История одной веры⁠⁠

Вчера в комментариях под очередным постом Морваэна случился у меня такой короткий диалог.

Я: Это же первое правило обращения в техподдержку. Если тебе нужно сделать А, ты для этого решил сделать Б, и у тебя что-то не заладилось – у специалиста нужно спрашивать, как сделать А, а не Б. Вполне может так быть, что для твоей задачи делать Б совершенно даже не нужно, а есть другой, более простой способ.

Мой собеседник: Мысленно подставил: А = «уверовать», Б = «принять одну из существующих религий». Результат мне понравился. Жаль, что соответствующая техподдержка только-только появляется.

Я поставил комментарию лайк – в конце концов, свой интернет-проект я и рассматриваю отчасти как такую техподдержку – а затем задумался.

Сколько раз я слышал и сам произносил слово «уверовать», но в последнее время уже не в первый раз встречаю его именно в таком контексте – в качестве цели или задачи.

Хотя казалось бы, как можно хотеть уверовать? В моём понимании это всегда была не задача, а результат её решения. Человек ищет Бога (или Истину, если вариант личного Бога его не устраивает) – и в какой-то момент, уверовав, присоединяется к какой-то религии, поскольку полагает, что именно она указывает верный путь к его цели.

В конце концов, верят всегда кому-то или чему-то, а значит – чтобы уверовать, необходим кто-то, кто обращает к тебе слово, и ты этому слову внимаешь. Иначе никак.

Есть, конечно, и принципиальные одиночки, которые ищут Бога совершенно самостоятельно, и некоторые обретают его в личном мистическом опыте. Но это уже называется не «уверовать», а совсем иначе, тем более что такие одиночки нередко становятся основателями собственных религий и учений.

Однако таково уж наше время, что уверовать в нём – и вправду непростое дело. Если советскому обывателю приходилось выбирать в основном между официальным атеизмом, официальным же православием и диссидентским богоискательством (которое было не для всех и по талонам), то сейчас богатство выбора больше, чем меметические десять тысяч сортов колбасы.

Проповедников больше, чем людей. Все говорят разное. И все, сволочи, говорят одинаково убедительно. И кому верить прикажете в таких условиях?

Даже стандартный путь, работавший с каменного века – присоединиться к той религии, которую исповедуют близкие и важные для тебя люди – теперь уже не поможет. Близких и важных людей у нынешнего горожанина раз-два и обчёлся, и они, как правило, такие же неопределившиеся, как и ты сам. Или вообще верят во что-то такое, что тебе ну никак не близко.

И если вы думаете, что я сейчас говорю о проблемах каких-то абстрактных персон, глядя на них сверху взглядом знатока, то нет. Это я сейчас и свою собственную проблему излагаю, потому что сам нахожусь в этом самом положении.

Я знаю о религиях... ну, не всё, конечно, и даже не большую часть, но всё же достаточно – куда больше, чем в среднем по палате. Я могу на пальцах разъяснить суть большинства современных вер – от синто до атеизма. Но если вы спросите меня о моей собственной вере – я только разведу руками.

Я люблю говорить, что моё вероисповедание – практик (ну, или, как подсказывает мой слоган, «иногда практикующий теоретик»). И действительно, в том, что касается непосредственного, ритуального взаимодействия с Той Стороной, я в целом понимаю, что и как нужно делать. Это понимание основано не только на книжном знании, но и на непосредственном живом опыте.

Но для успешной магии мало одной только техники. Нужно ещё и обзавестись друзьями на Той Стороне – отформатировать свой мир в соответствии с мифом. Неважно, будет ли это пантеон богов и духов, древо сефирот, классификация энергетических мыслеформ, небеса с ангелами и преисподняя с бесами – что угодно. Ценность мифа – в том, что он есть и ты его исповедуешь. Он становится языком, на котором ты описываешь себя и вселенную.

Порой мне кажется, что я понимаю, как устроен мой мир, то есть вера у меня есть. Но у меня не получается выразить её словами, потому что множество «языков», которыми я владею, путаются в голове, их понятия толкают друг дружку и не дают уложиться в целостную картину.

И это меня несказанно раздражает.

Грустная ирония в том, что я при этом отлично помню, как обращался в те две веры, которые когда-то всецело разделял.

Вначале я перешёл из советского атеизма в позднесоветский вариант эзотерики. Ну вы помните, тот коктейль из верований и практик, который воцарился в умах, как только стало можно – астрология, хиромантия, экстрасенсорика, НЛО, астральное карате, вот это вот всё.

Тут не было никого, кто обращал бы ко мне слово – наоборот, я сам искал таких, потому что шёл от дела. Я понял, что кое-что умею и не могу объяснить даже сам себе, как это у меня получается. И пошёл искать объяснения.

А затем мы всей семьёй как-то незаметно стали членами небольшой безобидной китайской секты – церкви Уитнесса Ли.

Я даже не знаю, кто и как подсунул моим родителям книги этого проповедника. Но они дали их мне, я их прочитал – и проникся.

Так что теперь могу с уверенностью сказать: никакими рациональными аргументами невозможно заставить человека сменить веру. Тут работают совершенно другие механизмы – те же самые, из-за которых мы зачитываемся любимыми книгами, шиппим персонажей и пишем тонны фанфиков.

Миф, который тебе предлагают, очаровывает и захватывает тебя – и самое удивительное в нём то, что всё это не просто история, а чистая правда. Ты уже живёшь в мире, где всё обстоит именно так, тебе просто нужно согласиться с этим, принять эту правду.

Уитнесс Ли сумел преподнести христианский миф намного волшебнее, чем православные книжки, которые я читал в детстве, хотя он, в отличие от харизматов, никаких чудес и магии не обещал. Просто в его изложении жизнь с Христом выглядела настолько привлекательно, что я-тогдашний не мог устоять.

Из секты нас потом выгнали, потому что мой дотошный папа, самостоятельно прочитав Новый Завет, начал на собраниях задавать неудобные вопросы. Так мы стали православными, и там папа неудобных вопросов уже не задавал. А вот у меня эта привычка впоследствии тоже проявилась, из-за чего я и ушёл из христианства после пятнадцати лет активной церковной жизни.

Такие дела.

Источник