История марки Renault. Часть №2
Всего двадцать минут беседовали французский промышленник Луи Рено и рейхсканцлер Германии Адольф Гитлер на стенде фирмы Renault во время Берлинского автомобильного салона 17 февраля 1939 года. Потом этот поступок Рено кто-то будет оценивать как оплошность, а кто-то - как преступление. В любом случае, та встреча стала для Луи Рено фатальной...
Разговор сопровождался щелчками камер фотокорреспондентов, а завершился дружественным рукопожатием Рено и Гитлера у капота Renault Juvaquatre - первой модели фирмы с несущим кузовом, так похожей на немецкий Opel Kadett. Фотографы проявили пленку и напечатали снимки, заполнившие на следующий день немецкие и французские газеты с соответствующими комментариями. Немцы писали, что рукопожатие означало, что один из величайших промышленников отдавал дань уважения великому руководителю великой Германии, страстно влюбленному в автомобили, и что это - символический знак того, что техника объединяет людей, а политика их разъединяет. Французы писали с точностью до наоборот: человек, намеревавшийся обуздать целый народ, выражал уважение человеку, обуздавшему силы техники.
В этой встрече промышленника сопровождал Франсуа Леидё (Lehideux), который был мужем Франсуазы Рено, дочери покойного Фернана Рено, а с 1934 года – еще и административным директором предприятия.
В сентябре 1939 года началась Вторая мировая война, остановившая производство автомобилей и прочей гражданской техники. Франция сопротивлялась недолго, и после капитуляции Луи Рено оказался перед сложным выбором: с одной стороны – гестапо, концлагерь и, возможно, расстрел, с другой – сохранение фирмы, своего детища, дела всей своей жизни. Считается, что промышленник выбрал последнее, и на протяжении всей войны с конвейеров «Рено» сходили танки для Третьего рейха.
При этом сам Луи Рено в мае 1940 года летал в США и встречался там с президентом Рузвельтом, обсуждая с ним вопросы противодействия агрессивным действиям Германии.
В его отсутствие все заводы «Рено» были реквизированы вермахтом, и два из них действительно стали заниматься ремонтом боевых танков. Следует подчеркнуть, что это стало возможно после подписания соглашения между упомянутым выше Франсуа Леидё, бароном Шарлем Петье (Petiet), президентом Профсоюза производителей автомобилей, и немецким министром Шмидтом.
4 августа 1940 года в отеле «Мажестик» состоялось решающее заседание на эту тему, и сохранившиеся протоколы этого заседания подтверждают, что именно Франсуа Леидё передал немцам общее управление этими работами.
Отмечу, что во время оккупации Франсуа Леидё оставался членом административного совета компании, и, по сути, это именно он передал заводы «Рено» под управление немецкой промышленной группы «Даймлер-Бенц».
Лично Луи Рено, к тому времени уже сильно страдавший от почечной недостаточности, не принимал в этом никакого участия. По свидетельствам очевидцев, он с трудом говорил и практически не мог писать. Тем не менее, лидер «Свободной Франции» генерал Шарль де Голль в одном из первых своих обращений к французам обвинил его в предательстве.
Война нанесла компании огромный ущерб: в 1942–1943 годах заводы «Рено» в Бийанкуре были на 80% разрушены бомбардировками союзников.
Газета L'Humanite развернула яростную кампанию против промышленника. "Луи Рено все еще не арестован!" - с таким заголовком вышел номер 16 сентября. Три дня спустя - опять о нем: "Рено по-прежнему не арестован! Рено ударился в бега! Они позволили Рено ускользнуть. Заводы Рено добровольно поступили в распоряжение немцев, как только было заключено перемирие. Луи Рено должен заплатить за жизни солдат союзников, унесенных из-за его поспешной готовности производить оружие для врага. Он должен заплатить за смерть рабочих-патриотов, выданных палачам. К сожалению, этим требованиям Франции противостоят высокопоставленные лица в судебных кругах".
На самом же деле Рено никуда бежать не собирался и 23 сентября 1944 года добровольно явился к судебному следователю во Дворец правосудия, где и был задержан, а потом и препровожден в центральный лазарет тюрьмы Френ. Но даже в лазарете царила атмосфера мести и насилия. "Трое мужчин смотрели в окошечко камеры. Они смеялись. Они как будто бы издевались над жестами и поведением заключенного, который содержался в камере. Мужчины мне ответили, что это - промышленник Луи Рено. Я увидел в камере человека среднего роста, достаточно пожилого, слегка сгорбленного. Он был одет в гражданскую пижаму в полоску. Очевидно, брюки пижамы не были застегнуты. Я видел, как он подтягивал брюки, а затем они вновь спадали. Именно это и вызывало у охранников смех. Движения человека были очень медленными. Чувствовалось, что он устал, измотан. Он попытался подняться с кровати. Причем, сделал несколько попыток. Он был очень тихий. Не говорил и не вздыхал. Выглядел как умственно отсталый". Так о Рено рассказывал один из свидетелей во время разбирательства по делу некогда могущественного промышленника. В лазарете Луи навещала его супруга Кристиан. На одной из встреч он сказал ей по поводу возможных сроков освобождения: "Это будет слишком поздно. Они убьют меня раньше, они приходят по ночам".
Конструктору и бывшему гонщику, сделавшему Францию автомобильной державой, припомнили все: и его личное знакомство с Гитлером, и производство на предприятиях фирмы военной техники…
По словам его адвоката господина Рибе, которого не допускали в камеру с заключенным, Луи Рено не считал себя в чем-либо виновным и готов был отвечать на любые вопросы обвинителей. Во всяком случае, он имел отличную возможность бежать за границу, но не сделал этого.
После жестокого избиение в ночь с 3 на 4 октября, благодаря стараниям жены Кристианы, к Луи Рено всё же пустили врача, осмотр которого выявил «перелом позвоночника» и «острый уремический криз» («мочекровие», связанное с нарушением функции почек).
После этого больной был перевезен в госпиталь Вилль-Эврар в Нёйи-сюр-Марн, а затем, 9 октября, в парижскую клинику Сен-Жан де Дьё. Там он единственный раз вышел из комы.
Медсестра, которая незадолго до его смерти, была рядом и записала последнюю просьбу властям новой Франции: «Я готов отдать все богатство, которое только у меня есть, лишь бы вы оставили мне один единственный цех, в котором я смог бы заниматься любимым делом. Мне не нужно ни богатство, ни слава – только любимая работа, которая и давала мне силы жить».
Последними же словами Луи Рено стал вопрос: «А как там завод?».
Согласно диагнозу доктора Трюшо, промышленник «умер от перелома позвоночника» 24 октября 1944 года, так и не представ перед судом, и его похоронили в Эркёвилле (департамент Эр). Похороны прошли очень скромно. Человека, некогда ходившего в президентский дворец как к себе домой, провожали в последний путь лишь несколько ближайших родственников.
Что касается заводов «Рено», то они, 16 января 1945 года, были национализированы правительством Франции без суда и без выплаты компенсаций потомкам рода Рено (которые владели 95% всех акций), однако другим держателям (5% всех акций) были произведены выплаты в полном объёме.
Луи Рено с женой Кристианой Буллер и сыном Жан-Луи Рено
Со смертью Луи Рено окончательно завершилась эпоха гениальных автомобильных конструкторов-одиночек. Им на смену пришли большие конструкторские бюро, где любой автомобиль стал обезличенным, являясь плодом коллективного труда большой слаженной команды инженеров.