Глава II. Заметка 9. Частный сектор
(Продолжение книги Счастье с иным лицом. Записки петербурженки в Кыргызстане)
Никогда не думала, что я буду жить в столице, в получасе езды до центра и практически до любой точки города, и при этом у меня будет свой дом, сад и огород.
Большой частный сектор – одна из особенностей Бишкека, отличающая его от других столиц, яркая черта его физиономии. Характерный запах угля, которым топятся печи. Лай сторожевых собак. Обилие котят, которых уже некому раздавать. А без кошек нельзя – заведутся крысы, охочие до орехов и прочих вкусняшек. Навесы от солнца на получастка. Летний душ, походы в баню, удобства на улице. (Мы, к счастью, эту проблему уже решили. Но поначалу много было острых ощущений, особенно зимой. Да и осенью тоже. Пробежки по снежку перед сном, освежающий душ под звездами, под завывание муллы и кваканье жаб. Чем не романтика? И, кстати, я не шучу. Я знала, что буду даже ностальгировать по всему этому.)
Сады, огороды. Арыки вдоль участков, по которым стекает канализационная вода. Куры, кролики, у некоторых – даже козы. Овец никто из наших соседей не держит, а вот по дороге в Карагачёвую рощу мне попадались и они. И в самом парке не случайно висит объявление: «Выпас скота запрещён!». Если вам кажется, что никому и в голову не придёт пасти свой скот прямо в парке, то вы весьма заблуждаетесь: в Карагачах мне встречались и барашки, и лошади. Нет-нет, не декоративные пони, а самые обыкновенные коняжки, которые с аппетитом похрумкивают сочной весенней травой. Однажды даже по соседней улице прогарцевал лихой паренёк на своём скакуне. А в другой раз две козочки, вместе с хозяином, забрели на лужок возле нашей остановки. Что же касается «первых» и «вторых» петухов поутру, то к ним я уже привыкла. И к шумному кудахтанью – тоже: оно долетает к нам от соседей через маденький пруд, то поднимаясь, то стихая, как порыв ветра. Не хватает ещё визга резаных поросят – для полноты картины! Мы, к счастью, от этого избавлены – а вот некоторым жителям пригородов повезло меньше. Но, пожалуй, достаточно одной беседки, увитой виноградом, чтобы уравновесить эти непарадные картинки...
Не на всех участках есть забор. Некоторые дома смотрят окнами прямо на улицу, и границы участка обозначаются лишь примерно. Между нами и нашими соседями-кыргызами тоже вместо ограды - арык. В нём, кстати, водится рыба: как-то раз соседи на наших глазах ловили её без всяких удочек, просто большими сачками, – и вполне успешно.
Но из живности у нас – не только рыбёшки. В том же арыке – да-да, том самом, куда Айпери сливает мыльную воду от стирки белья – я видела и уток, заплываших, видимо, из каких-то соседних водоёмов, и нутрию: увидев меня, она тут же нырнула с бережка в воду. А пару раз нутрий, уже дохлых, притаскивала Каштана, и долго играла с ними. Уж не знаю, откуда они взялись. Вот ондатры в нашем крае действительно водятся: их завезли из Америки, и им здесь понравилось. В советское время студенты даже проходили практику: обследовали водоёмы и считали среднее количество ондатр на километр площади. А вот нутрий, тоже прибывших из Америки, у нас специально разводят, а в дикой природе они, говорят, не прижились. Хотя, глядя на наш участок, этого не скажешь.
А на дальнем конце двора, в тростнике, мы обнаружили гнездо, а в нём – четыре голубеньких яичка. Я сбегала за телефоном, но сфотографировать не успела – в гнездо уже вернулась мамаша, и мы решили её не тревожить. Я поделилась со знакомой-биологом – по её словам, хозяйку определить сложно: такие яички и гнёзда, сплетённые из тростника, бывают и у дроздов, и у сорокопутов, и у соловьёв – эти последние у нас не зимуют, но возвращаются довольно рано. Но судя по форме «хижины», немного суженной книзу, там поселилась камышовка.
Вообще, на нашем дворе птичья вольница: и майны, и горлицы, и сороки, и воробьи, и голуби, и синицы… Если повезёт, то можно застать и более редких гостей: например, уже упомянутого мною сорокопута (оранжевая спинка, чёрная бандитская «повязка» на глазах – и довольно неприятный скрипучий голосок), или изящного чёрно-белого франтика – трясогузку. А порой проносятся, будто случайно залетев сюда из иного времени и пространства, ослепительно жёлтые иволги – частенько парочкой, гоняясь друг за другом, - и ты каждый раз замираешь в недоумении: это привиделось, или было на самом деле? Говорят, иволга восхитительно поёт - ранним утром, перед рассветом; но я ещё не научилась различать птичьи голоса, поэтому пока не знаю, кто нас радует своими трелями – иволга ли, или соловей, или дрозд. Мы сыпем пернатым крошки на подоконник, а в награду получаем их серенады – уже с февраля. В это же примерно время и пруд за камышами оживает – начинаются оглушительные жабьи концерты. Можно даже полюбоваться, как эти неуклюжие создания нежатся в тине и надувают пузыри на щеках, смачно квакая.
Добавьте сюда бабочек, стрекоз, божьих коровок, даже белок, которых мы тоже видели несколько раз на нашем абрикосе – и вот уже отпуском запахло… Природа, дача… Но вы, может быть, забыли, что речь идёт не о загородной усадьбе, а о нашем основном доме, из которого муж каждый день ездит на работу; обычно – на маршрутке, а в период короновирусной чумы – крутил педали: 35 минут туда, в гору, 20 обратно – с горы. А до центра – и того ближе. Так что мы полноправные столичные жители, только вместо шума машин у нас – густое гудение пчёл, да постукивание дальнего поезда в утренней тишине. Одно слово – частный сектор!
Ограда у нас, как вы уже поняли, тоже вполне в духе частного сектора: с одной стороны наш участок обрамляет арык, с другой – жабий пруд… а с третьей, между нами и дядей Женей, всё-таки есть забор – но он слабо помогает. Потому что тот участок расположен выше, и они видят всё происходящее у нас во дворе (а если занавески развешаны, то и на кухне с верандой), как на ладони. А соседская собака лает на нас взахлёб, перевешиваясь через ограду, когда мы стоим на крыльце собственного дома. Зато тёте Гале не приходится стучаться в ворота – ей достаточно наклониться, чтобы бросить нам прямо в руки пакетик с крашенками и домашней выпечкой на Пасху, или с игрушками для нашей дочки просто без повода.
Калитки в наших краях частенько приоткрыты - заходи кто хочет! Но когда ворота стоят нараспашку несколько дней - это уже знак, что случилось что-то важное. Если со двора доносится музыка, гуляет нарядный веселый люд - значит, свадьба! И не обязательно у хозяина дома: возможно, у кого-то из его родных, но здесь проходит часть гуляний. Ну а если внутри скорбно и тихо - скорее всего, кто-то умер.
Часто ли в ворота стучится смерть? Статистики у меня нет, но так уж совпало, что наши соседи с двух сторон пережили своего ребенка: у одних, пожилой русской пары, умерла старшая дочь, не дожив и до пятидесяти лет ("Сгорела, не берегла себя" - как они сами сокрушенно отмечают), а у других, кыргызов, маленькая девочка утонула в арыке - недоглядели... Вообще дети – это, безусловно, самая уязвимая категория. Они бегают без присмотра на озеро – и увязают в илистом дне, они катаются с горок даже не на ледянках, а на обычных полиэтиленовых пакетах – и получают тяжелые травмы, они возвращаются из садика с разбитыми губами и поломанными носами, потому что одной нянечке и одному воспитателю физически невозможно уследить за полусотней детей… Впрочем, бишкекская детвора – отдельная тема, и в ней много разных красок – не только черного. Разговор об этом впереди.
Я сказала, что калитки зачастую открыты – дома тоже запирают не все и не всегда. Однажды я хотела занести соседке Айсулуу подарок для ребёнка, и спокойно зашла сначала во двор, а потом и на веранду – оставила там пакетик, и ушла незамеченная.
Но мы-то сами поступаем благоразумнее… хотя ненамного. Сейчас разжились всё-таки кодовым замком – удобная оказалась штука – и поставили на него код проще некуда – зато уж точно не забудем! А раньше мы запирали дом по старинке – а ключ клали рядом с дверью, под крышечкой. И с собой не таскать лишнюю тяжесть, и ворам легче. Тоже ведь люди.
Однажды был любопытный случай – вор пробрался в дом прямо при мне. Тишина его обманула – подумал, должно быть, что нет никого. Я услышала в зале чьи-то шаги, окликнула его из другой комнаты – и он бросился наутёк. Как-то вот не показалось ему подозрительным, что хозяева ушли, а дом не закрыли. Для него это, видимо, в порядке вещей.
Но если воровство встречается, и нередко, - почему же, спрашивается, люди так неосмотрительно поступают? Надо бы им, наоборот, амбарные замки к воротам прицепить! Зачем искушают судьбу, на что рассчитывают? Рассчитывают, думается мне, на то, что вора постигнет «мгновенная карма», ведь «как аукнется, так и откликнется» - а их вера может изменить реальность вокруг них. Мой муж, который здесь родился и вырос, считает, что только в народах, сохранивших связь с природой, ещё жива эта вера, это глубинное, иррациональное доверие миру, которое давно утратили люди цивилизации. И я, пожалуй, с ним соглашусь. То, о чем он говорит, не назовёшь философией, этому не научишься сознательно уже в зрелом возрасте – это можно потерять, но нельзя приобрести, с этим можно только родиться. Не случайно картину мира древних и некоторых уцелевших до наших дней традиционных народов мы называем наивной. Эта вера-доверие действительно очень наивна… с нашей точки зрения. Но у нас нет никаких гарантий, что правы мы, а не они. Как оно есть на самом деле – видно только с высоты, на которую нам никогда не забраться.
Может быть, вам мало одного примера с распахнутыми калитками? Ну, приведу ещё. Водитель маршрутки может запросто выбежать на несколько минут по нужде, оставив и пассажиров, и деньги в машине. Я сама была свидетелем такого эпизода – причём кроме нас тогда в маршрутке никого не было: забирай хоть всё и ступай с миром. Для меня, конечно, такое легкомысленное поведение весьма непривычно – но местных этим не удивишь.
Или как вам надпись на лавке с лепёшками – «Ушли в мечеть, деньги за лепёшки оставляйте в ящике»? И люди действительно подходят, берут, сколько надо, и кидают в ящик оплату. Кто-то, может, и лишнее возьмёт, но… Бог ему судья!
(Домик с мозаикой на стене: его хозяин - не «новый русский», просто сам художник)
Но вернёмся в наш частный сектор. Каждый месяц его обитатели платят смешную сумму – 6 сом – за вывоз мусора. Но машина за мусором приезжает раз в неделю и всегда в разное время, так что подкараулить ее удается не всем. Остальные - в том числе и мы - таскают мешки с мусором аж до угла Будённого-Жибек-Жолу и кидают прямо под грозную надпись «Мусор не бросать!» Ну хорошо, сюда не бросать, а куда бросать-то его, скажите? А вот некуда… Вот люди и бросают спокойненько сюда и идут дальше своей дорогой – а что поделаешь… Власти обвинять – тоже язык не поворачивается. Страна бедная, денег нет на бачки. Не будешь же вместо 6 сом за мусор требовать 100…
Но проволочки с мусором – это, конечно, сущие пустячки. То, что периодически вырубают электричество – тоже не беда. Ужин при свечах – это же классно! Хуже то, что плиты у всех газовые, а газ тоже могут запросто отключить дней на 10. И как люди выживают в этих условиях без мультиварок и электродуховок – я не представляю. Как-то выкручиваются, наверное. Как говорится, голь на выдумку хитра.
И хорошо ещё, если есть вода в доме, хотя бы холодная. А некоторым семьям приходится круглый год мыть посуду во дворе под колонкой. Зимой холод в домах, потому что топить от души – слишком большая роскошь. Летом – нестерпимая жара. И уж какие там кондиционеры и освежители воздуха!
И люди не жалуются, не ругают правительство. Люди улыбаются, смеются, растят детей. И безмерно рады, что хотя бы это есть. Кров над головой и еда на столе.
Мне не забыть один разговор, который состоялся перед самым моим отъездом сюда. Это был тяжёлый момент в моей жизни. Мне было жаль покидать Петербург, где я оставляла родных, друзей, знакомые с детства улицы, общину, любимую работу на радиостанции «Град Петров». Я очень нуждалась в поддержке. Но многие мои друзья и знакомые, вместо того чтобы поддержать меня в том решении, которое я уже приняла, пытались отговорить, растревожить, умоляли поберечь свою молодость и карьеру, рассказывали страшные истории про монстров-кыргызов.
Я никого не виню, я верю, что мне желали добра. Но мне больно вспоминать те дни.
И только постоянный автор «Града Петрова», известный в Петербурге философ Марина Михайлова сказала спокойно: «Вы всё делаете правильно. Езжайте. Там, в Кыргызстане, замечательная природа, и очень хорошие люди. В них меньше понтов, и больше сути…»
