Инквизитор глава 13⁠⁠

***

Это был обычный серый дом с восемью подъездами, каждый из которых был идентичен любому другому в этом районе. А именно: был серым, обгаженным, измалеванным старой краской. Объехав дом и найдя свободное место, Михаил припарковался прямо напротив подъезда, закрыв машиной проезд остальным.

– Почему ты так уверен, что он дома? – вместо приветствия бросил он, закрывая дверцу машины.

– Так сказали соседи, – тихо ответил Дмитрий, явно чувствуя что-то неладное.

– Соседи. И с каких пор мы так крепко доверяем соседям?

– Я всегда даю людям возможность помочь святой церкви, – начал отступать остиарий. – Все имеют шанс, вы сами так говорили.

– Это так, да. Скажи, а есть ли моя вина в том, что сегодня к нам заявилась мать некой Антонины, дело которой ты завел три недели назад?

– Не понял?

– Что ж тут непонятного? Мать пришла за правдой. За еретичкой-дочерью ко мне в отдел. Потому что кое-кто не доработал их семью. Скажи, я этому тебя учил?

– Нет, но тогда вы сами просили закрыть все побыстрее.

– Я просил закрыть дело побыстрее. Я не просил оставлять еретиков на свободе. Более того, почему ты не доставил в отдел доносчика?

– А зачем? Он ведь полезен.

– Если без мотива. Разве я не учил тебя определять мотив? Теперь же дело следует доработать. Так как он был влюблен в еретичку, следовательно, косвенно идет по делу. Это же прописная истина. Он воззвал к церкви не из-за святого долга, а по причине любовной мести.

– Я лишь хотел побыстрее закрыть её, – виновато заметил остиарий и опустил голову, – это моя вина. Я подвел вас.

– Подвел. Теперь, после этих её криков, мне пришлось отдать дело послушнику Федору как незаинтересованному лицу. Я ведь правильно поступил?

– Да, – еще тише заметил Дмитрий.

– Хорошо. Не хочу, чтобы всплыло что-то ещё. Как я уже говорил, у меня большие планы на тебя и вот – такое упущение.

– Больше это не повторится.

– Естественно, естественно, – Михаил подошел и приложил его голову к груди, – в особом отделе нет места недоработкам, так как он не прощает всего двух вещей – отсутствия веры и невнимательность. Стало быть, вернемся к изначальному вопросу: ты уверен в показаниях соседей?

– Да, – сказал Дмитрий и поднял голову. В глазах его играл твердый огонек уверенности.

– Номер квартиры?

– 96.

– Занятно, – Михаил посмотрел наверх, это был предпоследний этаж. – Что ж, пойдем, наведаемся к нашему «люциферу».

– Что? – непонимающе спросил Дмитрий.

– Позже поясню. Код от подъезда, надеюсь, также узнал?

– Я раздобыл ключ. Соседи оказались очень добры ко мне.

– Тогда веди.

Поднявшись на седьмой этаж, они оказались у желтоватой двери с кое-как державшимся номером, девятка которого так и намеревалась свеситься на бок. Дмитрий приложил ухо к дереву, затем утвердительно кивнул.

– Он там.

«А ведь он даже не знает, зачем тот мне нужен», – вдруг подумалось Михаилу, – «но это и хорошо».

Дмитрий постучал. Потом ещё, пока, наконец, не послышались шаги, и за дверью не щелкнул засов. Дверь медленно открылась. Дьявол, он же искуситель, оказался довольно приятным широкоплечим парнем с любопытным взглядом и частью поседевшим волосом, мелькавшим в русой голове.

Изучив гостей, хозяин улыбнулся и, шире открыв дверь, сделал жест, приглашая их внутрь. Остановив рукой Дмитрия, Михаил любезно кивнул и вошел в квартиру один, оставив недоумевающего помощника снаружи.

– Я справлюсь сам, – тихо заметил он. – Если что – позову.

И закрыл дверь. Внутри квартиры сильно пахло сыростью и плесенью, хотя беспорядка, грязи, испорченного туалета, труб или какого либо другого намека на источник возможной влажности Михаил не заметил. Наоборот, все было очень даже аккуратно.

– Чай или кофе? – вежливо спросил молодой человек, уйдя на кухню.

– Воды. Если можно.

– У нас все возможно, – донесся веселый голос, – стоит только пожелать.

Михаил осмотрел комнату. Большой черный телевизор. Большая кровать из черного дерева. Точно такие же полки и шкаф, на котором не было столь популярных зеркал. А ещё красивые черные шторы и полное отсутствие крестов, вместо которых на стенах висело несколько черно-белых от руки нарисованных картин.

– Как вам мое творчество? – улыбнулся юноша, протягивая стакан с водой.

Михаил пожал плечами. В основном это были девушки, изящно выведенные карандашом на фоне мрачного города, дома которого загораживали небо. Мрачный цвет, мрачный пейзаж, лишь лица светились белизной.

– Вы так и не спросили, кто я, – обернулся к нему Михаил. – Вы пускаете всех, кто постучит?

– Я верю в доброту человеческую, – задумчиво сказал молодой человек, не убирая взгляда с картины. – Хотя возможно, сыграло ещё и то, что я примерно догадываюсь, кто вы. Святая инквизиция, не так ли?

– Совершенно верно. Ловчий первой категории, отец Михаил.

– Вадим. Просто Вадим.

– А вы, я так погляжу, атеист?

– Это вы из-за того, что у меня нет красного уголка? Здесь вы неправы. Иконы просто подорожали в последнее время, да и закон об обязательном их нахождении в доме ещё не принят. Так что я пока обхожусь своими размышлениями, без нарисованных божественных ликов.

– Значит, вы верите в Бога?

– Да. Но только я не считаю что Он хороший. Возможно, даже в этом я схож с вами, с инквизицией. Я полагаю, что Он довольно жесток, хотя и в своей манере справедлив.

– Вы сравнили себя со святой инквизицией?

– Да.

Михаил поднес стакан с водой ко рту, но с отвращением поставил обратно. От воды тоже несло какой-то плесенью. Затем он прошёлся по комнате в поисках семейных фотографий, но также ничего не увидел.

– У вас есть семья? Мать? Отец? Я не вижу фотографий.

– Я детдомовский. Был опекун, но он умер. Так что сейчас я предоставлен себе сам. Скажу сразу, найти их желания у меня нет. Эти люди бросили меня, поэтому я в них больше не нуждаюсь.

– Так вот почему в вас мало веры!

– Вы не правы, веры во мне очень много. Я просто не считаю, что Бог хороший. И все же, вы ведь не за разговорами о Боге пришли сюда, для этого есть обычная церковь, а не особый отдел.

– Да? И зачем же, по-вашему, я пришел? – обернулся Михаил, изобразив на лице вопросительное недоумение.

– За грехами. Инквизиция приходит исключительно за человеческими грехами, ловчий Михаил. Так что давайте приступим к ним, оставив остальные философские беседы на потом.