Июнь⁠⁠

Июнь встаёт с чужой кровати и смотрит долго в потолок, соображая, где же катер, который ночью приволок с какой-то очень странной свалки, где в кучу - лодки, поезда, ракеты, "Волги", иномарки, и даже есть одна звезда. Июнь неплохо это помнит, но все же как понять, что вдруг он оказался в мраке комнат, где слышен только тихий стук из крана падающих капель и шелест листьев за окном, а на полу лишь крошки вафель, бутылки и весенний гром, закрытый в темно-синей банке - греметь веселых песен ритм.

В углу лежат зачем-то санки, такие любит всем дарить Январь, один из зимних братьев...

"А, точно, мы же здесь вчера мой день отпраздновали знатно, я даже помню, как был рад тому, что наконец все вместе мы собрались" - вдруг вспомнил он.

И в голову ударят песни, и звон бокалов, где вино из летних трав и звёздной пыли плескалось, запахом маня, и ощущение, что - были! - не просто так, а, будто сняв с крючка поношенную куртку, понять, что в ней есть волшебство.

Но вот уже настало утро, и всё, затихло торжество, куда-то делись все, оставив Июнь с собой наедине. "Ну кто придумал список правил, в котором нам всего лишь день позволено с семьёй общаться? Теперь придётся снова ждать, когда опять мы все двенадцать сойдёмся. Хорошо, вражда меж нами не лежит, и Август прекрасно дружит с Февралём.

А Март дарил мне вроде брагу... "

Июнь, входя в дверной проем, глазами ищет их подарки, и в коридоре видит свет...

А перед кухней - Май! Под аркой стоит, рисует.

"О, привет! - Июнь воскликнул. - Как случилось, что ты остался до утра? Всегда ведь правило то было, что расставаться нам пора, когда забрезжит только солнце"

Май улыбнулся широко. Ответил: "Время ведь не рвётся, как оказалось, а легко растягивается пружиной. Конечно, может и рвануть, но несколько часов нужны нам, побыть ещё друг с другом чуть"

И вот Июнь увидел братьев, стоящих рядом, позади, и обнял...

Но болят печати, что время выжгло на груди.