся ногах ступил на твердый пласт скалы. Камень в свете взошедшей луны сиял холодной лазурью, а в тени сливался со звездным небом. Меж острых выступов Ремер заметил темный тоннель, с высеченными по периметру входа рунами.

Мужчина оглянулся посмотреть на мир, может быть, в последний раз, прежде чем войдет в пещеру. Расстояние от ворот до башни с такой высоты оказалось крохотным, хотя Ремер шел по тропе около получаса. Цветы в поле казались гораздо меньше мерцающих звезд над головой. Черное море опоясывало остров, сливаясь с небом на горизонте.

Ремер никогда не ощущал себя на столько маленьким и на столько большим одновременно. Он вытянул руку вперед и прикрыл один глаз. Ладонь, благодаря получившейся иллюзии, как бы накрывала весь мир, сжимала и разжимала целую планету по прихоти одного лишь Ремера.

Ему вдруг стало очень грустно. Он мог бы сбежать из Хтога куда угодно, жить как вздумается и ни о чем не беспокоиться, но он выбрал не этот путь. Ремер обернулся. Перед ним зияла огромная пропасть без света и надежды. Там обитала Она. Советник содрогнулся при мысли об этой женщине. Бесспорно красивая, умная и обворожительная с приятным голосом и умеющая вести ненавязчивые беседы. В их прошлой жизни они были друзьями. Он был юн и наивен, а она взяла его под свое крыло. Со временим их роли изменились. Изменились и они сами. Теперь же пора поставить точку в их истории.

Ремер заглянул в пещеру и увидел, что впереди есть слабо освещенное пространство. Советник прошел по извилистому коридору и вышел в огромную залу. Внутри пещера оказалась сплетением природного камня и искусной архитектуры. Пол пещеры был устлан белой плиткой. Где-то виднелись мраморные вазоны с дикими растениями. Те же растения лианами свисали со свода пещеры, обвивая у стен полуразрушенные мраморные колонны. Откуда-то сверху лился лазурный свет, от которого веяло равнодушием и холодом. Внизу же были расставлены свечи, и от их мерцания появлялось ощущение тепла и спокойствия.

В самом дальнем конце пещеры Ремер увидел зеркало в полный человеческий рост, а чуть ближе к выходу на круглом пьедестале была постелена колона в виде вазы с претензией на фонтан. Советник прищурился и разглядел, что на этой постройке лежит несколько рогатых черепов горных орков. Эти малыши сумели добраться и до башни, но участи их не позавидуешь.

Вдруг тень за колонной шевельнулась. Рефлекторно советник ухватился за рукояти кинжалов, но ничего не произошло. Ремер, стараясь идти бесшумно, приблизился к постройке. За колонной в свете свечей он сумел разглядеть женскую фигуру в темных одеяниях с золоченой вышивкой и тяжелыми украшениями на руках и шее. На голове женщины был капюшон, из-под которого выбилась длинная белая прядь.

Узница башни сидела на выступе с опущенными руками, чуть склонившись вперед. Возле нее восседал врановый дьявол с иссиня-черным оперением, двумя длинными хвостами и глазами, горящими алым огнем. Птица клевала ладони женщины, медленно отрывая окровавленную плоть и глотая ее, словно обычное насекомое.

— Лети в столицу, — произнесла женщина, — я хочу знать, как дела в рыболовном промысле.

Врановый дьявол послушно поклонился женщине, пару раз взмахнула крыльями, взмыл в воздух и устремился к источнику лазурного света у свода пещеры.

— Ты кормишь птицу своей плотью, чтобы та служила тебе и шпионила за нами. – тихо произнес Ремер. Он знал, что что-то подобное увидит в стенах тюремной башни, но все равно в тайне надеялся, что этого не будет.

— Это не запрещено, — ответила узница, — я всего лишь хочу знать свежие новости.

— Запрещено использовать кровавое провидение.

— Это крупицы, — парировала женщина, — на большее у меня сил не хватит.
— Вот как? Я как раз пришел это проверить.

Узница наконец обернулась на голос незваного гостя. Ее глаза с бардовой радужкой немного расширились от удивления, но выражение лица оставалось бесстрастным. Темные веки снова скрыли глаза за завесой равнодушия. Заключенная отвернулась от мужчины.
— Седьмой советник Ремер? Нет, извини… Уже ведь четвертый? – Женщина медленно обвязывала ладонь куском ткани. – Чем обязана визиту в столь нелегкое время?

Равнодушие заключенной вдруг разозлило Ремера. «Всем обязана!» — хотел он крикнуть в ответ, но вместо этого достал из рюкзака массивный прибор с тремя маленькими колбочками и трубочками, прикрепленными к небольшому глиняному горшку.
— Я пришел узнать правду, Агастель, — произнес советник, копируя безучастный тон собеседницы.
— У меня уже брали пробу провидения в этом месяце.
Женщина наиграно изобразила недовольство.
— Это особый случай, — спокойно произнес советник. — Нужен твой волос.

Всем вниманием мужчины завладело чудо провидцев науки, которым он пользовался чуть меньше, чем один раз за всю свою карьеру.

Узница меж тем спокойно подошла к массивному зеркалу, стоящему в глубине пещеры. Она взяла с каменного пола две малоприметные гальки и, поднеся к очередной свече, ударила их друг о друга. Вспыхнул огонек, немного озарив собой мрачный угол. Женщина зажгла еще пару свечей возле себя, сняла с головы капюшон и выудила из-под плаща маленький гребень.

Ремер тем временем возился со своим оборудованием. Он достал из горшка мешочки с серебристым, зеленым и черным порошком и рассыпал по колбочкам по щепотке от каждого вещества. Далее мужчина выудил из-за пазухи полупустую фляжку с водой и вылил в горшок остатки жидкости, а после обратно закрыл шершавый сосуд крышкой.
— Агастель, — обратился к женщине Ремер, — Все готово.

Советник вынул правый кинжал из ножен. Оружие сверкнуло в полумраке, и Ремер на мгновение встретился глазами со своим отражением на гладкой поверхности лезвия. Мысль, которая преследовала его несколько месяцев снова напомнила о себе. «Ее нужно убить,» — зашептал внутренний голос, — «Без суда и разбирательств. И плевать, что приказал король».

Вдруг навязчивый шепот оборвался и Ремер поймал себя на том, что уже несколько секунд смотрит, как заключенная расчесывает свои длинные белые волосы. Глаза Агастель были прикрыты, взгляд затуманен. Она равнодушно смотрела куда-то в глубь себя и казалась оторванной от реальности. Простая и… беспомощная.

Ремер всей душой хотел бы ошибиться в своих суждениях, но кровавая чума появилась в королевстве как раз после смерти его правителя. Слишком странное совпадение, о котором никто не мог думать, ведь тогда у каждого на уме была лишь одна мысль – выжить любой ценой. В некоторых селениях ученые-провидцы успешно противостояли этой страшной болезни, но вскоре все изменилось, и бороться с чумой было уже некому.

Со множеством смертей пришла нехватка рабочей силы и продовольствия. Урожай гнил на полях, привлекая внимание мелких зверей, на которых в свою очередь пришли охотиться звери крупнее. Больные, голодные люди забыли о безопасной жизни. Многие начали покидать дома, стараясь найти то место, где им помогут. Но они лишь распространяли заразу.

В столице Хтога был объявлен карантин. В город никого не пускали и никого не выпускали. Воины королевства сидели вместе с простыми горожанами, обеспечивая порядок на улицах.

Без стражи на границах дикие племена волколюдов начали делать набеги на полузаброшенные деревни, в конце концов, забрав львиную долю северных земель себе. Болезнь подкосила все сферы жизни государства. Некогда великая страна превратилась в оплот страха и отчаяния.

В груди Ремера кольнуло. По вечерам в своих покоях он долго размышлял о том, что же привело такую редкую болезнь в Хтог, и озарение не заставило себя ждать. Конечно, провидец крови. Только сильнейшему из провидцев крови подвластно такое дикое, необузданное проклятье.
— Ремер? — Агастель протянула гребень с волосом советнику, но тот все еще плавал в своих мыслях.

Женщина вздохнула и положила волос в колбу с зеленым порошком. Порошок мгновенно растворил седую нить и тускло замерцал изумрудным свечением. Узница немного ущипнула себя за кончик носа, от чего у глаз образовалось по капельке слез. Агастель подцепила соленую каплю кончиком пальца и смахнула жидкость в колбу с серебристым порошком. Порошок впитал слезу и тоже замерцал во мраке, словно крохотная звезда на небосводе. Осталась последняя колба, и для нее был необходим уже известный ингредиент, однако магия успела залечить раны на ладонях женщины. Она приметила кинжал в руке у остолбеневшего Ремера и потянулась к его рукоятке, мягко коснувшись пальцев мужчины. Прикосновение мгновенно вернуло советника на землю. Он отпрыгнул от узницы и прорычал:
— Не трогай меня, ведьма!
Лезвие кинжала сверкнуло возле лица Агастель, и та от испуга рухнула на землю.

— Я хотел сделать все по-хорошему, — дыхание Ремера сильно участилось, но он все же продолжил, — хотел узнать, остались ли у тебя силы после заключения. Использовала ли ты их, чтобы наслать на жителей Хтога чуму за то, что те с тобой сделали.
— А что со мной сделали? – лицо заключенной снова стало бесстрастным. Она поднялась на ноги. Родной сын грозился растерзать меня вместе со всем королевством. Ваш благородный правитель оставил мне на память шрам и кинул гнить в башне, посчитав меня недостойной собственной смерти. Но я все равно не желаю никому зла, а если бы желала, то все равно не смогла бы ничего сделать даже с помощью провидения. Я много лет была вашей королевой, неужели я бы предала свой народ, кому преданно служила долгие годы?
— Ты обманом захватила власть! — голос Ремера задрожал, — Чем ты можешь доказать, что не околдовала короля ради престола? Оборванка из низов и вдруг возомнила себя королевой.
— Раньше ты мне говорил совсем другое, Ремер. Мне даже немного обидно.
— Волк в овечьей шкуре! — крикнул в сердцах мужчина, — Если ты сдохнешь, всем будет только лучше!

Агастель вмиг лишилась своей выдержки. Она взмахнула рукой, и невидимые путы сжали горло советника. Ремер, выронив кинжал, вцепился обеими ладонями себе в шею, стараясь найти и разжать душащие его пальцы. Он почувствовал, как из ног и рук отливает кровь, все сильнее раздувая вены на голове и плечах.

Тем временем узница подняла с каменных плит оружие и приблизила острое лезвие к груди советника.
— Я была хорошим правителем. — шипела Агастель, — Страна при мне процветала. Чем я заслужила такое отношение к себе?

Без воздуха Ремер начал терять остатки сил. Его ноги подкосились, и он упал на колени перед бывшей королевой. Лицо советника стало пунцовым, на губах проявилась пена. Вдруг взгляд Агастель упал на еле заметные пятна, покрывающую кожу рук мужчины. Кровавая чума коснулась и его, Ремера, того самого весельчака и воображалу в монокле, что днем любил читать королеве нотации, а вечером — угощать дворфийским портером с тыквой.

Узница, ощутив прилив жалости, опустила меч и развеяла магию. Ремер тут же начал жадно глотать ртом воздух, но в конце концов сильно закашлялся. Агастель присела рядом с ним, шепотом прося прощение и пытаясь понять, чем может помочь с его недугом.

Откашлявшись, советник тяжело задышал. Одной рукой он потирал шею, а другой вдруг выхватил из-за пояса второй кинжал и с размаху ударил по животу ведьмы. В ударе рука Ремера вытянулась в бок, и алые капли крови, сцепившиеся с клинком, слетели с лезвия, окропив пол и забытый всеми горшок с колбами. Черный порошок растворил в себе недостающий компонент и стал еще темнее, полностью поглощая падающий на него свет. Вода внутри горшка забурлила, и все преобразованные элементы в колбах ссыпались через трубки во внутрь сосуда.

Агастель лежала на холодном камне, прижимая руки к ране на животе. Ремер все еще тяжело дышал, но уже мог встать на ноги. Он приблизился к узнице и тихо произнес:
— В детстве я размышлял: а что было бы, если бы провидцев крови не изгоняли? Я часто задавался этим вопросом, но и подумать не мог, что жизнь сама мне покажет ответ. Ты очень сильная ведьма, и я не понимаю, почему ты до сих пор жива.
Женщина улыбнулась. В глазах, переполненных болью, заплясали демонические огоньки.
— Как ты думаешь, Ремер, кто первый узнал о моих способностях? – спросила она.
— Откуда мне знать? Кто-то увидел, как ты скармливаешь мясо с ладоней своим врановым дьяволам. Это все, что я знаю.
— Это был Вурфельд, — засмеялась Агастель, — он был очень болен, и чтобы не ждать лекаря, я попросила птицу собрать мне нужные травы. Мальчишка застал меня врасплох и решил доложить обо всем страже. Ни отцу или советнику, а сразу страже.
— К чему ты это говоришь? – Ремер приставил кинжал к шее узницы для последнего удара.
— К тому, что кажется, мой сын, хоть и провидец жизни, но так и не научился принимать верные решения. Поэтому я до сих пор и жива.
— Это ненадолго.

Горшок с бурлящим внутри зельем затрясся за спиной Ремера. Пар, шедший из-под крышки, стал гуще и сильнее и отбросил глиняное препятствие высоко вверх. Приземлившись на каменный пол, крышка разбилась вдребезги, что отвлекло Ремера от своей цели. Советник резко обернулся, и увидел, что пар, идущий из горшка, белый и чистый, словно снег. Никаких примесей магии провидца крови. Агастель была слаба и оставалась без сил долгие и долгие годы.
Ремер обернулся к раненой женщине и взял ее за холодную руку. Он в любом случае поступил правильно. Скоро настанет и его черед.
В голове советника снова заиграла детская песенка:
«Лишь кровавый провидец раз в тысячу лет
Возвращается к нам, забирая наш свет,
Возвращается к нам, разрушая баланс,
Он войной убивает невинный детей,
Он сводит с ума бедных птиц и зверей,
О, король Хтога, защити же всех нас».