Дорога в рай⁠⁠

Грузный мужчина, пыхтя, и переваливаясь как утка, медленно двигался по узкому проходу самолета. Перед ним, изящной поступью, следовала жена. Она была маленькая и хрупкая, и, как положено многим миниатюрным дамам, несла на своем лице божественный отпечаток неопределяемого возраста.

- Ну все, вот твое место. Устраивайся. Встретимся после посадки, - брюнетка чмокнула в небритую щеку наклонившегося к ней мужа, и продолжила движение, грациозно продвигаясь в конец салона.

Мужчина, все так же не спеша, стал укладывать свои сумки в багажное отделение, застопорив людской поток.

«Чертов самолет, - раздраженно мелькнуло у него. - Почему не «Боинг»? На всем сэкономили, черти!».

Он втиснулся в узкое кресло, наконец, освободив дорогу молча ожидающей его очереди.

Нечаянное путешествие досталось супругам от друзей жены. За три дня до совместного отпуска муж подруги ушел в очередной двухнедельный запой. Безуспешные попытки реанимировать благоверного или изменить дату вылета довели несчастную женщину до состояния выраженного аффекта, под воздействием которого она и предложила подруге полететь вместо них. Какие у приятельницы с женой были договоренности неизвестно, но путевка в итоге им досталась совершенно бесплатно. Не заплатив ни копейки, они внезапно обрели десятидневное человеческое счастье в виде отдыха в пятизвёздочном отеле «Рай». На турецком взморье. С вожделенным значком «all inclusive». Лично он снисходительно принял этот факт в зачет оплаты мирозданием перенесенный им пару месяцев назад инфаркт.

Около кресла остановились две тетушки:

- Позволите?

Мужчина болезненно скривился. Нехотя поднялся со своего кресла, уступая проход пассажиркам. Слушать три с лишним часа женскую болтовню про шмотки, уколы красоты и «все мужики козлы» было для него настоящей пыткой. Хуже в соседках была только мамаша с вопящим дитем.

«Надо было заплатить эти проклятые две тыщи! Сидел бы с женой сейчас. Черт!».

Наконец, человеческий поток окончательно иссяк. Двери самолета бесшумно закрылись. Лайнер приготовился к взлету.

- Дамы и господа! Говорит командир корабля. От имени всего экипажа приветствую вас на борту самолета. Наш рейс выполняется по маршруту Москва – Анталия. Время в пути составит три часа сорок минут. Желаю вам приятного полета.

Самолет выкатился на взлетную полосу и стал набирать скорость. Соседки мужчины одновременно зашептали молитву, истово осыпая себя крестным знамением.

«Ну, капец! Еще и набожные! Лучше бы мамаша с ребенком. Пропал полет!».

Слушать про Бога и всякие религиозные обряды ему было еще более отвратительно, чем про женские рассуждения о «козлах разного размера». Он ненавидел все, что было связано с церковью, особенно этих самодовольных попов, призывающих обезумевших старушек жертвовать последние гроши на очередное «золото» для своих приходов.

Но соседки, вопреки его ожиданиям, оказались молчаливыми. После того, как погасли табло, они мирно и - что важно - молча достали книги, каждая свою, и, не обращая внимания ни на стюардов, предлагающих напитки, ни на снующих туда сюда пассажиров, сосредоточились на чтении.

Тихий гул летящего воздушного судна убаюкивал равномерным гулом.

Время от времени мужчина пытался уснуть, но больше, чем задремать ненадолго, у него не получалось.

Полет приближался к завершению.

- Дамы и господа, через тридцать минут наш самолет совершит посадку в аэропорту города Анталия. Просим занять свои места и пристегнуть ремни.

Народ дружно защелкал замками ремней безопасности.

Через мгновенье до задремавшего сознания мужчины донесся встревоженный шёпот с соседнего кресла:

- Лена, смотри. Мотор не крутится. Это так должно быть?

В эту же самую секунду самолет задрожал, будто выехал с выпущенным шасси на полное бездорожье.

Мужчина резко повернул голову в сторону иллюминатора - большие лопасти винта у двигателя неподвижно замерли. И тут же воздушное судно дернулось, затем еще раз и еще.

С этого момента три часа блаженного полета над облаками для трех пассажиров двадцать третьего ряда воздушного судна, выполняющего рейс до турецкого побережья, превратились в молчаливую истерику трагического конца.

Одна из женщин нервно вытащила из сумочки маленькую книгу в виде кожаного кошелька и стала быстро перелистывать пергаментные страницы. Не издав ни единого звука, обе соседки вжались в свои кресла, и, беззвучно шевеля губами, принялись быстро «перебирать» слова.

Самолет вошел в зону турбулентности. Лайнер кидало то вверх, то вниз. Воздух за бортом незримо превратился в стиральную доску, о которую, как жамканное белье, жестко терся бортами воздушный корабль.

Мужчина стремительно оглянулся назад. Он попытался разыскать среди незнакомых голов родную макушку своей супруги.

«Что делать, встать? Нужно немедленно позвать на помощь! Нет! Нельзя наводить панику!

Ничего страшного еще не случилось. Современные самолеты способны садиться на одном движке! Я же читал! Надо было заплатить за эти чертовы места рядом! Глупо умирать в одиночестве, когда жена рядом».

Пытаясь утихомирить нарастающую внутри панику, он начал рассматривать пассажиров по сторонам. Люди мирно сидели на своих местах и даже не догадывались о надвигающейся катастрофе. Внезапно его взгляд выхватил стюардессу. Она сидела в служебном откидном кресле в передней части салона. Он впился в нее немигающим взглядом и мысленно призывал девушку обратить на себя внимание. Бортпроводница в костюме-двойке голубого цвета и с повязанным в пионерском стиле оранжевым галстуком в это время увлеченно разглядывала потолок.

«Смотри на меня! Куда ты глазеешь? У вас двигатель почил в бозе! Мы сейчас разобьемся! И ты тоже вместе с нами! Смотри на меня, я сказал!».

Всю мощь своей внутренней силы он сконцентрировал на передаче сигнала «SOS», стараясь «стрелять» глазами точно в цель.

Словно почувствовав вибрацию его внутреннего вопля, девушка, наконец, обратила свой взор на чудаковатого пассажира.

Воодушевленный своим успехом, он изо всех сил старался указать ей глазами на иллюминатор. Зрачки мужчины метались из стороны в сторону, словно хищники по клетке. От сильного напряжения его лоб тут же покрылся испариной. Сердце колотилось наковальней, содрогающейся под глухими ударами молота. Пульс толкался сгустками крови в височную часть головы. Крупные капли пота катились по широкому лбу, упрямо продираясь сквозь густые заросли русых бровей, и тяжело падали на светлые ресницы.

Девушка продолжала вопросительно смотреть на странного пассажира. Мужчина бешено вращал глазами, каждый раз заканчивая движение безумным паническим взглядом. И в тоже время, он ни звуком, ни жестом, то есть никак не показывал, что ему требуется помощь. Смутившись своего пристального внимания к, очевидно, не совсем здоровому мужчине, она коротко ему улыбнулась и быстро опустила взгляд на собственные руки, аккуратно сложенные на коленях.

«Смотри сюда, говорю! У вас двигатель заглох! Подними глаза! Какая же ты тупая! Дурра! Идиотка! Мы сейчас все умрем!».

Самолет, с трудом выбираясь из одной воздушной ямы, тут же падал в следующую.

Наступившая тишина только усугубляла надвигающуюся кончину. Обессиленный затяжным испугом, мужчина закрыл глаза. Мышцы лица ныли от боли.

На кресле по соседству, между тем, шло уже настоящее богослужение. Ближайшая его соседка с пугающей частотой нещадно крестилась. От четких и стремительных взмахов ее руки воздух резко ударялся о его лицо, осыпая левую щеку отрезвляющими пощёчинами.

«Черт. Это конец. Я ведь знал, что умру. Но почему так? Почему не в реанимации? Почему не во сне? Зачем я должен смотреть в глаза собственной смерти? Какая насмешка судьбы! И этот бесплатный полет в «Рай». Можно было догадаться. Что может быть бесплатным в жизни? Конечно. Только смерть. Все подстроено. Внезапный инфаркт, после которого чудом остался жив. Подруга, которая вдруг безвозмездно переоформила на них путевку. Беспрестанно молящиеся монашки. Ну очевидно же! Еще три часа назад следовало понять это и покинуть самолет. С самого начала все было подозрительно. Очевиден был только бесплатный сыр и идиот, который на него купился. Осел! Купил машину, как дурак. Зачем, спрашивается, я купил эту чертову машину? Для кого? Столько корячиться. Экономить на всем. Пахать и страдать ради того, чтобы на ней теперь раскатывала теща. Капец, как здорово вы все придумали!».

Он явственно представил, как его ненаглядная Мария Семеновна едет по солнечной трассе Москва – Анапа со своей приятельницей и скорбным дребезжащим голосом философствует о бренности мира. Реалистичная картина будущих событий воткнулась колом в его сознание:

– Знаешь, дорогая Софочка, - говорила теща, - до сих пор не могу прийти в себя. Хожу по их квартире, езжу на их машине и не верю в происходящее. Бедная моя девочка. А я ведь теперь совсем одна. Страшно думать, какой конец меня ждет. Лучше бы я умерла вместе с ними. Ну зачем она повезла его на море? Лежал бы себе дома. Не такой уж и страшный у него был инфаркт. Врач сказал, у него самая легкая форма из всех возможных. Бедная девочка. Бедная я. Как теперь жить с этим?!

«Черт. Черт. Черт! Надо что-то делать».

Ему стало невыносимо больно и обидно. Так глупо потерять жизнь, плодами которой будут пользоваться другие.

Мужчина с усилием открыл глаза. Стюардесса все так же сидела, уткнувшись взглядом в собственные колени. Ничего не подозревающие пассажиры молча, каждый по-своему, переживал приземление. Соседки молились. Он снова с надеждой обернулся в сторону кресла жены и снова не нашел знакомого силуэта. В накатывающемся отчаянье его взгляд упал на библию, которую держала в руках бьющаяся в молитве соседка.

«А если Он существует? Может не зря ко мне подсадили этих сестер милосердия? Вдруг все предначертано? Специально, чтобы я под свою собственную кончину обратился в веру? Бред какой, мамочки мои-и-и-и…».

Самолет в очередной раз сильно встряхнуло. Винт двигателя по-прежнему не вращался.

Как бы невзначай мужчина оперся всем телом на левый подлокотник и снова скосил глаза на книгу. Он сильно щурился, выглядывая библейские слова. Разобрать черный шрифт религиозной книги – то еще испытание. Попытка вникнуть в буквы оказалась провальной. Пергамент, испещренный мелким шрифтом, находился на недосягаемом расстоянии для его, и так не очень хорошего, зрения. Он опять откинулся на спинку кресла.

Нахлынули воспоминания. Первый класс школы. Маленький мальчик с огромным ранцем за спиной бежит домой с одной целью – добежать до туалета. Истошный, непрерывный звонок в дверь. Указательный палец изо всех сил жмет на кнопку, пытаясь предотвратить позорную катастрофу. Тишина. Как потом выяснится, мама вышла к соседке на пару минут. Но этих минут ему было достаточно, чтобы стремглав спуститься с лестницы и успеть добежать до покосившегося от времени старого уличного туалета в палисаднике за домом. Рвануть дверь из двух досок. Запнуться о кривой порог деревянного настила и с уже спущенными штанами рухнуть бревном в самую гущу человеческого бытия… Выпускной. Одноклассница. Первая любовь. Важнейший поцелуй и титульный конфуз… Врач. Анализы. Вердикт, определивший всю его дальнейшую жизнь. Невозможность иметь детей. Смерть родителей…

Вместо жизни, проносящейся перед глазами как в кино, собственная память предлагала ему какие-то огрызки трагических зрелищ. Он опять покосился на томик в женских руках. Единственное, что удалось разглядеть в этот раз, было слово «милостливейший».

Самолет угрожающе накренился вперед, продолжал свое рваное снижение.

«Черт! Я много говорю слово «черт»… Зачем я все время его призываю?.. А может как раз сейчас «они» решают мою судьбу? Не думать об этом! Я выживу! Всем назло буду жить.

Значит так. Черт, иди к черту! Ты мне не интересен, ни в каком виде».

Внезапно он увидел себя в чистом поле, сидящим за белоснежной барельефной решеткой. Перед ним разворачивалось настоящее судилище его жизни. Двое непонятных спорили о нем, как о мешке с картошкой. Один скидывал цену, без умолку перечисляя совершенные им ошибки. Другой спокойно слушал, изредка отмечая его же жизненные достижения. В конце концов «они» решили бросить жребий. Монета, на сторонах которой было написано «Ад» и «Рай» соответственно, взметнулась в небо и скрылась за облаками.

Очередные капли испарины появились на белом, как простыня, лице мужчины.

«Нужно сосредоточиться. Как там?.. Милостиливо вас…Мило вас… да тьфу ты! Милостливый государь неба и всея Руси! Грешен во всем. Даже больше, чем во всем. Не помню всех грехов, поэтому прошу прощенье за все. Если мы погибнем, заберите меня, пожалуйста, к себе. Для ада я совсем не подходящая кандидатура. Не убил. Не украл. Женщин не бил».

Он медленно нагнулся, будто поправлял ботинок, и незаметно, указательным пальцем перекрестил нижнюю пуговицу рубашки, туго обтягивающую его выпирающее пузо. В этот момент самолет тряхнуло так, что он сильно ударился макушкой о впереди стоящее кресло.

«Да понял я, понял!».

Мужчина выпрямился, неуверенно сложил три пальца вместе и размашисто перекрестился. Соседка оторвалась от Священного Писания, наградила его оценивающим взглядом, затем одобрительно кивнула и тут же вернулась в свою молитву. Как за соломинку он ухватился за ее одобряющий кивок, и всем сознанием нырнул в свою исповедь для спасения. Его главной задачей в эти минуты стало терпеливое ожидание возврата подброшенной монеты. Вера в справедливость высших сил росла с каждой секундой.

Самолет, беспрестанно дергаясь, уже приблизился к посадочной полосе. Наступал решающий момент.

«Главное не молчать. Просить и дадут. Ясли к лошади не ходят! Господи, спаси и сохрани. Век буду помнить доброту твою. Сделай правильный выбор. Не пожалеешь. Буду жить, как завещал. Все сделаю для тебя, только не забирай у меня мою бренную жизнь!».

Одновременно с его последними словами лайнер, словно монета, ударился о бетонные плиты взлетной полосы. Два раза жестко подпрыгнув, машина окончательно «прилипла» к поверхности, и начала стремительное торможение.

Пассажиры встретили землю дружными аплодисментами.

Соседка, уронив книгу на колени, будто богиня Фемида, застыла в кресле. В своих мольбах о пощаде он не заметил, когда она успела натянуть на лицо маску для сна.

Самолет добрался до места стоянки и остановился. Люди, в предвкушении праздника жизни, шумно поднимались со своих мест.

- Дамы и господа! Говорит командир корабля. Наш полет завершен. Температура за бортом составляет двадцать девять градусов по Цельсию. От имени всего экипажа благодарю за выбор нашей авиакомпании. Желаю хорошего отдыха!

Через выстроившихся к выходу людей, бесконечно извиняясь, к мужчине юрко пробиралась миниатюрная пассажирка. Добравшись, наконец, до его кресла, она наклонилась и участливо зашептала:

- Как ты себя чувствуешь, милый? Сердце не беспокоит?

Он резким движением отстранил жену, тяжело поднялся со своего места, молча достал вещи из багажной полки, затем угрожающе развернулся к опешившей супруге, и злобно прошипел:

- Я в первый и последний раз лечу трезвым. Поняла меня?!